Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон
Под несмолкаемые всплески волн Венецианского залива на погружающийся в море неповторимый город опускалась теплая ночь с легкими дуновениями ветерка, прилетающими из необозримых просторов Адриатического моря. На темно–синее бархатное небо выкатилась огромная луна, в лучах которой воды залива покрылись расплавленным серебром, а забытые хозяевами рыбацкие суденышки с габаритными огнями по бортам превратились в неясные очертания романтических каравелл, качающихся на рейде средиземноморского порта. На балконе электричество включено не было, но в комнате за открытой дверью горела хрустальная люстра. Усмиренные тонкими цветными занавесками, блики покрыли стол и сидящих за ним людей ровным голубоватым светом, создавая уютную обстановку. Собеседники насытились, оставалось завершить трапезу хорошим тосканским вином из высокого графина, закурить сигарету с прекрасным турецким табаком и настроиться на мирную беседу о любви. Но женщина еще не все успела отпробовать, взгляд ее скользил по тарелкам, не зная, на какой из них остановиться. В конце концов она взяла серебряную вилку, наколола на ее зубцы кусочек отваренного мяса в остром итальянском соусе и поднесла ко рту:
— У-у, прелесть, — запив кушанье глотком полусухого виноградного напитка, через некоторое время сказала она. — В Европе так готовить не умеют.
— Надо признать, что итальянцы преуспели не только в спагетти, — откладывая столовые приборы в сторону, согласился собеседник. Промокнув губы салфеткой, он облокотился о край стола и посмотрел на спутницу. — Итак, дорогая, я готов продолжить повесть о нашем приемном сыне, мечущемся в поисках сексуального удовлетворения. На чем мы остановились в прошлый раз?
Он с удовольствием прошелся по женщине влюбленными глазами. Сегодня на ней был надет шикарный арабский халат розовых тонов с широкими рукавами и серебристого цвета поясом вокруг тонкой талии. Вся она представляла собой только что покинувшую спальню, наспех успевшую привести себя в порядок, непокорную пленницу царских кровей, не по своей воле оказавшуюся в султанском дворце. Вид ее возбуждал, тревожил затаенные уголки разума, заставляя высвечиваться необузданным фантазиям. Эротичности добавляли воткнутая в золотистые волосы, оправленная в серебро, крупная розовая приколка ввиде раскрытого рапана, длинные сережки из панцирей речных моллюсков в серебре, простенькие бусы из покрытых серебром же мелких ракушек. Запястье украшал серебряный браслет со вставками из того же материала. На щеках играл яркий румянец хорошо отдохнувшего человека, создававший в сочетании с блеском жемчужных зубов романтический образ прекрасной незнакомки. Из–под полов халата виднелись расписанные серебряными цветами загнутые носы маленьких розовых туфелек. Мужчина тоже успел переодеться в прекрасно сшитый домашний халат светло–коричневых оттенков с пространными отворотами фигурного воротника и на рукавах. На ногах у него красовались обверложенные коричневым мехом мягкие парчевые шлепанцы. Сама атмосфера за уставленным яствами столом говорила, что впервые за время путешествия оба собеседника настроились на создание между собой семейного взаимопонимания.
— На том, как Докаюрон отправился в горы реализовывать незаурядые свои сексуальные способности, — потянулась за сигаретами спутница. Прикурив, прищурила в усмешке зеленые миндалевидные глаза. — Кстати, после того, как бывшая супруга поинтересовалась об успехах в обхаживании молоденьких девчат, конкретно, о их количестве на его душу, у него появилась мысль, что неплохо бы партнерш по сексу начать коллекционировать. Кажется, до сотни трахнутых баб ему еще было далеко.
— Ты перестала его уважать?
— Почему ты так решил?
— Потому что в твоих словах начало проскальзывать равнодушие, — мужчина щелкнул зажигалкой, с интересом воззрился на собеседницу. — Коллекционер, сотни трахнутых баб… До этого к Доке в твоем голосе присутствовало некоторое сочувствие.
— Совсем наоборот, мне нравится целеустремленность, пусть даже она проявляется в порно похождениях главного героя, — не согласилась спутница. — Весь смысл заключается в том, чтобы суметь реализовать себя за отпущенное нам на земле время. Неважно в чем, но обязательно реализовать.
— Думаешь, там это зачтется?
— В первую очередь, наши подвиги зачтутся нами самими. Для себя, — она смешно выпятила губы. — Ну и там посмотрят не косо. Ведь Дока рвался только вперед, а женской половине населения и там, и тут, скажем так, это не безразлично. Мне, во всяком случае.
— Спасибо, тогда продолжим со спокойной душой.
— Прежде, чем ты углубишься в повествование, милый, я бы попросила тебя прояснить важную для меня деталь.
— Я весь внимание.
— Когда и где ты купил этот шикарный бухарский халат? — спутница на мгновение как бы затаилась в чувствах, одновременно небрежно указывая пальчиком в сторону мужчины. — Или тебе кто–то его подарил?
— Я купил его в магазине своего друга в Москве, — собеседник недоуменно похмыкал себе под нос. — А в чем дело, дорогая?
— На халате до сих пор красуется ярлычок с простенькими инициалами на русском языке и сердечком посередине. Вон тот, на воротнике, рядом с петелькой для вешалки.
— Ах, этот, разве я не рассказывал, что халат делали на заказ? — мужчина закинул руку за шею, нащупав ярлычок, спокойно оторвал его и бросил на стол. — Магазинчик с небольшой швейной мастерской поностью в руках жены моего друга, она пришивает ярлычки со своими инициалами на те вещи, которые под ее чутким руководством и с ее участием шьются только для избранных. Одним из таковых оказался твой покорный слуга.
— Тогда все в порядке, хотя эту вещь ты старался надевать лишь в исключительных случаях. В Москве я видела тебя в ней всего раза два, а здесь впервые, — снимая внутреннее напряжение, собеседница подергала плечами и перевела потеплевший взгляд на ночной залив, начинавшийся прямо от стен гостиницы. Добавила с игривой усмешкой в уголках губ. — Прости, мне показалось, этот халат нравится тебе потому, что не дает забыть одну из моих предшественниц.
Некоторое время мужчина молча крутил в пальцах зеленую из уральской яшмы серебряную зажигалку. Затем со вниманием присмотрелся к окутавшейся лунным светом золотоволосой своей пассии, чуть дрогнувшим голосом с хрипотцой негромко произнес:
— Спасибо, дорогая, если любимый человек начал замечать мелочи, мимо которых ты сам равнодушно проходишь, значит, вера в обоюдную любовь не напрасна. Я люблю тебя и постараюсь, чтобы ты во мне не разочаровалась.
— Вот и хорошо. И давай–ка не будем больше о грустном, иначе даже вечно голубое небо над благословенной Венецией начнет хмуриться, — окончательно избавилась от сомнений спутница. Отпив глоток вина из высокого хрустального фужера, промокнула салфеткой выразительные свои губы. — Итак, Дока Юрон покинул высокогорную турбазу, весть о его недюжинных способностях вознамерились разнести на все четыре стороны света сразу четыре доверивших ему свои чувственные желания женщины. Что же было дальше?
— Ты снова иронизируешь? — добродушно засмеялся ее собеседник.
— Ничуть, просто у меня поднялось настроение.
— Тогда в путь, как бы ни был он тернист…
После того, как Дока вернулся домой, сексуальные желания у него увеличились многократно. Теперь он согласен был трахнуть даже пробегающую мимо собаку. Для общего счета. Он вдруг открыл для себя, что на отдыхе люди расслабляются, что сил для победы над женщиной требуется меньше, нежели в пропитанном выхлопными газами, вечно суетливом городе, в котором озабоченное выражение на лицах партнерш не сходит даже во время полового контакта с ними. Значит, при любой возможности нужно пользоваться предоставляемыми профсоюзом путевками и работать, работать в поте лица, чтобы поскорее достичь заветного рубежа в сто женщин. Его удивило, что простая деревенская бабенка — бывшая жена — додумалась до этого раньше, каждый год уезжая на отдых в южные санатории. Он давно оставил надежды на то, что она сохраняла ему верность, хотя они не растаяли окончательно. Ведь жена выросла в деревне, в которой до сих пор поклонялись патриархальным устоям, к тому же, к сексу относилась с прохладцей. Но по приезде из очередного отпуска, бывшая супруга каждый раз лукаво поводила блядскими глазками и с прозрачными намеками на его нередкое половое бессилие заводила разговор о том, как хорошо заниматься кустотерапией с горячими и настойчивыми кавказскими мужчинами. В связи с этим он не мог отвязаться от мысли, что давно настало время догонять в счете теперь ее. Запоздалые думы только подхлестывали заманчивые мечты.
На следующий сезон Дока уже сам напрашивался на поездку к берегам Черного моря. Отмечая прилежный труд, профсоюз пошел навстречу, и в конце лета снова выписал путевку подающему надежды начальнику смены, теперь на морской курорт. Дока никогда не видел моря, поэтому с волнением влезал в скорый поезд до Адлера. А когда состав потянулся вдоль присыпанного крупной галькой побережья, когда у самых шпал заплескались зеленовато–синие с кипельно белыми гребешками пенные волны, у него невольно перехватило дыхание.
