Арсений Данилов - Adrenalin trash
«Ну и ладно», — подумала она.
— А он сам-то согласится?
— Согласится, — сказал Костыль.
— Чего? — крикнул Мамон из машины.
— Девочку сейчас домой отвезешь, — сказал Костыль, наклонившись к открытой двери.
— Это вы трахаться пойдете, а я поеду куда-то? — спросил Мамон.
— Давай, — сказал Костыль, сплюнув. — Не ори. Я прошу.
— Ну если ты. — Мамон высунулся из машины и посмотрел на Марину. Он был брит налысо. На голове его сиял длинный свежий шрам, смазанный зеленкой. — Садись, красавица.
Мамон действительно ездил быстро. И это было очень хорошо, потому что его опасные маневры хоть иногда отвлекали от запертой в машине музыки. Временами сильно хотелось выйти, но Марина боролась с этим желанием. Сердце ее билось очень часто, и за тридцать минут поездки она выкурила четыре сигареты из лежавшей на «торпеде» пачки. Момент получения от Мамона санкции на курение было единственным, когда они общались. Мамон полностью ушел в процесс управления автомобилем и ничего не говорил. Марина не знала, хорошо это или плохо. Иногда ей хотелось, чтобы Мамон положил руку ей на колено. Или сделал еще что-нибудь. Или предложил сделать. А она бы согласилась. Впрочем, все это могло быть просто результатом фармакологического действия дыма конопли, и на самом деле, конечно, ничего этого не хотелось. Хотелось домой.
Когда поездка окончилась и машина Мамона замерла на автобусной остановке напротив пруда, Марина думала, что водитель все же сделает ей какое-нибудь предложение, от которого нельзя отказаться. Или хотя бы спросит номер ее телефона. Но Мамон просто положил руки на руль и, постукивая пальцами по обернутой войлоком дуге в такт не умолкавшей музыке, молча смотрел на дорогу.
— Спасибо, — сказала Марина и, дождавшись короткого кивка, выбралась из автомобиля.
Она подождала, пока Мамон развернет свой экипаж и погонит сотню механических лошадей назад, потом дошла до пруда, немного погуляла вокруг покрытого льдом водоема, послушала последние залпы салюта и пошла домой.
Коляска
Первый день нового года — явление хорошо изученное. Конкретное его оформление для разных социальных групп может варьироваться, но эмоциональное наполнение остается константой. Впрочем, слово «наполнение» здесь смотрится неудачно, потому что для первого дня нового года характерно противоположное душевное состояние — мирное опустошение, обычно рождающееся еще в последний час минувшего праздника.
Чувство это не знакомо только детям в семьях, где сохранился древний обычай помещения подарков под новогодней елкой. Дети в этих семьях встают рано и, подхлестываемые невинным адреналином, бегут к звездному дереву — которое, в соответствии все с тем же обычаем, чаще всего устанавливается в родительской комнате — и тут же испытывают либо светлый восторг, либо столь же светлое разочарование, моментально разрешающееся жестокими слезами, но так или иначе, недостаток эмоций утром первого января не ведом начинающим людям в семьях, хранящих древние традиции.
Для людей же продолжающих или заканчивающих борьба с опустошением становится в этот день основным вектором поведения. Существуют разные методы психической реабилитации. Наиболее широко используемый и, наверное, самый эффективный связан с употреблением оставшегося алкоголя (Новый год приносит разные чудеса, и одно из них — то, что в этот день запасы спиртного могут дожить до завтра). Неосторожный опохмел, как известно, ведет к длительному запою, но в данной ситуации это никого не пугает, тем более что степень опьянения является одним из главных показателей качества праздника.
Вторым методом является процесс принятия пищи. Кто-то довольствуется холодными закусками или остатками салатов (когда речь идет о салате «оливье», термин «остатки» должен употребляться осторожно и украшаться ироничной интонацией). Кто-то разогревает недобитое накануне горячее. Наконец добираются до торта — если торт начали есть вчера, значит, в игре участвовали настоящие мастера. Пищевой метод обычно применяется в комплексе с первым и с третьим — просмотром телевизионных передач.
Телевизор в первый день нового года является инструментом социальной адаптации. В первую очередь это касается выпусков новостей, которые у среднестатистического зрителя должны вызывать здоровую зависть к красивым заграничным праздникам. Глядя на разбивающийся на Таймс-сквер сверкающий шар или на отливающий неземными красками сиднейский салют, среднестатистический зритель испытывает чувства, схожие с чувствами провинциального слесаря, разговаривающего по телефону с младшим братом, «раскрутившимся» в Москве на торговле турецкими куртками.
Впрочем, «Новости» в этот день не являются лидерами рейтингов (хотя, казалось бы, совпадение корней в названии передачи и праздника должно в известной степени отражаться на предпочтениях телезрителей). Юмор и музыка издревле успокаивали отчаявшиеся души. Особенную популярность они приобрели после того, как перестало получаться у церкви. Поэтому главным содержанием телевизионных приемников — и, соответственно, душ смотрящих на экраны людей — становятся концерты, продолжающие генеральную линию «Голубых огоньков» и их производных, сиявших ночью. Присутствующее в этих концертах нервное напряжение обычно игнорируется, но если душевная организация зрителя оказывается слишком тонкой, ему предлагают кинокомедии с Леонидом Куравлевым, Александром Булдаковым или Пьером Ришаром. Таким образом, никто не остается обиженным.
Есть и более оригинальные методики, делящиеся на две большие группы — заранее спланированные мероприятия, характерные для людей, особенно высоко ценящих оттенки вкуса жизни, и неожиданные решения. К первым можно отнести свадьбу, прыжок с парашютом, спуск на сноуборде или вооруженное ограбление супермаркета. Простейшим из вторых является лыжная прогулка. В зависимости от уровня развития капиталистического сервиса и финансового состояния это могут быть также поход в кинотеатр, посещение «Макдоналдса» или китайского ресторана, а то и покупка дорогой проститутки.
Оригинальные методики применяются, если человек считает предшествующий день особенно удачным или же, наоборот, по каким-то причинам недоволен ночными приключениями.
Андрей, несомненно, относился ко второй группе. Поэтому, еще толком не проснувшись, он уже думал о том, что обязательно надо будет посетить магазины самообслуживания или пункты общественного питания. Затем пришло окончательное пробуждение, и принесло оно самые мерзкие ощущения — физические и психические.
Первые были знакомы. В каждом органе казавшегося распавшимся на составные части тела бушевали сложные и явно противоестественные химические реакции. Суть их как-то объяснял Олег, но Андрей ничего из того объяснения толком не запомнил, да это и не требовалось. В общем, болела голова, хотелось пить, в туалет и сблевать. Тряслись пальцы, и ломило спину, потому что, как выяснилось, спал Андрей прямо на кухне, на диване-уголке в позе эмбриона. Больше двадцати лет назад он провел в этой позе девять месяцев, не испытывая никаких неудобств, и, видимо, выбрал весь временной лимит, отпущенный для такого положения. Возвращение к биологическим истокам далось тяжело.
Андрей негромко выругался и сел, опустив ноги на холодный линолеум и положив локти на стол. В этом положении, осматривая грязные тарелки и стаканы, он принялся разбираться с ощущениями психическими.
Структура их была сложна. В голову приходили самые разные сравнения, наиболее точным из которых казалась ассоциация с новогодней елкой, точнее, даже не с самой елкой, а с возможным ее изображением, выполненным художником, мастерски владевшим техникой цветопередачи, но имевшим в своем распоряжении только темные краски. Короче говоря, на душе было погано, и притом погано по-разному.
Например, погано было оттого, что проснулся поздно. На стене висели круглые иностранные часы, толстая их стрелка тянулась к единице, а тонкая угрожала двенадцати (Андрей только сейчас понял, что накануне, во время своей речи, он стоял как раз под этими часами, и они наверняка придавали ему дополнительное сходство с главным телевизионным персонажем). Он не любил просыпаться поздно — это неизменно вызывало мысли о том, что лучшая, самая плодотворная часть наступившего дня потеряна безвозвратно. Конечно, в первый день нового года такие мысли были неуместны, но тем не менее они пришли в голову, как милиционеры, которым праздник не праздник, а работу делать надо.
Вместе с этими мыслями забрели и другие. Андрей подумал о семье. Илья, хоть и обещал, так и не приехал. Воображение быстро соорудило перед Андреем мучительно яркую картину — мама и папа, сидящие за основательно подготовленным праздничным столом, обсуждающие вкус жаркого и глядящие на экран телевизора. Еще вспомнилось, как мама за два дня до праздника спрашивала у него, что приготовить на горячее и какой купить торт. Андрей поморщился и выругался, на этот раз гораздо громче.
