Софи Кинселла - Минни шопоголик
И я чувствую себя все более и более неловко. Элинор столько всего сделала. Ей должно воздаться по заслугам. Но что я могу?
– А где Люк? – Мама озирается, словно подозревает, что я запихала его в шкаф.
– С ним все хорошо. Он на съемочной площадке с одной из клиенток.
– На съемочной площадке?
– Тсс! Я не должна знать об этом! О нем позаботятся в оставшиеся три часа. – Смотрю на часы. – Затем он приедет и… его ждет сюрприз!
– А что ты наденешь, Бекки? – вторгается в мои мысли мама. – Ты купила что-то новенькое? – Глаза у нее загораются.
Притворяюсь, будто не слышала вопроса. Все это время я старалась не думать о том, что надену на вечеринку.
– Бекки? Ты что-то купила?
– Нет, – вздыхаю я. – Не купила. Собираюсь порыться в шкафах.
– Дорогая! – не верит своим ушам мама. – Это так на тебя не похоже!
– Знаю. – Сажусь на стул и смотрю на ногти, настроение у меня слегка портится. – Но я не могла отправиться по магазинам, верно? Ведь я обещала Люку.
– Но он наверняка не имел в виду вечеринку. Для такого случая он сделал бы исключение…
– Мне не хочется рисковать. Мама, ты не понимаешь, он относится к этому очень серьезно. Нянюшка Сью сказала, что я шопоголик, – уныло добавляю я. – Сказала, что мне нужно в исправительный лагерь, иначе Минни тоже станет такой.
– Какая чушь! – Мама в ярости. – Не слушай никого. Все они шарлатаны, вымогающие деньги. Ты ведь не собираешься в какой-то там лагерь, правда, милая?
Я люблю маму. Она всегда говорит правильные вещи.
– Не знаю. Может быть. Все дело в том, что Люк поверил ей, – уныло признаюсь я. – И в конце-то концов, это его день рождения. И потому разве я могу купить новое платье?
Подумать страшно: я организую изумительную секретную вечеринку, а затем все идет прахом, когда Люк спрашивает, сколько стоят мои новые туфли, и мы ссоримся.
– Все решено, мама. Подыщу что-нибудь из уже имеющегося.
– Ну… ты молодец. – Она ободряюще улыбается мне. – Давай пойдем и посмотрим твои вещи прямо сейчас. Пошли, пошли.
Поднимаюсь вслед за мамой по лестнице, ноги у меня как чугунные. Вот почему я старалась не думать о своем наряде. Сегодня вечером на всех будут новые платья, даже на Минни.
Ладно. Ерунда это все. Я обещала и сдержу свое обещание. Ведь какая-то одежда у меня есть.
– Ну, что там у тебя в шкафу? – спрашивает мама.
– Может, надеть черное платье с кружевами? – Стараюсь подпустить в голос оптимизма. – Или то синее, которое было на мне перед Рождеством? Или…
Открываю дверцу шкафа и замираю на месте. Что это? Что за новый портплед из «Облика» висит на самом виду? И почему на нем большой красный бант?
– Открой! – волнуется мама. – Давай же, открывай!
Расстегиваю портплед и вижу роскошный темно-зеленый шелк. Нет. Не может быть…
Дергаю молнию до конца, и платье вытекает из портпледа темно-зеленой сверкающей рекой.
Это Валентино.
Это платье от Валентино с одним плечом, которое поступило в «Облик» месяц тому назад, я примерила его раз двадцать, но никак не могла позволить себе…
И тут замечаю карточку привязанную к вешалке. Беру ее оцепеневшими пальцами.
Бекки. Небольшой подарок, который ты найдешь в своем шкафу.
С любовью от мамы и папы.
– Мама. – На глазах выступают слезы, и я быстро-быстро моргаю. – Вы не должны были… Не должны…
– Это все Дженис! – Мама больше не в силах сдерживаться. – Она сказала, что ты ничего не купила. И мы не могли смириться с этим. С тем, чтобы такое случилось с нашей маленькой Бекки! И оно в твоем шкафу! Видишь? Тебе все понятно, солнышко? – Она торжествует. – Оно уже в твоем шкафу! Ты сдержала обещание, данное Люку!
– Да, понимаю. – Я не то смеюсь, не то плачу. – Но, мама, это Валентино! Оно стоит целое состояние!
– Ну конечно, оно не дешевое! Ты знаешь, «Уэндис бутик» в Оксшотте продает вечерние платья по очень разумным ценам, и я иногда удивляюсь, что вы, девушки…
Заметив выражение моего лица, она останавливается на полуслове. У нас уже долгие годы существуют разногласия по поводу этого самого бутика.
– Ладно. Я спросила твою милую коллегу Жасмин, что мне стоит купить, и она тут же предложила это платье. И даже сделала мне скидку, положенную персоналу, и еще одну большую скидку из-за изъяна.
– Изъяна? У платья нет изъянов!
– Она отпорола в одном месте подол, – с заговорщицким видом говорит мама. – Она умная, эта Жасмин. И все остальные твои подружки пришли на помощь и внесли свой вклад. Так что это и их подарок.
– Какие подружки? – не понимаю я. – Ты говоришь о Жасмин?
– Нет! Твои клиентки! Они все были там. И подписали открытку. Где же она? – Мама роется в своей сумочке. – Смотри!
Она протягивает мне открытку, на которой слова: «Веселого вам вечера, Бекки, и до ОЧЕНЬ СКОРОЙ встречи в “Облике”! Давина, Хлоэ и все ваши верные подруги. С любовью».
А ниже еще около двадцати подписей, и я читаю их с возрастающим недоумением.
– Но почему они оказались там одновременно?
– Возвращали вещи! – говорит мама так, будто это совершенно очевидно. – А ты не знала? Они начали кампанию за восстановление тебя в твоих правах!
Она вручает мне ярко-розовый листок бумаги. Так вот о чем говорила Давина!
ВЕРНИТЕ БЕККИ!!!
Мы, нижеподписавшиеся, выражаем свой протест против того, как бессердечно и несправедливо руководство «Облика» обошлось с нашей бесценной подругой и консультантом Бекки Брендон (урожденной Блумвуд).
И мы собираемся:
– Бойкотировать ваш магазин.
– Оповестить о произошедшем всех наших подруг и знакомых.
– Немедленно заняться антишопингом.
– Антишопингом? – хихикаю я. – Что это значит?
– Они возвращают все, что купили, – удовлетворенно говорит мама. – Выстроилась длинная очередь. Все эти прекрасно одетые женщины принесли обратно дорогущие вещи, еще не распакованные. И все получали деньги на свои золотые карты. Страшно подумать, сколько все это стоило. Одна женщина принесла три вечерних платья в пол. Ив-Сен… как его там? По пять тысяч фунтов каждое. Блондинка… вроде из России.
– Оленька? – дивлюсь я. – Она специально заказывала их. А теперь вернула?
– Она швырнула их на прилавок вот так. – Мама делает очень выразительный, решительный жест. – Драматично, ничего не скажешь. «Это вам за Бекки, и это тоже». Затем в отдел явился менеджер. Он порядком струхнул, увидев очередь. Страшно разволновался. Сказал: «Леди, пожалуйста, пересмотрите свои намерения». Угостил всех капучино за счет заведения. Но они только смеялись над ним.
– Еще бы! – Представляю Тревора, пытающегося вразумить моих бойких клиенток.
– Так что если он не позвонит тебе сегодня с извинениями, то я турецкий султан, – с удовлетворением говорит мама. – Судя по тому, что я видела, тебе еще и приплатить должны.
– Подожди! – Кровь бросается мне в лицо. – Подожди минутку. Мама, я не говорила тебе, что меня отстранили от работы.
– Ну да, не говорила. Должна признаться, я была несколько удивлена. Думала, у тебя выходной. Но оказывается, у тебя теперь все дни выходные. – Она весело смеется.
– Значит, ты пришла туда… узнала обо всем и ничего не сказала мне?
– А что тут говорить? Все обойдется. Мы волнуемся за тебя, Бекки. Но верим в тебя. – Мама похлопывает меня по руке: – Все будет хорошо.
– Мамочка! – Смотрю на ее доброе лицо и чувствую, что у меня опять на глазах выступают слезы. – Поверить не могу, что вы купили мне платье.
– Ну, милая. Мы так прекрасно провели время в «Уэст-плейс». И нам хочется отблагодарить тебя. Да, тут еще и туфли! – Она кивком показывает на коробку на дне шкафа.
– Еще и туфли?! – Хватаю коробку.
– Да, Золушка! – Мамины глаза блестят. – Я слышала, даже Джесс наденет по случаю вечеринки прелестное новое платье.
– Да. Нам удалось уговорить ее.
Платье Джесс – это настоящая эпопея.
Сначала она собиралась заказать желтовато-серое неотбеленное хлопковое платье-рубашку по каталогу экологичной одежды. Я сказала, что ей нужно надеть что-то более гламурное, а она встала на дыбы и заявила, что не собирается поддерживать общество потребления ради одного-единственного вечера. Тогда я предложила: «Тебе следует взять что-то напрокат, как делают все знаменитости, и это будет гораздо более в духе “зеленых’’, чем покупка по каталогу». И она не нашлась с ответом. Так что Джесс никуда не денется и явится на вечеринку в эксклюзивном платье от Дэнни Ковитца.
Волнуясь, открываю коробку с туфлями, но тут звонит мой мобильник.
– Я отвечу, милая. – Мама подходит к стулу, на котором лежит мой телефон. – Это… – Она пристально вглядывается в экран, и челюсть у нее отвисает. – Сейдж Сеймур? Актриса Сейдж Сеймур?
– Да, – давлюсь смешком я. – Тсс! Не теряй головы!
Жду, что Сейдж сообщит мне, чем теперь занят Люк. В прошлый раз она поведала, что он ел буррито и разговаривал с хореографом.
