Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин
– Хорошо.
– Об-щаешь?
– Обещаю. Вы можете продиктовать мне свой телефонный номер.
– Т-лефоны? Я называю их «вралефоны». Я признаю только один вид бщения – с глазу на глаз. – Точильщик ножей подхватил сумку и направился к выходу из двора. – Не забудь сказать отцу! – Он знал, что я смотрю ему вслед. – Об-щание есть об-щание!
– Как это щедро с его стороны. – Сказала мама, когда я рассказал ей про телевизор. Но интонация у нее была отнюдь не одобрительная. Я услышал звук приближающегося отцовского «Ровера» и спустился в гараж, чтобы поблагодарить папу. Это странно, но, выслушав мою благодарственную речь, он вовсе не выглядел польщенным, он лишь пробормотал, чуть неловко, словно сожалел о чем-то: «рад, что тебе понравилось, Джейсон».
Только когда мама накрыла на стол и принесла кастрюлю с тушеным мясом, я вспомнил о точильщике ножей.
– Точильщик ножей? – Отец вилкой отодвинул хрящ на край тарелки. – Эти цыганские трюки, они стары как мир. Странно, что он не достал свои карты Таро прямо на пороге. Наверняка он искал у нас во дворе что-нибудь, что можно сдать на металлолом. Если он вернется, Джейсон, просто захлопни дверь у него перед носом. Никогда не поддерживай разговор с такими людьми. Они хуже, чем Свидетели Иеговы.
– Он сказал, что, возможно, вернется, чтобы обсудить дорожное покрытие. – Теперь я чувствовал себя виноватым из-за того, что дал обещание точильщику.
– Какое дорожное покрытие?
– Наше дорожное покрытие. Подъезд к гаражу. Его надо перестелить. Он так сказал.
Лицо отца потемнело, как небо перед грозой.
– И что? Разве это стало правдой оттого, что он так сказал?
– Майкл, – сказала мама, – Джейсон просто пересказывает тебе их разговор.
Говяжьи хрящи на вкус напоминают глубоководные сопли.
В своей жизни я видел только одного цыгана. Это был тихий мальчик в классе мисс Трокмортон. Я даже его имени уже не помню. Он почти не появлялся на занятиях, и его вечно пустая парта стала чем-то вроде нашей местной школьной шутки. Он носил черный пиджак вместо зеленого и серую рубашку вместо белой, но мисс Трокмортон ни разу не отчитала его за это. До школы его всегда подвозил грузовик «Бэдфорд». Грузовик был огромный, мне казалось, размером с нашу школу. Мальчик-цыган открывал дверь и спрыгивал на землю. Его отец был похож на рестлера, с татуирвками в виде змей, ползущих по его рукам. Он окидывал взглядом игровую площадку, и сразу становилось ясно, что никто, ни Пит Рэдмарли, ни даже Плуто Новак не посмеет пальцем тронуть цыганенка. Сам же цыганенок обычно просто садился на землю в тени кедра и всем свои видом говорил: «отвалите», – он словно испускал агрессивные радиоволны. Он не проявлял никакого интереса к нашим играм. Однажды мы играли в лапту, и он зафигачил мяч через забор, на приходские участки. И при этом вел себя так, словно ничего особенного не случилось, он просто прошел от одного игрового поля к другому и вернулся в "дом", держа руки в карманах. Мисс Трокмортон пришлось сделать его ответственным за игровое табло, потому что запасные мячи к тому моменту у нас уже закончились, и мы не могли позволить себе потерять еще один. Однако, когда я в следующий раз посмотрел на табло, цыганенка и след простыл.
Я обильно полил свой кусок тушеного мяса соусом.
– Пап, а кто такие цыгане?
– В смысле?
– Ну… откуда они? У них есть родина?
– Слово «цыгане» – это египетское слово. (*отец Джейсона имеет в виду сходство слов «gypsy» и «egyptian»*)
– Значит, цыгане из Африки?
– Нет, сейчас уже нет. Они эмигрировали сотни лет назад.
– А почему люди так не любят их?
– А с какой стати законопослушные граждане должны любить бродяг, которые не платят налогов и попирают каждый закон в конституции?
– Я думаю, это слишком жесткое заявление, Майкл. – Мама трясла перечницей над своей тарелкой.
– Ты бы так не думала, если б хоть раз встретила одного из них.
– Не знаю, не знаю, точильщик ножей отлично поработал в прошлом году, ножи и ножницы были очень острые.
– Только не говори, – вилка в руке отца застыла на полпути к тарелке, – что знаешь этого типа.
– Ну, точильщик ножей уже много лет появляется в Блэк Свон Грин каждый октябрь. Я, конечно, не могу быть уверена, что это тот самый, я ведь его не видела; но, все же, думаю, что это он.
– И ты дала деньги этому попрошайке?
– Я дала деньги за работу. Ты ведь тоже не работаешь бесплатно, Майкл?
(иногда вопросы – это не вопросы, это пули)
Вилка и нож звякнули, когда отец положил их на стол.
– И ты скрывала это от меня весь год?
– «Скрывала»? – На лице у мамы появилось притворное возмущение. – Что значит «скрывала»? Ты в чем-то обвиняешь меня? (от напряжения у меня скрутило живот. Отец осторожно посмотрел на маму: «давай не при Джейсоне», – говорил его взгляд. Внутри у меня все затряслось). – Я просто не хотела досаждать тебе своими скучными домашними делами, вот и все.
– И сколько ты заплатила ему? – Отец не собирался отступать.
– Он попросил один фунт. За то, что наточил все ножи в нашем доме, и сделал это очень хорошо. Один фунт. Это всего на один пенни больше, чем стоит замороженная пицца в супермаркетах «Гренландии».
– Я не могу поверить, что ты одобряешь весь этот лошадино-воровской кардебалет из графства Цыганско-шир. Господи-боже, Хелен! Если тебе нужно наточить ножи, купи станок для их заточки в магазине. Все цыгане – бездельники, и если ты дашь одному из них хоть малейший намек на возможность легко заработать, то целые толпы его родственников будут околачиваться возле твоей двери до 2000-го года. Сегодня они наточат тебе ножи и заменят дорожное покрытие, а завтра – скрутят колеса у твоей машины и заберутся к тебе на задний двор в поисках того, что плохо лежит.
Их ругань в последнее время похожа на игру в скоростные шахматы.
Я доел свое мясо.
– Можно я пойду к себе?
Сегодня четверг, поэтому я смотрел «Музыкальный хит-парад» и «Завтрашний мир» по телеку, в своей комнате. Я слышал, как мама хлопает дверцами кухонных шкафчиков. Джулия сделала для меня сборник – она записала на кассету лучшие песни из коллекции Эвана. Первой заиграла песня «Слова» Нила Янга. Голос Нила Янга похож на звук разваливающегося сарая, но музыка его великолепна. В голове моей гудело, словно пчелиный рой, новое стихотворение «Червяк»; стихотворение о том, почему дети становятся жертвами издевательств в школе. Стихотворения похожи на линзы, на зеркала и на рентгеновские лучи одновременно. Некоторое время я просто бесцельно водил ручкой по бумаге (если притвориться, что не ищешь слова, она сами приходят, словно выплывают из тумана), но в моей ручке вдруг закончились чернила, я расстегнул пенал, чтобы достать новую.
Внутри меня ждал третий сегодняшний сюрприз.
Отрубленная мышиная голова.
Маленькие зубки, закрытые глаза, тонкие усики, мех цвета горчицы, и торчащая голая обломананя кость позвоночника. Из пенала пахло хлоркой, сырым мясом и наточенными карандашами.
Давай засунем эту штуку в пенал Тейлору. Вот смеху-то будет!
Ее мне подложили во время урока биологии – мы занимались вскрытием мышей. Мистер Уитлок всегда угрожает четвертовать любого, кто попытается стащить с урока части тела мертвой мыши, но, стоит ему выпить его «специального» кофе, как он становится сонным и рассеянным.
Давай, Тейлор, доставай свой пенал. Я думаю, Уилкокс и подложил мне эту дрянь. Дафна Маддэн наверняка тоже была в курсе. Д-д-д-д-д-доставай с-с-с-с-свой п-п-п-П-П-ПЕ-ПЕ-пенал, (Уилкокс выпучил глаза), Т-Т-те-Те-тт-тт-Тейлор.
Я завернул мышиную голову в несколько листов бумаги. На первом этаже отец читал «Дэйли Мэйл», сидя на диване. Мама сидела за кухонным столом, обложенная бумагами, и вбивала цифры в калькулятор.
– Куда это ты собрался?
– В гараж. Поиграю в дартс.
– А что это за салфетка у тебя в руке.
– Ничего. Я просто высморкался. – Я сунул бумажный шар в карман джинсов. Мама собиралась потребовать показать ей «салфетку», но, слава Богу, передумала. Под покровом ночи я вышел на задний двор, обошел сад камней, и швырнул мышиную голову через забор в сторону приходской земли. Муравьи и черви скоро съедят ее.
Мои одноклассники наверно ненавидят меня.
Я сыграл одну партию в «Часовую стрелку», потом сложил дротики и вернулся в дом. Отец смотрел программу, в которой обсуждали должна ли Англия позволять Америке размещать на своей территории ракетные комплексы. Миссис Тэтчер сказала «да», и теперь это неизбежно. После войны за Фолкленды никто не смеет перечить ей. Кто-то позвонил в дверь, что очень странно, ведь обычно никто не приходит к нам так поздно. Отец, наверно, решил, что вернулись цыгане.
– Я разберусь. – Сказал он, резко, с шелестом сложив газету.
