Дональд Крик - Мартин-Плейс
— Здесь.
Пола подняла голову от пишущей машинки, и Молли растерянно остановилась на пороге. Ничего не скажешь — хороша. И шикарна. Справившись со своим удивлением, она сказала:
— Я — Молли О’Рурк. Сестра Дэнни.
— Садитесь, — пригласила Пола. — Этот кабинет специально расширили, чтобы поместить еще один стул.
И выжидательно замолчала.
Молли ринулась в атаку:
— Я пришла сюда не рассусоливать, а поговорить насчет Дэнни.
Пола подняла брови.
— Вы сами все понимаете, — не отступала Молли. — О вас и о Дэнни. Вы вываживаете его на крючке, а ему это вовсе ни к чему.
— Вы, по-видимому, пытаетесь сказать, что он помешался от любви, — ответила Пола невозмутимо. — Я знаю, что он очень эмоционален.
Молли покраснела.
— Называйте, как хотите, только вы сделали бы ему большое одолжение, если бы совсем порвали с ним, раз вам этого не нужно. Он уж как-нибудь справится, а то теперь он ведь совсем потерянный. Только я одного не понимаю: почему вы не ухватились за него обеими руками? Лучше Дэнни вам никого не найти.
По лицу Полы скользнула улыбка.
— Ваша преданность брату делает вам честь, — сказала она, — а я питаю к нему самые лучшие чувства. Но это еще не значит, что я хочу выйти за него замуж.
— Вы, конечно, предпочтете держать его на веревочке! — вспыхнула Молли.
— Я предпочту, чтобы вы не совали свой паршивый нос в чужие дела, — сказала Пола ровным голосом. — Даже если он не может сам о себе позаботиться, почему вы думаете, что он обрадуется вашей помощи?
Молли вскочила.
— Просто ты стерва и много о себе воображаешь! Дэнни для нее плох! — она говорила с ядовитой злобой. — Уж конечно, ты думаешь, будто невесть какое одолжение ему сделала, если дала себя поцеловать! — Пыл благородного негодования взял верх надо всем остальным. — А просто ты хочешь что-нибудь получше паршивого поцелуйчика!
Пола с недоумением глядела на нее. Молли была настолько несовместима с Дэнни, что она отказывалась поверить в их родство. Внезапно она сказала:
— Убирайтесь! И не говорите Дэнни, что были здесь. Он вам за это спасибо не скажет.
Молли гневно топнула ногой.
— Держись своей компании и не тащи Дэнни в свое болото! — и, бросив на Полу последний злобный взгляд, она выскочила в коридор.
По вестибюлю она шла, чувствуя себя хозяйкой положения. Ведь она уже почти забыла, что значит быть свободной и самой решать за себя, и теперь она смотрела на город с новой, властной требовательностью. Что ей, собственно, терять? С кем, собственно, должна она считаться? Она словно родилась заново. Но только уже хорошо зная ловушки, которые расставляет жизнь.
Перед отелем «Эмбассадор» она остановилась посмотреть на выставленное в витрине серебро. На самом же деле она остановилась потому, что увидела, как спустившаяся по ступеням женщина с небрежным равнодушием ждет, пока швейцар подзывает такси. Молли пожирала ее глазами. Кто это такая? Тряпок на ней надето на сто фунтов, не меньше, а сколько фунтов у нее в кошельке, одному богу известно. Отель-то шикарный, и жить тут могут только настоящие богачи. Но ведь, наверное, войти в вестибюль и посидеть там может кто хочет? Ведь там всегда все встречаются. В худшем случае тебя только попросят уйти, и все…
Медленно, стараясь подражать надменности той женщины, Молли поднялась по ступенькам. Черт, ну и ковер! Ее высокие каблуки совсем тонули в нем. С облегчением она заметила в углу вестибюля два свободных кресла под пальмой и направилась туда. Рядом стоял столик с журналами, и она поспешно раскрыла первый попавшийся, чтобы замаскировать жадное любопытство, с которым разглядывала вестибюль. Шик, ничего не скажешь. И все они тут одного поля ягоды. Только очень дорогие ягоды-то. А она бы здесь хоть до ночи просидела. В таком месте можно просто сидеть, и все равно каждую минуту случается что-нибудь новое и интересное.
Она старательно не смотрела на человека, который подошел и опустился в кресло рядом с ней. Томясь любопытством, она листала журнал и иногда посматривала прямо перед собой, словно кого-то нетерпеливо ждала.
— Добрый день!
Этот голос испугал Молли. И не потому, что в нем было что-нибудь странное, а просто потому, что все нервы ее были напряжены. Она повернулась и с запинкой ответила:
— Добрый день.
Он был хорошо одет, с сединой в волосах и курил сигарету в мундштуке, коротко затягиваясь. Лицо его выражало только вежливый интерес. Стряхнув пепел в пепельницу на столике, он спросил:
— Вы живете в отеле?
— Нет. — Она поспешила добавить: — Я просто зашла передохнуть. На улице очень жарко.
— Для этого трудно найти более удобное место. Наблюдать за дефилирующей здесь процессией всегда интересно.
— Мне нравится смотреть на людей. Мне нравится гадать, кто они такие и чем занимаются.
— Правда? Вы случайно не писательница?
— Вовсе нет. (Господи, я же ночная уборщица!)
— Значит, у вас любознательный ум. Как по-вашему, кто я?
Она пристально посмотрела на него.
— Адвокат.
— Боюсь, что вы ошиблись.
— Ну, а кто же вы в таком случае?
— Скупщик золота, — он ответил улыбкой на ее улыбку. — Если у вас есть безделки, которые вам больше не нужны, я куплю их у вас за хорошую цену. Просто удивительно, что только умудряются отыскивать в нынешние времена люди в дальних уголках комодов и бюро.
Молли чуть не рассмеялась вслух. Она-то обрадовалась, а он только искал выгодной сделки. Она сказала:
— Мои золотые украшения все усажены бриллиантами. Вы бриллианты тоже покупаете?
Это, казалось, искренне его позабавило.
— Да. По справедливой цене. Ведь владельцы склонны преувеличивать их ценность. И вы тоже?
— Наверное, преувеличивала бы, будь у меня бриллианты. Но я бы вас уговорила.
— Вполне вероятно. Может быть, вам это покажется удивительным, но хорошенькой девушке уговорить меня совсем нетрудно.
Что-то тошнотно сжалось внутри Молли, но она оправилась и продолжила начатую им игру. Она сказала:
— Мне нравятся бриллианты.
— Правда? У меня есть несколько штук. Не особенно ценные, но если вам интересно… — он указал взглядом на лифты в глубине вестибюля.
— Ну, не знаю, — отпарировала она. — Мне они нравятся, но я ведь не разберу, если это будут простые стекляшки.
— Я научу вас отличать настоящие бриллианты от подделки. Мне это было бы очень приятно.
— Я не прочь поучиться… — она помолчала, а потом воспользовалась его фразой, — по справедливой цене.
Она не сводила с него глаз. Во рту пересохло. По коже бегали тревожные мурашки. Что, если он переодетый полицейский? Они ведь дежурят в таких отелях, высматривая воров… и девок. А она — девка! В горле у нее забился истерический смешок, и она с трудом его подавила. Ну, говори же — да или нет. И будь что будет! Хуже «Лидо» все равно ничего быть не может.
— Я всегда за все плачу хорошо, — сказал он спокойно. — И конечно, вперед. Не хотите ли выпить чего-нибудь?
— Что же, пожалуй, — ответила Молли. — Даже с удовольствием.
Молли шла рядом с ним по вестибюлю и, впивая окружающую элегантность, испытывала странное ощущение, словно она перестала быть Молли О’Рурк. «Я — Молли Френч», — сказала она себе. И почувствовала прилив уверенности, словно обрела свое подлинное, давно утраченное имя и теперь могла узнать, кто же она такая на самом деле.
48
Дэнни вошел в телефонную будку. Звякнули пенни, и в трубке раздался голос Касвела.
— Как поживает зародыш управляющего? Мы что-то давненько не виделись.
— Спасибо, хорошо.
— Вы больше не ходили на танцы в яхт-клуб?
— Нет.
— И первого раза хватило с избытком, а? Заходите как-нибудь. Не дожидайтесь приглашения Полы.
— Спасибо, мистер Касвел. С удовольствием.
— Я позову Полу. Она немножко пьяна, — он засмеялся. — Назревают великие события. Не вешайте трубку.
Он услышал стук положенной трубки. Затем тишину. Он ждал и слышал ее голос: «Я помолвлена, Дэнни. Бриллиант величиной с булыжник. Как-нибудь посмотришь. Сама не знаю, дурачок. Он взял меня приступом. Не человек, а ураган». В будке было душно, и Дэнни, утерев рукавом вспотевший лоб, ногой распахнул дверь.
— Привет, Дэнни-Дэн! — Голос плохо слушался ее, и «Дэн» прозвучало на очень высокой ноте.
— Привет, Пола. Как дела?
— Какая мрачность! Ты так мрачен, Дэнни! Ну, почему такая мрачность? Расскажи Поле.
— Ты хочешь, чтобы я смеялся? — и он засмеялся.
— Ты здоров, Дэнни? Говоришь, словно пьяный! Черт! Вот бы поглядеть на тебя пьяного. Сообщи мне заранее, когда вздумаешь напиться, потому что мне очень хочется посмотреть на тебя пьяного и встретиться с тобой пьяным.
— А посмотреть на меня трезвого тебе не хочется?
— Хочется. Только не в следующую субботу. В следующую субботу ты не смеешь остаться трезвым. Никто не смеет, понимаешь? Даже ты!
