Зэди Смит - О красоте

- Послушать вас, так он просто Скрудж!

- Нет, Говард совсем не скряга. Напротив, он невероятно щедр. В этот день мы наедаемся до одури, а под Новый год он безбожно задаривает детей. Но само Рождество Говард не празднует. Думаю, если дети согласятся, мы поедем в Лондон к друзьям. К одной семейной паре, мы знаем их сто лет. Мы приезжали к ним два года назад - было здорово. Они евреи, так что вопросов никаких. Говарда это больше чем устраивает: ни ритуалов, ни предрассудков, ни традиций, ни фигурок Санта Клауса. Наверное, такой нигилизм кажется странным, но мы привыкли.

- Я вам не верю, вы шутите.

- Нет, не шучу. Если вдуматься, это ведь чисто христианская политика. Не поклоняйся и не служи никаким изображениям, да не будет у тебя других Богов пред лицом Моим.

- Ясно, - сказала Карлин, удрученная легкостью, с которой Кики трактовала божественные заповеди. - Но кто его Бог?

Кики собиралась с духом, чтобы ответить на этот нелегкий вопрос, но ее отвлекла шумная и пестрая группа африканцев в конце квартала. Они заполонили полдороги своими подделками, и среди них явно, определенно был…

Но стоило Кики выкрикнуть его имя, как встречный людской поток загородил ей обзор, и, когда толпа схлынула, мираж развеялся.

- Странно, мне вечно мерещится Леви и никогда другие двое. Это все молодежная униформа - джинсы, толстовка, бейсболка. Любой мальчишка на улице одет, как Леви. Эдакая армия подростков. Куда не пойдешь, всюду парни, похожие на моего сына.

- Что бы ни говорили врачи, - сказала Карлин, преодолевая с помощью Кики маленькую лестницу особняка XVIII века, в котором снесли внутренние стены, чтобы было вольготно товарам, покупателям и продавцам, - а глаза и сердце тесно связаны между собой.

Внутри они нашли трость, более-менее отвечавшую запросам Карлин, носовые платки с вензелями и кошмарнейший галстук. Карлин была довольна. Кики предложила завернуть все это здесь же, в отделе упаковки. Не подозревавшая о существовании такого потворства клиентам Карлин следила за каждым движением упаковщицы, то и дело порываясь придержать пальцем ленточку или помочь приклеить бантик.

- А вот и Хоппер! - воскликнула Кики, обрадовавшись счастливому совпадению. На стене висела репродукция «Дороги в штате Мэн», одна из тех кое-как отпечатанных копий знаменитых американских картин, которые призваны подчеркнуть благородство магазина в противоположность торговому центру, где только что были Кики и Карлин.

- Кто-то прошел здесь недавно, - прошептала Кики, без стеснения водя пальцем по плоской, блеклой поверхности. - Я представляю, что это была я. Я брела здесь, считая столбы, без всякой цели. Ни семьи, ни обязательств. Вот счастье!

- Поедем в Амхерст, - быстро сказала Карлин и схватила Кики за руку.

- О, я бы с радостью как-нибудь туда съездила. Увидеть такие картины не в музее - ни с чем не сравнимое

удовольствие. Это роскошное предложение, спасибо. Я буду ждать этой поездки.

Карлин взглянула на нее с тревогой.

- Нет, дорогая, сейчас - поедем сейчас. Ключи у меня с собой, мы сядем на поезд и к обеду будем на месте. Я хочу, чтобы вы их увидели, - вы оцените их по достоинству. Сейчас нам все упакуют - и в путь. Завтра вечером мы вернемся.

Кики выглянула за дверь, где опять косо сеялся снег, посмотрела в высохшее, бледное лицо подруги, ощутила дрожь ее руки…

- Честное слово, Карлин, в другое время с радостью, но сейчас не та погода, да и поздновато выезжать в Ам- херст. Давайте запланируем поездку на следующую неделю, как следует подготовимся и…

Карлин Кипе отпустила руку Кики и вновь повернулась к упаковщице. На ее лице отразилась досада. Вскоре они покинули магазин. Карлин осталась под козырьком, а Кики вышла в морось ловить машину.

- Вы были очень добры и предупредительны, - официальным тоном сказала Карлин, когда Кики открыла перед ней дверцу. Как будто они уже расстаются. Обратно ехали в напряженном молчании.

- Когда возвращается ваша семья? - спросила Кики и повторила свой вопрос, так как Карлин - нарочно ли, нет ли - его не услышала.

- Все зависит от того, как быстро Монти уладит дела, - важно ответила Карлин. - Он давно сотрудничает с этой церковью и не уедет, пока они его не отпустят. У него очень развито чувство долга.

Теперь Кики почувствовала досаду.

Они попрощались у дома Карлин, дальше Кики пошла пешком. Пробираясь через слякоть, она с растущей горечью чувствовала, что совершила ошибку. Как она могла ответить на страстный порыв Карлин глупыми, пошлыми сетованиями на погоду и неурочность? Это было что-то вроде испытания, и она его не прошла. Такое предложение Говард и дети сочли бы нелепым, сентиментальным и непрактичным - она должна была его принять! Весь день Кики сварливо дулась, цеплялась к домашним и равнодушно отнеслась к столу мира (далеко не первому в последние недели), накрытому для нее Говардом. После обеда она надела шляпу и перчатки и вернулась на Редвуд Авеню. Дверь открыла Клотильда и сказала, что миссис Кипе только что уехала в Амхерст и будет самое раннее завтра.

Чуть ли не в панике Кики бросилась на автобусную остановку, затем плюнула на автобус, вышла на перекресток и поймала такси. На станции она увидела Карлин - та готовилась сесть в поезд и покупала горячий шоколад.

- Кики!

- Я поеду… с радостью… если вы меня еще приглашаете.

Карлин провела рукой в перчатке по горячей щеке подруги - так, что к горлу Кики внезапно подступили слезы.

- Мы там заночуем. Поедим в городе и весь день проведем в доме. А вы забавная. Вот так приключение!

Они шли по платформе под руку, и вдруг кто-то несколько раз окликнул Карлин:

- Мам, эй, мам!

- Ви! Майкл! Как это вы… Привет, родные! Монти!

- Ради всего святого, Карлин, что ты тут делаешь? Ну иди же сюда, глупый мой одуванчик, я тебя поцелую. Стало быть, тебе лучше? - В ответ Карлин кивнула, как счастливое дитя. - Здравствуйте, - сказал Монти, обращаясь к Кики и хмурясь. Он торопливо пожал ей руку и вновь повернулся к жене. - Ну и натерпелись же мы в Нью-Йорке - в этой церкви заправляет невежда. Или невежда, или преступник. В общем, мы не стали рассиживаться и с радостью вернулись домой. О венчании там Майкла даже речи быть не может. Это совершенно исключено. Но что же ты тут…

- Я собиралась поехать в дом Элеоноры, - сияя, сказала Карлин, которую со всех сторон обнимали дети. Дочь, Виктория, смерила Кики ревнивым взглядом. Другая девушка, просто одетая, с жемчужным ожерельем на голубой водолазке, держала щуплую руку Майкла. Его невеста, решила Кики.

- Кики, нашу поездку, видимо, придется отложить.

- Этот человек заявил, что ничего - ничего! - не знает о четырех наших письмах, касающихся школы в Тринидаде. Он просто умыл руки! И даже не поставил нас в известность!

- И счета у него подозрительные. Я их просмотрел. Дело там явно нечисто, - добавил Майкл.

Кики улыбнулась.

- Ну конечно. Матч переносится из-за дождя.

- Вас подвезти? - угрюмо спросил у Кики Монти, когда Кипсы повернулись уходить.

- Нет, спасибо. Вас и так четверо, как раз на одну машину.

Смеясь и переговариваясь, счастливое семейство поспешило прочь, поезд на Амхерст отошел от платформы, и Кики осталась стоять с горячим шоколадом в руке.

Часть 3 О красоте и ошибках

И когда я говорю: ненавижу время, Пол отвечает: а как еще доискаться до глубин личности и воспитать душу?

Широко раскинулся парк в Северном Лондоне: дубы, ивы, каштаны, тисы, платаны, буки, березы; он покрывает склоны высочайшего городского холма и простирается вдаль; он посажен столь удачно, что кажется созданным природой; с лесом его не спутаешь, но и на сад он похож не больше Йеллоустоуна[70]; для каждой вспышки света у него готов неповторимый оттенок зелени; осенью он окрашен в багрянец и янтарь, а в весеннюю капель наряжается желтой канарейкой; щекочущий вейник укрывает несовершеннолетних любовников и любителей косячков, за мощными дубами целуются отважные мужчины, на скошенных лугах играют в мяч, над холмами парят воздушные змеи, пруды оккупированы хиппи, студеные открытые бассейны - крепкотелы- ми старичками, чахлые ламы - чахлыми детьми, а для туристов имеется загородная резиденция[71] с таким белоснежным фасадом, что хоть сейчас крупным планом в голливудский фильм; в ней есть кафе, однако, здешнюю стряпню лучше поглощать, сидя босиком, на травке, под магнолией, осыпающей вас чашевидными белыми цветками с розоватыми кончиками. Хэмпстед-Хит![72] Гордость Лондона! Здесь бродил Ките и трахался Джарман[73], здесь Оруэлл укреплял ослабленные легкие, а Констебл[74] неизменно находил что-нибудь священное.