Тимофей Круглов - Август
Миша, сосед давний, подкузьмил Иванова — выдвинул его в депутаты местные, как тот ни отбивался. И надо же, нежданно, негаданно, а выбрали Иванова выричане не просто депутатом даже, а своим городской головой. Почитали придуманную им программу развития Вырицы, послушали его выступления в местных школах и Доме Культуры. И определили на должность — хоть и недавно стал вырицким мужиком, а голова есть, пусть на благо народа поработает, нечего в Москве штаны просиживать, нам здесь, дома, такие люди нужны — судачили бабки в очередях супермаркетов и на рынке.
Нашлось дело и Плещееву с прижившимся у них с Машенькой Эрнестом Сироткиным. В этом деле им и майор помогал — Анчаров, когда находилась минутка, свободная от строительства своего терема. Взвыла, было, милиция местная, и ЧОП охранный взвыл. Но при поддержке главы администрации Иванова товарищи офицеры наладили такой общественный контроль за правоохранительными структурами в поселке, что народ впервые за десятки лет сам потянулся к участковым со своими бедами и бояться милицию перестал, начал даже порою похваливать. И наркотики вместе с цыганами ушли из Вырицы навсегда, и хулиганы резко поутихли и делом занялись.
Связь с внешним миром не прекращалась, как мог бы подумать иной читатель. Да только, приезжающие, либо оставались в Вырице, либо, уезжая, забывали про вырицкие чудеса с вечным летом, отличными дорогами и полным изобилием хлебов насущных.
Слухи, конечно, ходили разные, да кто ж им поверит? Они, слухи эти и по сию пору услышать можно и в питерских ресторанах, и в поездах дальнего следования, и в разделе «непознанное» рекламных бесплатных газет прочитать можно.
Эпилог
— Каждый сам себе и рай, и ад, и земля, и небо. И Родина, между прочим, тоже — в сердце у нас, а не вовне.
Петров подошел к краю облака и задумчиво посмотрел вниз — на зарницы, играющие яркими всполохами огня над Европой. Где-то там, внизу, все еще воевал Толян, — уже генералом стал Русской армии. Где-то там, внизу, ждала Толяна Дарья с двумя мальчишками-погодками, мечтавшими о юнкерском училище. На месте Америки синим отливали на хмуром, с ржавчинкой едва пробивающегося солнца, рассвете, слившиеся в одно целое океаны. Только торчали гнилыми зубами островки горных цепей над Атлантидой блока Североатлантического. Безжизненная, занесенная песками Африка. Ближний Восток, казалось, и отсюда видно — светившийся радиацией. Индия, Китай — все безжизненное и тусклое. Только на огромном пространстве России, включая Аляску, горели огни городов, подальше от европейского — последнего фронта.
— Держись, Толян! Скоро встретимся! — вслух сказал Петров негромко. Анчаров, неслышно подошедший сзади, обнял друга за плечи и оттянул подальше от опасного края.
— Пойдем, Андрюша, Люся зовет чай пить! Иванов самовар ставит, Кирилл обещал подойти. Не надо тут долго стоять, затягивает.
Теплоход «Петербург» — Санкт-Петербург — Вырица,
2008–2010
Примечания
1
— Пошли, друг, на завтрак! — Иди в задницу, латыш… (лат.)
