Дэнни Уоллес - Шарлотт-стрит

Мистер Эшкрофт, тогдашний директор, всегда настаивал на том, что мы просто обязаны по очереди выступать перед детьми. «Вдохновляйте их! Несите им слова, способные сподвигнуть их на свершения и вселить в них веру в будущее! Покажите им мир, каким он может быть и для них!» — говорил он.

Я назвал свою речь «Работой над тем, чтобы изменения произошли!» и часть ее действительно написал сам. Остальное я нашел в Интернете на страничке с цитатами из Энтони Роббинса. Но я помню, что гордился кое-какими фразами.

Тем не менее никогда в жизни мне бы не пришло в голову, что меня кто-то и вправду слушает.

— Ты говорил, что даже стоять на месте — это все равно что идти назад, потому что, пока ты стоишь, мир движется вперед.

— И… ты это запомнил?

— Да, эти слова как-то застряли у меня в голове. Но я все равно думал, что ты несешь ахинею. Мистер Эшкрофт заставлял вас всех раз в неделю толкать речи. «Вдохновлять» нас. Мистер Коул обычно рассказывал про «Арсенал».

Он рассмеялся.

— Мы потом прикалывались над тобой. «Сделай все, чтобы они произошли! Ооо! Смотрите на меня все, я заставляю их произойти!»

Мэтт снова рассмеялся.

— А потом мы встретились снова. И я увидел, что вы это сделали. Действительно сделали. Большая часть моих учителей, они ведь сейчас учат моего братишку.

— Маленького Тони.

— Ага! Да, маленького Тони. И не сомневаюсь, в конце концов они будут учить моего ребенка. Они никогда не уйдут из школы.

— Это хорошая работа. И Элгару повезет, если он к ним попадет.

— Да, но если у тебя не лежит к этому душа, то надо искать что-то свое.

— Хорошо сказано.

Он вскинул брови и отложил бургер.

— Это ты сказал. Господи, да ты хоть что-то помнишь из того, что сам говорил?

Я пожал плечами.

— Но, честно говоря, не важно. Ты собрался, ушел со своей уютной работки, рискнул. Заставил изменения произойти. Ты хотел быть журналистом или вроде того, так что ты это и сделал. А потом, в Уитби, ты сказал, что мне надо бы пойти учиться, и я вспомнил ту твою речь. Я посмотрел на тебя и подумал: «А может, он и вправду верил в то, что говорил?»

Вот это да.

— Но может быть, ты не верил?

— Верил, Мэтт. Не сомневайся.

— Тогда почему ты вернулся?

— Иногда… Иногда бывает так, что жизнь вмешивается в твои планы. Ты, например, собираешься отправиться в путешествие на целый год, но потом взрывается бойлер или ломается глушитель, и все меняется.

— Всегда можно найти оправдание. Это ты тоже говорил в той своей речи, если я не ошибаюсь.

— О Господи! Ладно; послушай, я все это выдумал. Я никогда не рисковал. Я не готовил почву ни для каких изменений.

— А потом взял и рискнул. Это-то меня и вдохновило. Не то, что ты говорил, а то, что ты сделал.

Я посмотрел на него и понял, что когда-то был бы счастлив услышать от него это слово — «вдохновило».

— Получается, что ты неплохой учитель, — заметил Мэтт с улыбкой, — но, видимо, это не твое.

Я вернулся домой поздно, но совершенно счастливым.

Разговор с Мэттом многое мне напомнил. Времена, когда я только пришел в Сент-Джонс. То, каким я был тогда. Как постепенно весь энтузиазм куда-то делся. Как я утратил то, что давало мне силу. С другой стороны, нельзя утратить то, чего не имеешь. А если когда-то у меня это было, то теперь мне нужно было вернуть не только энтузиазм и увлеченность, необходимые преподавателю. За эту неделю я уже понял, что тут мне ждать нечего. Нужна жизнестойкость. Для чего-то важного.

Я понял, что для Мэтта я всегда буду в первую очередь старым учителем и только во вторую — другом. Но это нормально. Как выяснилось, я оказался не таким уж и плохим учителем.

Сегодня, не знаю, нарочно или просто так получилось, он помог мне.

Зои уже легла, когда я пришел, но телевизор все еще работал. Шла какая-то игра. Я взбил подушку, постелил себе на диване и включил ноутбук.

Пора было наконец встретить проблемы лицом к лицу. Найти себе квартиру. Взять ответственность на себя.

Рядом с подушкой лежал золотистый конвертик с надписью «Джейс». Я открыл его и улыбнулся: Зои справилась с поручением.

Дэв будет в восторге, если мы все-таки встретимся.

Не сейчас, впрочем. Не сейчас, когда я сдался и снова работаю в Сент-Джонсе. Скоро я буду готов к встрече, но пока надо уладить еще кое-какие дела.

В первую очередь устроить собственную жизнь.

Понедельник. Пятнадцать минут шестого.

И вот я снова в Постмен-парке. Я не знал, что еще предложить; к тому же такому параноику, как Дэмиан, должно понравиться это довольно спокойное, но в то же время не безлюдное место. Господи, такое впечатление, что мы какие-то заговорщики.

Стояла пасмурная погода, такая, когда все предметы кажутся чуть-чуть размытыми. Я пришел минут на пятнадцать раньше. Ненавижу опаздывать. Мне проще прийти за час, чем заставлять кого-то ждать хотя бы пять минут. Дэв всегда говорил, что мы не опаздываем, пока не опоздали. Я понимаю, что он имел в виду, и согласен с ним, но поступать так не могу. Единственное, что в моих силах сделать, чтобы меньше нервничать, — это приходить заранее.

Я пнул жестяную банку поближе к стене. Наверное, следовало бы поднять ее и бросить в урну, но я посчитал, что и так продемонстрировал достаточную сознательность. Потом я проверил, заметен ли уже пар от дыхания.

И тут до меня дошло, как я нервничаю.

Я остановился и посмотрел на памятник Героическому самопожертвованию.

Уильям Гудрап, сигнальщик, шестьдесят лет.

Погиб на мосту Кингсленд-роуд, пытаясь спасти рабочего от смерти под прибывающим из Кью поездом.

Наверное, я видел эту табличку сотню раз.

— Джейсон?

Я обернулся. Дэмиан стоял у края газона. На нем было короткое пальто из тех, что в журналах рекламируют мужчины, стоящие на взлетной полосе рядом с «ягуаром», на заднем сиденье которого блондинка в солнечных очках с повязанной шарфом головой делает вид, что зажигает сигарету. Из-под шарфа, кашемирового, я думаю, выглядывал кусочек идеально чистой голубой рубашки.

— Как дела? — поинтересовался он — надо сказать, довольно холодно и без вопросительной интонации.

— Нормально, — небрежно ответил я. — Спасибо, что пришел.

«Спасибо, что пришел»? Он сам меня позвал.

— Сегодня прохладно. Ты за рулем или?..

— Я не вожу машину, — бросил он так резко, что я едва не отшатнулся. — Послушай, сейчас ты еще раз задашь свой вопрос, я на него отвечу, и все. Я не собираюсь вступать в долгие беседы. Я хочу покончить с этим. Для собственного спокойствия.

Я кивнул.

— Что же, тогда давай. Задавай свой вопрос.

Я перенес вес с одной ноги на другую.

— Это уже не важно. Все это позади.

— Что позади?

— Что бы ни было. Я был в каком-то странном положении. На меня столько навалилось. Прошлое. Настоящее, не совсем соответствующее моим мечтам. И будущее, вполне соответствующее настоящему.

— Задавай свой вопрос.

— Вовсе не обязательно…

— Я хочу об этом поговорить.

Я посмотрел на него. Он уставился в землю. Кажется, я был ему зачем-то нужен, чем бы ни было это «что-то».

К черту. Почему бы и нет?

— Так кто эта девушка? — спросил я.

— Я встретил ее на свадьбе, — ответил он.

Мы сели на скамейку, делая вид, что хотя мы друг на друга и не смотрим, это совсем ничего не значит.

— Она была подружкой невесты, и на ней было самое ужасное платье, какое я видел в жизни. Обычно на подружках невесты хорошие платья, но она выглядела как Энн Хэтуэй в одной из своих ролей. Понимаешь, иногда что-то может быть слишком зеленым. Мы сидели за одним столом, и я совратил ее сесть рядом со мной.

«Совратил». Он на полном серьезе использовал это слово.

— А чья была свадьба? — поинтересовался я, особенно не думая, что говорю, просто чтобы показать дружеский интерес, но Дэмиан зло посмотрел на меня.

— Я уже сказал, что не собираюсь вступать в продолжительные беседы. Я отвечу на твой вопрос, потому что мне самому это нужно, но не собираюсь отвечать на все вопросы. Какая разница, чья это была свадьба? При чем тут это вообще?

— Продолжай, — сказал я, глядя вместо него на урну. — Извини.

— Это была свадьба подруги, так пойдет? В Беркшире. Ладно, эта подруга еще и моя клиентка. Она усадила меня за этот стол и подмигнула. Она знала, что мы с ней поладим.

— Ты и девушка.

— Я и… девушка, да. Я выпил и, может быть, слишком расслабился. Обручальное кольцо я не ношу, а ей хотелось интрижки.

Он произнес все это так, будто репетировал. Будто он много раз повторял эти фразы дома в надежде на то, что, если сумеет произнести их совершенно бесстрастно, они утратят свой смысл. Или, может быть, это была легенда и он собирался ее придерживаться. Повернувшись к нему, я увидел, что он без всякого выражения смотрит прямо перед собой.