Дуглас Коупленд - Рабы «Microsoft»
ВТОРНИК
Сегодня проснулся ужасно рано, хотя проспал всего четыре часа. Свет снаружи казался каким-то водянистым. Все небо затянуло облаками. Над домом пролетел самолет — наверное, в Международный аэропорт Сиэтла-Такомы. Я вспомнил, как появились первые боинги-747. Было еще такое рекламное фото: ребенок строит карточный домик прямо в салоне. Боже, как я тогда хотел быть на его месте!
Потом я спросил себя, зачем вообще вставать. Какая мысль заставляет меня по утрам вылезать из постели и работать до поздней ночи? А других? Мне, между прочим, до сих пор хочется быть на месте того мальчика, который строит карточный домик в боинге.
Я сжевал три миски сухого завтрака Cap’n Crunch — «Капитан Кранч» — и разодрал себе нёбо в клочья. До самого вечера я мучился от боли и шепелявил, как Синди Брейди.[20]
Провел два часа с Пол Потами из отдела маркетинга. Вот где бездна энергии! Можно подумать, за восемь дней до релиза нам, особенно баг-тестерам, больше нечем заняться. Как будто при виде халявного шоколада Dove мы должны воскликнуть: «Ах, ну что вы, все мое время ваше!»
Мне кажется, маркетинговые собрания вызывают такую ненависть и страх, потому что они деформируют личность. На собраниях нужно рапортовать о своих достижениях. Естественно, мы приукрашиваем, взбиваем результаты своей работы как диванные подушки и в конце концов превращаемся в этаких бодрячков-энтузиастов. Отвратительное зрелище. По моим наблюдениям, в Microsoft все презирают энтузиастов и думают, что сами не такие. Посмотрели бы они на себя во время собраний! Образцовые члены студенческого братства. К счастью, притворный энтузиазм обычно не выходит за пределы маркетинговых собраний, и атмосфера на кампусе вполне себе неформальная.
А еще бывают ругательные собрания. Тоже прикольно — все рвут друг друга на части.
Сегодняшнее собрание было про какие-то мелкие подробности и нагоняло ужасную скуку. Под конец у одного из маркетологов включился пейджер. Приборчик на столе жужжал как оса, ерзал и дергался в предсмертных судорогах. Мы завороженно смотрели на него, словно на тарантула. Дискуссия замерла и увяла.
После собрания от улыбки болели мышцы щек. Небо саднило от «Капитана Кранча».
Я сразу позвонил родителям. Трубку взял отец. На заднем фоне слышался голос телеведущей Опры. Дневные ток-шоу — плохой знак. Папа говорил веселым тоном: наверное, не хочет признавать того, что с ним случилось. Я поинтересовался, не смотрит ли он Опру. Он ответил, что просто забежал в дом перекусить. Мама взяла вторую трубку. Как только отец отошел от телефона, она призналась, что папа всю ночь глаз почти не сомкнул, а когда засыпал, то стонал, будто за ним кто-то гонится. Утром он оделся как на работу и сел смотреть телевизор. Вел себя подозрительно бодро и не говорил, что будет делать. Потом пошел в гараж достраивать свою железную дорогу.
Сегодня я узнал новое слово — «трефинация». Это когда в черепе сверлят дырку, чтобы ослабить давление на мозг.
* * *Утром ко мне в офис пришла Карла. Рано-рано, я только успел включить утреннюю проверку почты. Карла притащила большую коробку с пластмассовыми кофейными кружками с логотипом Windows (продаются в киоске в четырнадцатом корпусе).
— Угадай, что в этом году все жители вселенной Карлы получат на Рождество? — весело спросила она. — Кружки уценили.
Пауза.
— Хочешь такую, Дэн?
Я ответил, что пью слишком много кофе и колы, статистика заболеваний раком прямой кишки не в мою пользу, хочу, конечно. Карла вручила мне кружку. Потом окинула взглядом мой офис: монитор NEC MultiSync, системник Compaq (моя рабочая лошадка), джазовый постер в рамке, на потолке наклейка для бампера «Mac Hugger» — «Яблочник», алтарь из черно-белых фоток Стива Балмера, большой майкрософтовской шишки.
— Я сделал алтарь в шутку, — сказал я, — но он как бы зажил своей жизнью. Даже страшно. Помолимся?
Карла тихо спросила:
— Кто такой Джед?
Она прочитала, как я набираю пароль — совсем как Хэл из «Одиссеи 2001 года»!
Я закрыл дверь и рассказал Карле про Джеда. Если честно, я рад, что наконец кому-то смог это рассказать.
После обеда мы с Багом, Тоддом и Майклом взяли на кухне по бутылке воды и пошли в библиотеку за мануалами. Библиотека расположена за административным корпусом, так что можно заодно и проветриться.
Шел довольно сильный дождь, но Баг, как всегда, повел нас через кусты, а не по симпатичной дорожке, которая вьется среди зарослей шаллона, декоративной сливы, рододендрона, веерного клена, земляничного дерева, люссакии, тсуги, можжевельника и елей (кажется, откуда-нибудь сейчас выглянет вуки или смерф).
Баг убежден, что Билл сидит у окна в административном корпусе и наблюдает, как сотрудники передвигаются по кампусу. Якобы Билл записывает тех, кто ходит непроторенным путем и выбирает самый краткий маршрут из пункта А в пункт Б, а потом одаривает отважных первопроходцев повышением по службе и акциями, надеясь, что они покажут себя такими же смелыми программистами.
В результате мы успели промокнуть до нитки и испачкать докерсы ягодами. На обратном пути мы взбунтовались и посоветовали Багу инкультурироваться. Мы сказали, что идти по дорожке — для его же блага. Баг пошел с нами, но заметно было, как он страдает. Физически.
Тодд решил поддразнить Бага и завел разговор о Xerox PARC, отчего Баг совсем вскипел. Он до сих пор не может простить Xerox PARC, что те запороли столько проектов.
Вдруг Майкл, который за все это время ни слова не произнес, сказал:
— Слушайте, а на этом повороте можно спрямить!
И сошел с дорожки.
Баг выпучил глаза. Майкл удачно срезал путь прямо перед административным корпусом.
Я поймал себя на том, что уже полгода не ходил в кино. Последний фильм, который я смотрел — «Кудряшка Сью». В самолете, когда летал на MacWorld Expo. Наверное, это не в счет. Да, пора заняться еще чем-то, кроме работы. Давно пора.
У Эйба обнаружилась предпринимательская жилка. Мы ужинали в кафетерии на первом этаже (индонезийский бамай, двойной эспрессо), и Эйб признался, что хочет стать пикселизационным брокером (это такой человек, который ходит по музеям и покупает права на оцифровку картин). Типично для разбогатевшего майкрософтовца. Здешние миллионеры — первое поколение богатых нердов Америки.
Едва разбогатев, нерды едут в Шотландию, Патагонию, Таиланд и другие экзотические места из журнала «Conde Nast Traveler». Покупают — не в кредит! — мебель шекеров,[21] саабы, карпов кои,[22] пилчукское стекло,[23] индейские сувениры ручной работы и пенсионные планы 401(К).[24] Строят на плато Саммамиш роскошные дома и обзаводятся всевозможными электронными игрушками.
В общем, скромно живут, зато весело и оригинально. Странно, что никто не заказывает себе мавзолеи. Хотя, наверное, скоро начнут. Гробницы будут изумрудные или фиолетовые, с застежками на липучках и обивкой из гортекса.
Как большинство моих коллег, Эйб поддерживает фискальную политику республиканцев, хотя к идеологии в целом равнодушен. Почему-то многие акционеры рано или поздно превращаются в республиканцев.
День закончился быстро. Опять шел дождь, что приятно. Для меня, выходца из штата Вашингтон, лето здесь слишком жаркое и сухое.
Завтра куплю японскую жареную лапшу. Посмотрим, будет ли Карла есть. Ей нужны углеводы. Снеки и аспартам — никудышная еда для программистов.
Хотя именно этим они и питаются.
Мысль: иногда облака и солнце образуют необычную комбинацию, и привычный пейзаж выглядит совсем по-другому.
Сегодня на кампусе все стояли на газонах и любовались закатом. Сквозь тучи светило оранжевое, как тэн в электроплитке, солнце. Я подумал: солнце действительно сделано из огня! От этой мысли я почувствовал себя не человеком, а животным.
Просидел на работе до полвторого. Когда приехал домой, Эйб еще копался в своей микропивоварне. Пивоварня стоит в гараже среди мебели, подаренной родителями и слишком страшной даже по нашим скромным стандартам, клюшек для гольфа, горных велосипедов и шеренги чемоданов, застывших, как гончие в ожидании команды «фас!».
Баг закрылся у себя в комнате, но по запаху и так было ясно, что он лопает разогретую в микроволновке говяжью тушенку.
Сьюзен заснула перед телевизором, который еще показывал с видика «Сайнфельд».[25]
Тодд за открытой дверью маниакально складывал футболки.
Майкл в восемьдесят седьмой раз перечитывал «Хроники Нарнии».
Тихий семейный вечер, как обычно.
Я поднялся к себе. В моей комнате, как и в остальных пяти, почти все место занимает кровать. На стенах — икеевские книжные полки, музыкальный центр, джазовые плакаты и календари «Клуба Сьерра».[26] На столе — судафед (капли от насморка) и галька с орегонского пляжа. Ну, и компьютер, связанный по модему с кампусом.
