Константин Шеметов - Ослик Иисуса Христа
Кроме того, Ослик явственно ощущал некую безысходность – что сделано, то сделано, и ничего теперь не изменишь. Наташа будто посылала ему некое сообщение. И даже не сообщение. По сути, она кричала Ослику (что есть мочи): «Стой!» В голове у эмигранта так и отдавался её пронзительный крик: «Остановись, Генри! Никакого крокодила нет! Нет и не будет! И крокодил, и (твой) аллигатор давно уже умерли. Умерли вслед за динозаврами – лишь только взглянув на них и оказавшись моментально стёртыми взрывной волной от падения метеорита размером с Австралию 65 миллионов лет назад».
Может и вправду зря он затеял эту возню с гаджетами, а его «Модель крокодила» попросту ошибочна? «Может и так», – размышлял Ослик. «Жизнеутверждающее» эссе Лобачёвой зародило в нём новые сомнения. Он стал колебаться. И всё же не терпелось удостовериться (прав он или нет) на практике.
Так что Наташа и впрямь поработала на славу.
Зародить сомнения – большое искусство.
Тем не менее, Лобачёва чрезвычайно добросовестно исследовала тему с «ослицей и молодым осликом», и Генри гордился ею.
Теперь – что касается «крокодилов и аллигаторов». Новая модель гаджета DARVIN Alligator тем временем продавалась, и продавалась всё лучше. Банковский счёт Ослика существенно вырос. Чего не скажешь о настроении: настроение Генри заметно ухудшилось.
Несмотря на популярность его устройств принципиальных изменений в массовом сознании «абонентов» не наблюдалось. По отдельности люди, может, и приобретали критическое мышление, но вместе – никак. Наступила зима. За прошедший год в Москве не случилось ни одного митинга, ни одного флешмоба или серьёзного протеста.
Не добавляли оптимизма и социологические исследования. Большинство русских хоть и были не согласны с режимом, к открытым выступлениям относились скептически. Тот же результат показали и жители других стран, включая коммунистический Китай, слаборазвитые государства Латинской Америки, Африки и Средней Азии.
Что примечательно – в странах, где «Дарвин Аллигаторы» пользовались наибольшей популярностью, существенно выросла книготорговля (люди будто потянулись к прекрасному), но также и повысился интерес к оружию. Ослик не знал, что и думать. Он ощущал себя гомеопатом: его «Аллигаторы» были гомеопатическим средством, а при попытке вылечить пациента полезли и другие его болячки. Болезнь, таким образом, оказалась слишком запущенной.
Но было и другое объяснение.
Приобретя здравый смысл, критическое мышление и прикоснувшись к прекрасному (спрос повысился в основном на переводные западные издания), пользователи «Аллигаторов» затем «заглянули» в будущее. Возможно, будущее испугало их (да и как не испугать – несменяемость власти, беззаконие, ложь) – вот люди и увлеклись оружием в надежде защитить себя от произвола.
А вообще, парадокс – литература и пистолеты оказались на одной стороне. Будучи пацифистом, Ослик не мог даже представить себе такое. Теперь же (если, конечно, связь между «Аллигатором» и статистикой действительно существует, а не является случайным выбросом) – жди что угодно.
Ждать? А что ещё? В положении «гомеопата» трудно найти более конструктивное решение.
Тем временем Генри получил письмо из Nozomi Hinode Inc. с просьбой подтвердить его заявку о полёте на Марс. Ракета, посадочный модуль и оборудование готовы. Условия, порядок и программа исследований – на стадии согласования. Более того, суммы, предложенной Осликом, вполне достаточно, чтобы отправиться к Марсу уже в апреле следующего года. Экипаж – не более восьми человек. Состав экипажа выслать до 20 марта.
Список компаний-участников соответствовал пожеланиям Генри: лаборатория Эймса (NASA), Matra Marconi Space (ЕКА), Космический центр Танэгасима (JAXA), Club of Virtual Implication и собственно Nozomi Hinode Inc. Письмо включало также предварительный план полёта, научную программу, комплект инструкций, график подготовки и прочие необходимые документы.
«Новость так новость!» – опешил Генри.
Новость, способная изменить (и изменить принципиально) судьбу человека, не так ли? В последние годы мысль о полёте то возникала, то Ослик вновь переключался на другое. И всё же – ДА. Он вдруг отчётливо понял, что от судьбы не уйдёшь, а с учётом вложенных денег и предстоящего падения Апофиса – тем более. «Запасной вариант для экстренных случаев», – утешил себя Генри и смирился.
Он немедленно обзвонил потенциальных «астронавтов», но вскоре усомнился – а наберёт ли он вообще необходимый состав? Не то чтобы у Ослика не было единомышленников. Нет, они были, конечно. Немного, но были. И всё же эти люди являлись именно что единомышленниками, но никак не экстремалами (в известном смысле). Иными словами, мало кто из его друзей дошёл до той степени отчаяния, чтобы улететь на Марс. Добавим к этому их непростые связи, родительские обязанности, слабое здоровье, страх, неоплаченные кредиты, наконец, работу и т. д.
В итоге окончательный состав экспедиции определился лишь к концу февраля 36-го, и то с трудом. Последние два участника, как мы знаем (не считая Маркуса, понятно), заняли свои места уже в последний момент и буквально меньше чем за месяц до старта (Ингрид Ренар и Энди Хайрс).
Теперь же, закончив роман (роман – не роман), Ослик решил проиллюстрировать его четвёртую часть (а на деле – эссе Наташи Лобачёвой про «ослицу» и её сынка-дауна).
Странное дело – поначалу он искал один (один и чётко выраженный) сюжет, одну впечатляющую метафору и, казалось, нашёл. Генри накупил красок, кистей (плоские кисти – любовь импрессиониста), но вскоре остановился из-за сомнений и всё ждал.
Он перечитал Гениса («Уроки чтения: камасутра книжника»), «Времетрясение» Воннегута, и вдруг в конце ноября (дождливая осень, холодное море) – словно включился заново. «Апгрейд» случился в туалете кампуса между лекциями (Фрэнсис Крик – передача информации, нуклеиновые кислоты, природа генетического кода). В этом туалете Ослик как раз и пережил разительную и внезапную перемену в себе. «Тихий прилив гармонии», – вспоминал он позже.
Похоже, именно тогда будущая картина (холст размером 60×70 см) под названием «Ослик Иисуса Христа» (часть IV) обрела мысленный образ, сюжет, а отчасти и технику письма. Генри мыслилось соединить в одном – и реалистичные виды, и неряшливые детали (штрихи, затирка, остатки графита), и композицию в виде автономных, но сочетающихся фрагментов, и передачу движения в духе Дега. Он заказал крошечных шпателей в магазине у Вулдриджа (Клод всё интересовался – к чему столько?), влажных салфеток, ветошь и упаковку карандашей «Stabilo» (Othello 282, HB=2½).
Да, так и есть, не сомневался Ослик – одним сюжетом и одной метафорой не обойтись. К тому же, кисти (плоские кисти – боль поросёнка) не подойдут. Он сделал пару эскизов шпателем и уже на практике убедился – так и вправду лучше. Тот редкий случай, когда инструмент (новая техника) усиливает эффект.
Он разбил холст примерно на двадцать частей (мысленная сетка из воображаемых прямоугольников), в верхней части провёл линию горизонта и разместил под ней море. Бескрайнее море в лучах закатного солнца. Вместо солнца Ослик изобразил Апофис, добавил к пейзажу дождь (осенний мелкий дождь, доставленный прямиком из Ширнесса), и пошло-поехало.
По замыслу, несущийся (со всей дури) Апофис должен был «разбудить» задремавшую было планету, а заодно придать актуальности старым религиозным догмам. Плоская Земля, к примеру (эффект достигнут за счёт специального ракурса), и геоцентрическое устройство мира (в качестве метафоры использовано изображение советских сигарет «Космос» – как образ «великой России»: всё вращается вокруг неё, а не наоборот). Особое же внимание Генри уделил божественному происхождению (всего и вся), для чего внизу холста изобразил Исаака Ньютона. Гениальный учёный показан в период, когда он ненадолго отошёл от науки и возглавил английский монетный двор. Ньютон изрядно пьян и чеканит монеты, в страхе взирая на костёр инквизиции (из соседнего фрагмента).
Фрагменты плавно переходили друг в друга. Они не имели чётких границ, дополняли общую тему, и по сути картина воспринималась как единое целое. При беглом просмотре и не поймёшь сразу, что перед нами пазл. Пазл весьма непростой и соответствующий «спиралевидному» прочтению сверху вниз, слева направо.
Лишь в центре Ослик оставил пустое место.
Пустое место? Не совсем так – вблизи оно напоминало чизкейк из меню «Япоши» («Классический десерт из сливочного сыра на тонком корже из песочного теста»). Довольно призрачный элемент в системе мироздания, но, как видно, нуждающийся в объяснении. В некотором роде – интрига: станет ли ослик есть этот «чизкейк» (или шёл бы Иисус Христос своей дорогой и оставил бы животное в покое)?
