Вячеслав Миронов - День курсанта
Но форма! Форма не позволяла этого делать. Форма вообще ко многому обязывала. И даже сейчас, когда каждый шаг отдавался болью сначала в боку, а потом во всем теле. И скользко на улице. Зачастую под снегом оказывался ледок. Пес с ним, что могу растянуться, да, вот больно. И если упаду, то подниматься будет больно. Очень больно.
Вот и трамвай «пятерочка»! Приехали! Первое КПП! Не спеша шагаю в ставшую родную казарму. Очень соскучился по своим парням!
Время после обеда, все в казарме.
— О! Здорово, Мирон! Ты, что такой скрюченный?
— Ну, что как там медсестры поживают? Ни одной девственницы не оставил?
— Да, какие там девчонки? Я вон, скособоченный! Мне бы просто полежать. Заколебался тащиться, думал, что помру!
— Давай топай к ротному. Докладывайся!
Побрел в канцелярию. Стучусь, открываю.
— Товарищ, капитан! Младший сержант Миронов из больницы прибыл. Замечаний не имел! Операция прошла успешно!
— Заходи, Миронов! Как ты?
— Нормально, товарищ капитан! В этом году лег, в этом же году вышел. Дурная примета Новый Год в больничке встречать!
— Тоже верно. Командовать-то сможешь взводом?
— Смогу, только вот не смогу строевой и физо. Да и за взводом не угонюсь. А в остальном — готов.
— Это хорошо! Значит, с ротой на встречу Нового Года — в спортзал!
— Товарищ капитан! — взмолился я. — Какой спортзал? Мне бы дома. В казарме остаться. Какой из меня танцор диско? Кое-как добрался до училища!
— Не могу! Приказ такой — всех в спортзал. Так что придешь. Посидишь в углу. Все нормально! Приказы не обсуждаются, а выполняются.
— Есть!
Я вышел из канцелярии. Пошел в курилку.
Меня обрадовано приняли. В цветах и красках рассказал, как меня резали в присутствии девчонок.
— Какие новости?
— Баров, Тропин с Вертковым не разговаривает.
— О! Е-тать! А, что так? Водку втихушку без них пил или их пиво выпил?
— Если бы!
— Ты знал, что они втроем в «Спортлото» играют?
— Ну, слышал, и что?
— Так они, значит, заполнили эти самые билеты. Тропин с Баровым заступали в караул, доверили Слону бросить билеты в ящик «Спортлото».
— И?
— Смотрят телевизор. Они угадывают четыре номера из шести. Тысяча!!!!
— Офигеть! Здорово! Молодцы мужики!
— Ага! Слон билеты забыл сбросить!
— Пиздец!!!
— Это не то слово! Я бы просто убил за тысячу!
— Слон — конченный идиот!
— Это каждому по триста тридцать три рубля! Они меньше получают!
— А тут под Новый Год такой подарок!
— Можно много чего купить!
— Можно было бы!
— Именно «бы».
— Да, сложно жить, когда у тебя в союзниках по пояс деревянный и на всю голову отмороженный!
Пошел готовить парадку на праздник. Мне, как временному инвалиду, позволили пройти без очереди. Стоять еще тяжеловато.
И вот в 22:00 нас построили и повели в спортзал. Весь батальон туда.
Все лица известны, знакомы. Ну, и пришли на этот вечер и девчонки… Кто придет к первокурсникам? К курсантам из местных их девчонки, и они сразу объявили, что это их дамы сердца.
А в остальном — дамы, что годились нам почти в мамы. Как в том анекдоте:
Папа:
— Сынок, ты, говорят, с Нинкой с пятого подъезда встречаешься?
— Да! И что?
— Да, ничего страшного. Когда я был в твоем возрасте, в девятом классе, я тоже с ней встречался!
Так вот большинство пришедших были те самые, с которыми, может, мой папа встречался, когда учился. Ну, на крайний случай, их младшие сестры.
Среди них двумя бриллиантами сияли две красотки. Просто удивительно, как они затесались сюда!
Молодые, красивые, свежие, дерзкие две подружки.
Танцевать-то я не мог. Но вот приударить за одной из этой пары — могу!
Максимально, насколько позволял скрюченный живот, разгибаюсь.
— Девчонки, привет! Меня зовут Слава. А вас?
— Инна!
— Наталья!
И начинаю чесать языком. Возле них тоже кружится толпа курсантов. Им тоже интересны эти две красавицы. Они что-то хихикают, потом убегают танцевать с другими курсантами. Увы. Увы. Я им тут не помощник. Присаживаюсь на скамью, смотрю за остальными. Жаль, что аппендицит воспалился некстати. Жаль, сейчас бы тоже плясал бы с этими юными прелестницами.
Несколько раз пытался еще раз с ними пообщаться. Но они снова упархивали с более здоровыми и более прямыми. Ну, да, ладно. Запомнил я их. Хороши девочки! Потом, при случае, пообщаемся!
В курилке из сорок четвертой роты, хлопнул меня по спине Паламарчук.
— Ну, ты, Славян, испугал девчонок.
— Итить твою мать! И чем же?!
— Они сами попросили меня охранять их от тебя!
— Не понял. А в чем дело?
— Сказали, что ты очень старый, горбатый и рыжий!
— Ну, не горбатый, а скрюченный, мне швы сегодня сняли. Старый… Всего-то на год старше. Ну, а насчет рыжего — пусть глаза протрут. Тут освещение такое.
— Не переживай! Им по пятнадцать лет!
— А, ну, тогда все понятно! Соплюхи зеленые!
— Но красивые!
— Очень красивые! — согласился я. — Особенно на фоне тех лярв, что в округе. Как два бриллианта в темноте!
— И еще у них отцы в училище служат.
— Да, ну? И кто такие?
— Юдина знаешь?
— Того чемпиона по приему и передаче текста?
— Он у радистов ведет, то есть у вас. Наверное, знаешь?
— Он самый лучший в училище по приему и передаче. Это просто пиздец! Такое ощущение, что в эфире просто треск, а это он передает! Офигеть просто!
— Ну, а у второй — Инны, батя вообще в учебном отделе работает!
— Да, пофиг, где у них бати служат! Тебе с ними не жить!
— Не скажи! Очень даже, может иметь значение!
— Пофиг! Один хрен, как в первую брачную ночь не крутись — все равно выебут. Так и здесь. Сказали же нам, что в Афган загремим, так и загремим. Чего суетиться-то. Поедем, мужик, интернациональный долг выполнять. Как супружеский. То есть ебать всех и вся. Телефон-то хоть взял у девчонок?
— Конечно, взял!
— Даже если бы и не дали, все равно можно было узнать.
— Не ври, как бы ты узнал бы?
— У дежурного по штабу схема оповещения на случай тревоги, там все телефоны офицеров училища. Так что если забудешь — там посмотри.
— Спасибо! Во, я бы не догадался!
— А потому что ты — релейщик, а я — радист!
— Не задавайся!
— А то, что?
Стушевался.
— Да, так, ничего.
— Ладно! Удачи тебе в охмурении девчонок! Красивые, свежие и яркие. Особенно на фоне тех, что были в спортзале. Только, смотри, обидишь их, так папаши тебе такое аутодафе сделают, что до пенсии будешь бегать от душманов и белых медведей. Пять лет от одних, пять лет от других. Смотри, аккуратнее. Одно неосторожное движение, и ты в заднице.
— Да, ладно, не пугай!
— Им по пятнадцать лет, даже паспорта нет еще, только свидетельство о рождении без фотографии. Думай верхней головой! Думай! Им пятнадцать лет!
— Уф!
Оттер пот со лба.
— М-да, уж! Надо помнить, что им пятнадцать лет. Тут ты прав.
— И мозги у них, как у пятнадцатилетних. Надо ждать, когда подрастут, еще пару — тройку лет!
— Да, ладно, я же не жениться собрался на них!
— Смотри!
Он ушел в зал танцевать. Я же посидев, потихоньку побрел туда же. Не до танцев мне. Дотерпеть бы, а то брюхо болит уже! Что-то сильно прихватило!
Так незаметно прошли новогодние — двухдневные праздники. Все шло размеренным чередом.
Никогда не думал, что после аппендицита так хочется спать на животе! Продавленная сетка кровати держала тебя всегда в позе буквы «С», что на спине, что на животе. Швы зажили, и спал я на животе, получая огромное удовольствие от этого!
Неспешным шагом приближалась сессия и мой день рождения.
21 января на самоподготовке командирам отделений:
— Пошли в чипок, отпразднуем день рождения!
И пошли. Но только тут же нарвались на комбата.
За самовольный уход с самоподготовки комбат влепил мне трое суток ареста. Вот такая непруха! Первый же день рождения в училище и, на, трое суток «губы».
Неприятно, а ничего не поделаешь!
Сессия. Сказать, что нестрашно — соврать.
И страшно не только от того, что плохо сам сдашь, а еще потому что сержант отвечает за успеваемость вверенного подразделения. По правилам, сначала должно идти первое отделение, в конце его — командир отделения, потом второе отделение и так далее. Замкомвзвод — последним из взвода. Хотя в институте практиковал заходить первым.
«Балл» за смелость — так говорили. Ну, а про сержантов в училище иначе говорили: «Два» — за знания, «два» — за звание! А в сумме «четыре!».
За сессию переживал, но не так, чтобы до нервной дрожи. В, принципе, знания из Политеха Марийского остались. А вот как рассказывали, могли реально понизить баллы и вообще в отпуск не пустить, если взвод плохо сдаст. В других батальонах были и такие прецеденты.
