Илья Кочергин - Нечаянная радость. Рассказы
Я открыл дверь и крикнул ему, что сегодня объявляется выходной.
— Точно решил снега дождаться, да? — уточнил Стёпа.
— Слышь, хочешь, я тебе презент сделаю? — спросил я и неожиданно обрадовался своей идее.
Стёпа смотрел на меня, ждал подвоха. Видно было, как тяжело ворочались его штампованные мозги, пока я открывал машину, открывал бардачок, разворачивал бумагу. Я даже решил сказать ему что-то человеческое, что ли.
— Ну, в общем, я рад, что ты помогаешь мне с этой терраской. А то одному не с руки. Вот, держи. Короче, спасибо тебе, Стёпа.
— Господа благодари.
Я уже хотел идти дальше завтракать, когда Стёпа меня остановил.
— Ты это… Подпиши.
— Чего?
— Икону подпиши. Тому-то от того-то. Дату.
Все-таки с арбайтерами не соскучишься. Я принес фломастер.
— А это не кощунство — икону подписывать? — я еще колебался.
— Давай, пиши.
— Как писать-то? Типа «Стёпе на добрую память», что ли?
— Пиши «Иоаву от Ильи», дальше как хочешь. И дату.
— Иоаву. Это ты Иоав?
— Наречен при крещении.
— А-а. А полунинский кто? Полунинского тоже как-то зовут?
— Ездра.
— Понял. Буду знать, если запомню.
Я вручил ему подписанную икону, взамен он пробурчал мне «Спаси Господи», а потом уставился на лик, в котором для меня не было ни духа, ни жизни.
Тут мое хорошее настроение еще больше улучшилось — позвонила из Москвы жена и сказала, что приедет дня на три, что соскучилась и вообще хочет скорее в наш деревенский домик.
Я поел, кинул в рюкзак фотоаппарат, запасной свитер, шерстяные носки, завернул пару бутербродов, налил в термос чая, достал ружье. Выходной — так выходной.
Перебрался по бревну через ручей, а дальше вдоль черного поля, мимо кургана пошла тракторная колея с убитой, примятой травой, потом она потянулась вдоль березовой посадки, где иногда бывают тетерева, потом вдоль дубовой.
Не зря меня, наверное, барином называют в деревне — все повадки налицо. То водки выпьет, то с ружьем прогуляется, то Женьке даст на опохмелку, то не даст, то заматерится на Стёпу, то икону ему вынесет. Барин — барин и есть.
А настроение мое не пропадало, вернее, даже хорошее настроение перешло прямо в радость. Ноги сами бегут. И тем приятнее, что радость ни от чего, а просто так. Как раньше. И тут еще лиса от меня побежала. Далеко, правда, да у нее все равно шкура еще плохая. Стрелять бы даже не стал. А смотреть всегда приятно на живого зверя. Мелькает, скачет, уже пропадает, а потом вдруг обернется и тоже посмотрит на меня своими звериными глазами.
Вот какая красотища передо мной. Отсюда, от кургана, видно далеко — разрезанные посадками перекатываются туда-сюда черные и зеленые предзимние поля. У самого обреза, за Пожей начинается большой зелено-коричневый лес. А дальше глаза опять бегут — обратно, по светлой березовой посадке до нашего села, от которого видно только две-три крыши и остатки фермы. Вот где-то перед фермой и молельня у арбайтеров, у ручья.
А завтра, может и правда, снег ляжет.
И вот эта красота и по всей земле. Я на нее смотрю, и она во мне оказывается, вместе с моей непредвиденной радостью. Так что отдыхать в деревне хорошо.