Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия
– А что, твоя Эйфелёвая башня, – ёрничал Жора, – еще не упала? Ей давно пора уже в Пизу, к своей кривоногой сестренке.
– Стоит, – сказал я, – стоит как… как…
– Ты рассказываешь о Париже так, словно… Ты был там хоть раз?
– Я и сейчас там, – сказал я.
Это была правда! Казалось, что утро никогда не наступит. Было около трех часов ночи, когда мы улеглись наконец спать. Жора еще дымил сигаретой, время от времени озаряя малиновым светом сигареты лабораторные стены и потолок, а я лежал с открытыми глазами и представлял себе нашу встречу с Аней. У меня не было полной уверенности, что наш приезд ее обрадует, и все же я надеялся на ее помощь. Без ее рук, ее тонких пальчиков, без ее чутья и материнской заботы о наших клеточках, у нас ничего не выйдет, решил я, и с этой мыслью закрыл глаза.
– К ней нужно дозвониться, – сказал Жора, – обязательно дозвониться, чтобы не насмешить людей. Ты уверен, что тетка не подсунула тебе липовый телефон?
У меня этой уверенности не было, но я загорелся предстоящей встречей с Аней, и меня уже трудно было остановить. Даже если мы не найдем Аню, поездка будет оправдана только тем, что мы побывали в Париже. Вот какую роскошь я хотел себе позволить. Итак, завтра – Париж! Вот единственная мысль, которая перечеркнула все мои тревоги и хлопоты!
– Хорошо, – сказал я, – завтра дозвонимся.
– Сегодня, – сказал Жора, и слышно было, как он повернулся на бок.
Глава 5
Каштаны Парижа ничем не отличаются от каштанов Киева. Ничем. Даже язык, на котором они шепчут тебе приветные слова, точно такой же, хотя вокруг звучит французский прононс и впечатление такое, будто даже голуби на Рояль де Палас воркуют по-французски. Мы с Жорой уже третий день жили близ виллы Боргезе, той самой виллы, где полвека тому назад Генри Миллер приветствовал своих героев «Тропика рака» потоками спермы из своего железобетонного фаллоса. Мы совершили паломничество в этот праздник, который, как ты понимаешь, всегда с тобой… Аню мы нашли сразу.
– Ань, привет, это я, – сказал я по-русски, как только в трубке раздался ее голос.
– Привет, – сказала она и умолкла, видимо, вспоминая мой голос.
Чем я мог ей помочь? Разве что этим:
– В баню с нами идем?
Трубка какое-то время молчала, затем коротко запиликала. Я набрал номер еще раз.
– Привет, – повторила она и тут же спросила:
– Я тебя знаю? Ты кто?..
– Реет.
Трубка молчала.
– Алло, – сказал я, – это я, правда.
Затем произнес на чистом французском:
– Я здесь, в Париже, я совсем рядом. Это тоже правда.
Встреча была назначена на шесть вечера. Мы были безумно и искренне рады снова видеть друг друга. Я ее сразу узнал. Эти широко открытые на мир, огромные, синие, как море, сияющие радостью встречи глаза…
– Я не верю своим глазам, – сказала она, – как ты меня нашел?!.
Боже мой! Вот же эти родные глаза! Еще более красивые, чем прежде!
– Красное тебе очень идет, – сказал я.
– Я знаю. А ты похож на быка, – улыбнулась Аня.
Я и сам чувствовал, что готов на нее наброситься.
– Ты безупречна! – сказал я.
Это была чистая правда. Сколько же лет мы не виделись?!
– И ты почти не изменился.
Мы обнялись, я нежно обеими руками прижал ее к своей груди и, закрыв глаза, долго, как только мог, вдыхал и вдыхал, наполняя легкие прохладным ароматом ее духов. Сколько же лет мы не виделись?! Ее комплимент и это осторожное «почти» меня не расстроили. Я представил ей Жору.
– Жора, – сказал он, подавая ей руку.
– Жора?!. – Аня посмотрела Жоре в глаза и сказала: – какое крепкое и простое имя!
Затем мы пили какое-то кислое, как уксус, вино, я рассказывал, Аня слушала. С первых же минут нашей встречи, я понял, что в присутствии Жоры (хотя он не проронил ни одного слова, а только вполглаза зыркал на нас, потягивая вино из бокала) она не произнесет ни слова правды.
– …и мы переделаем мир, – говорил я.
– Это хорошая идея.
Односложность ее ответов свидетельствовала, что лимит ее доверия к людям в этой, чужой для нее стране, давно исчерпан, и я не смогу узнать у нее даже малую толику из той жизни, которую она здесь ведет. Даже мне, я заметил, она не совсем доверяла. Видимо, жизнь в Париже научила ее держать язык за зубами, хотя, казалось, здесь-то и можно было позволить себе посплетничать о ком и о чем угодно. Я шепнул об этом Жоре на ухо, и он испарился в ту же минуту, сославшись на неотложное дело в парижской мэрии.
– Кого ты с собой привез?
Это был первый вопрос, который она задала, как только мы остались одни.
– Мы к тебе с деловым предложением.
– Мы?
– Это тот самый Жора, о котором ты постоянно спрашивала.
Она только пожала плечами.
– Не помню…
Потом я как только мог коротко рассказал ей существо вопроса. В моем рассказе не было ни слова пафоса, никаких обещаний или предположений, голая правда и ничего кроме правды. Чего, собственно, я добивался?
– И мы с тобой, как и прежде, – оптимистически заключил я, – одержим в очередной раз победу над генами…
Мы помолчали. Аня взяла сигарету, и я чиркнул зажигалкой.
– Я не понимаю тебя, – сказала она, пустив в сторону струйку дыма, – зачем ты так шутишь?
Ее глаза ни разу не мигнули. Я не знал, что ответить, и тоже прикурил сигарету.
– Я не шучу, – сказал я.
– Все эти истории – корм для фантастов. Ты такой же мечтатель…
– Никакой это не корм! – возмутился я. – Это, это…
– Знаешь, – сказала она, – мне жутко приятно видеть тебя, мы еще успеем наговориться, позвони мне после восьми. А сейчас мне надо идти.
– Я тебя понимаю…
Я был ошарашен таким недоверием.
– Я за тобой заеду. Вот мои телефоны.
– Хорошо.
– Ты где остановился? – спросила она так, словно Жоры вовсе не существовало.
Я сказал. Она положила в пепельницу дымящуюся сигарету, достала из сумочки свою визитку – держи! – Встала и поспешила к выходу. Я смотрел ей вслед, и как ни старался, не мог в ней узнать нашу Аню. Так много в ней всего изменилось. Когда ее фигура скрылась за дверью, я посмотрел на визитку: «Anni Gyrardo». Жирардо, Жирардо, подумалось мне, что-то очень знакомое.
Кто такой Жирардо? Я не мог тогда вспомнить. Потом выяснилось, что у нашей Ани такая же фамилия, как и у этой блистательной и непревзойденной француженки – Анни Жирардо.
– Жирардо?!. – у Лены от удивления глаза просто выпадают из орбит.
– Ага, Жирардо.
– Представляешь?!
– Что?
– Ну, помнишь, ты уже как-то сказал, что…
– Не, – говорю я, – не помню. А что?
– Да нет, – говорил Лена, – ничего. А на самом деле, – спрашивает Лена, – она и есть та самая Аня Тройская, о которой ты?..
– Да. Та.
– Ты слишком много куришь, – говорит Лена.
– И пью тоже. Вообще-то я давно бросил, – произношу я и окунаю еще тлеющую сигарету в стакан с недопитым вином.
Глава 6
– Раз уж мы выбрались в Париж, – сказал Жора, – мы должны увидеть его ногами. Такие праздники не часто выпадают на нашу долю. Ты согласен?
Что я мог на это ответить? У меня, видимо от вчерашнего вина, раскалывалась голова. Мне однажды довелось побывать в Париже, но я так и не смог насладиться его величием. И вот я снова в этой купели праздника. Ведь Париж – это праздник, который всегда… Современный и старинный Париж! Мы трубим о Париже на всех перекрестках как о чем-то привычном и близком, шутим, слушаем, кивая головой, всякие россказни о его достопримечательностях, никому не давая повода сомневаться в том, что знаем Париж, как знают собственное отражение в зеркале.
В тот день мы до вечера валялись в постелях, и теперь торопились на встречу с Аней.
– Ты спешишь как на собственную свадьбу, – заметил Жора, – никуда твоя Аня не денется.
– Еще надо успеть где-то купить цветы, – сказал я.
Я то и дело поглядывал на часы, переходя с быстрого шага на бег, и Жоре время от времени приходилось рукой придерживать меня за плечо. Я редко видел Жору спешащим, хотя всегда едва за ним успевал. Теперь же он тянулся за мной, как последний, улетающий на юг журавль. На углу мы купили розы.
– Мне кажется, она была бы рада и лютикам, – сказал Жора.
Я не помню, чтобы он дарил цветы женщине. Жора с букетом в руке – я не мог себе такое представить. Я силился вспомнить, дарил ли я когда-либо Ане цветы, и не мог.
– Она крайне редко смеется, – заметил Жора.
– Это ее большой плюс, – сказал я.
Жоре нечего было сказать, мы плелись по какой-то узенькой улочке. Потом мы сидели на скамье. Неожиданно совсем низко прогудел самолет, и я решил, что это знак неба. Через час мы уже были рядом с кафе.
– Привет, – крикнул я, едва увидев ее, стоящей в условленном месте, и замахал обеими руками.
Я протянул ей букет и чмокнул в щеку. Жора уже стоял рядом и смотрел куда-то в сторону, ожидая, когда очередная радость нашей с Аней встречи поприутихнет. Он так и не произнес ни единого слова приветствия, и Аня ответила тем же.
