Екатерина Минорская - Женского рода
Максимка бросился Кирш на шею, даже не взглянув на пестрые мешки с подарками — такие же большие карие глаза, как у нее, но на маленьком еще лице восторженно хлопали в ответ на ее улыбку.
— Меня бабушка в школу на будущий год запишет, в местную!
— Нет, Максим, в школу ты пойдешь в Москве, — спокойно ответила Кирш, поставив сына на пол и присев на корточки.
— Я в Москву жить не поеду, мои легкие не выдержат вновь того воздуха!.. Нам с Максимкой и здесь хорошо! — обиженно констатировала мама Кирш, присев на стул в коридоре.
— А мы няню наймем. — Кирш прижимала к себе сына, а он уже хлопал в ладоши:
— Мы тетю Мальвину в няни наймем!
— Кого?! — Кирш старалась быть суровой, но с трудом сдерживала смех.
— Она сама ему так разрешила ее звать, я против была, буркнула мать, не поворачиваясь, входя обратно в комнату.
Они наряжали елку и бегали друг за другом в масках, а когда по дому разлился теплый запах сдобного теста и бабушка прилегла отдохнуть, Кирш и Максимка на цыпочках пробрались на кухню, где, накрытые полотенцем, на горячем противне прятались румяные пирожки. Кирш прислонилась к косяку и потерла нос: счастье — смеющееся лицо твоего ребенка, жующего самый вкусный на свете пирожок…
Она тоже заглянула под полотенце и, откусив пирожок, присела рядом с сыном на корточки. Разговаривать с набитым ртом было неудобно, и они просто улыбались друг другу.
— Наелся?
Сын кивнул такой же короткой темной челкой, как у Кирш.
— Тогда пошли, пока бабушка нас не разоблачила.
Максимка бегом устремился к незаслуженно забытым, хотя уже давно развернутым подаркам, и спустя несколько минут они вместе запускали по железной дороге, проложенной вокруг ритуального дерева, веселый голубой вагончик.
— К нам на нем приедет Дед Мороз, да? — Максимка отбежал, чтобы снова утащить с кухни пирожок.
Кирш улыбнулась ему вслед и вздохнула.
— Надеюсь, что Снегурочка. Хотя…
Максимка вбежал, держа в одной руке пирожок, а в другой — мамин телефон;
— Ты его на столе забыла, он там жужжал! Пропущенный вызов…
Набирая Алисин номер, Кирш боялась, что на том конце провода может быть слышен стук ее сердца…
Они говорили не дольше минуты, как будто уже давно условились, что Алиса приезжает сегодня вечером, просто нужно было напомнить друг другу о старой договоренности. Кирш предупредила, что собирается встречать Новый год с сыном, с которым сейчас пускает паровозик, и пригласила присоединиться, после секундной паузы Алиса кивнула, будто собеседница могла это увидеть, и попросила, чтобы Кирш не встречала ее и объяснила сообщением, как доехать до этого «помнится, очень далекого места»…
…В заснеженной темени у дороги Алиса увидела на обочине две фигуры; высокую и маленькую… Она вышла из машины, закинув на плечо большую сумку, и, мельком улыбнувшись Кирш, присела к Максимке.
— Привет! Я думала, ты уже спишь — ночь на дворе…
Максим выпятил нижнюю губу и промолчал.
— Он себя малышом уже не считает, да, Максим? Нам в школу скоро!
Алиса извинилась и, с трудом совладав с молниями на сумке, достала Максимке блестящий сверток:
— Это тебе!
Он взял его и повертел в руках, проговаривая на одной ноте себе под нос:
— Спасибо-а-спать-в-Новый-год-даже-дети-рано-не-ложатся…
Кирш усмехнулась:
— Алис, ты что, подарки же в полночь!
Но Максимка уже стянул зубами варежки и разворачивал сверток.
— Это от Деда Мороза — в полночь, а от меня сейчас, — Алиса наконец встала с корточек и глубже натянула свою бежевую ушанку с замшевым верхом.
— Я же тебе говорила, что она Снегурочка, — сказала Кирш, и они все втроем пошли домой, — Там еще дома кроме нас моя мама и Мальвина.
Алиса понимающе кивнула, будто присутствие сказочных персонажей в новогоднюю ночь не может вызывать вопросов… Она еще не бывала так далеко — дальше, чем в космосе; она оторвала себя от прежней жизни, сказав всем на прощание странные слова.
Она вспоминала чужую боль. Бабушка закрылась в комнате и не спала всю ночь: Алиса обещала, что будет писать и, когда устроится на работу, пришлет деньги… Андрей, узнав, что свадьбы не будет, пожал плечами и закурил. «Ты же бросил курить?!» — сказала Алиса, он промолчал… Капа первый раз за их недолгое знакомство не улыбнулся и, пропустив разговор о Центре, грустно спросил: «А как же Андрюха, как вы?..» А ей, в ответ им всем, хотелось плакать. Ах, если бы можно было остановиться, быть сильнее этого магнита… «Учитесь властвовать собой…» Когда бабушка со всей строгостью, на которую была способна, напомнила Алисе эту фразу, внучка ответила, что тогда и жить незачем… А жить, если так больно, — возможно? И почему больно?..
По дороге Кирш несколько раз спотыкалась о свои широкие джинсы: она, не отрываясь, искоса смотрела на Алису — та шла неуверенным шагом, то семеня круглоносыми коричневыми ботинками, то выбрасывая их далеко вперед, почти как Кирш.
— Прикольная шапочка! — заметила Кирш и стала смотреть себе под ноги.
Уже в подъезде Алиса пропустила Кирш с Максимкой вперед и, торопливо стянув ушанку, встряхнула головой. Кирш оглянулась, чтобы что-то сказать, и замерла на ходу, не успев закрыть рот: перед ней, то ли виновато, то ли рассеянно хлопая глазами, стояла вовсе не девушка с косой, сошедшая с портретов старинных мастеров, а, скорее, королевский паж с портретов тех же мастеров — у Алисы была короткая стрижка.
— Миленько…
Голос Кирш так безыскусно дрогнул, что Алиса невольно схватилась за голову:
— Что, так ужасно?!
— Да кошмар вообще! Не стоило, наверное…
— Мне с косой просто надоело, я ее переросла или пережила — не знаю, как точнее…
Чтобы не заплакать, Алиса начала рыться в сумке в поисках расчески. Кирш, взяв Максима за руку, снова начала подниматься по лестнице.
— Да ладно, расслабься. Мне, конечно, больше правятся женщины с длинными волосами, но это все детали, к тебе это уже не относится.
Алиса почувствовала, как слабеют ноги:
— В каком смысле?
— В смысле, что при знакомстве это было важно, а сейчас — плевать, с косой ты или лысая, я тебя воспринимаю уже по-другому, — ответила Кирш, открывая дверь квартиры.
Близилась полночь, зазвенели вилки с ножами, зажурчали напитки, и начали опустошаться тарелки… Звякнули бокалы — «за уходящий год», Кирш наклонилась к Алисе и шепнула:
— Здорово, что мы встретились, да?
Потом поздравлял телевизор, били куранты, бокалы звенели за год наступивший и смешивались голоса на фоне поющего телевизора…
Алису снова посетило ощущение нереальности: Новый год — ив чужом доме… Молчаливая мама Кирш, женщина с синими волосами, маленький мальчик, запускающий вокруг елки голубой вагончик, любовно прикрытая ковриками незнакомая потертая мебель, чужая посуда, оливье по-советски в большой стеклянной вазе, добродушный кот, спящий на подоконнике и там, за ним, в окне, синий снег и станция вдали, а позади нее — лес. Если бы не Кирш, украдкой посылающая Алисе улыбку, можно было бы назвать этот праздник воплощенным одиночеством: оно — не только пустота, оно праздник в чужом доме, который ты наблюдаешь, будто ты — путник, проходивший мимо и случайно заглянувший в окно дома, стоящего на обочине.
Алиса сидела на краю дивана перед телевизором и теребила уши большого плюшевого зайца. Кирш, сидящая на корточках у железной дороги, по которой неутомимо бегал голубой вагончик, случайно поймала взгляд своей гостьи и присела рядом.
—Я хотела тебя завтра домой пригласить, но там сейчас дурдом будет; звонки, визиты всякие ненужные — не криминально, как раньше, но тоже неприятно…
Если бы в этот момент Алиса не сидела на диване, она наверняка покачнулась бы; когда секунда бесконтрольного волнения истекла, девушка сумела справиться с окаменевшими мышцами лица и натянуто улыбнулась:
— Все в порядке, я и приехала-то всего на пару дней, мне второго на работу…
Кирш привстала с дивана и села на корточки перед Алисой.
— Девочка моя, ты же шутишь, да? Разве мы не поедем в деревню?
— В деревню? — переспросила Алиса, не понимая.
— Ну да. К Максимке завтра братья двоюродные приедут погостить, да, Макс? Слышишь, сынок, к кому завтра гости приедут?
Мальчик был очень занят: нужно было провезти на голубом паровозике маленького человечка, который все время падал.
— Максим, людям трудно долго удерживаться на голубом вагоне — притяжение земли действует…
Максимка не слушал и упрямо ползал вокруг железной дороги, пытаясь усадить на убегающий состав своего пассажира. Кирш повернулась к Алисе и улыбнулась:
— Я один бой Настене обещала, а потом мы же поживем в деревне, если ты не против?..
— Не против…
Алиса хотела что-то добавить, но Кирш, заметно повеселев, уже стояла с пультом напротив телевизора.
