Йоханнес Зиммель - Я признаюсь во всём

— Отец желает забрать ребенка?

— Да.

— Адрес?

Доктор Фройнд назвал мой адрес. Женщина записала.

— Профессия? Место работы? — спросил он и посмотрел на меня.

— Предприниматель, — ответил я. Учительница продолжала меня игнорировать.

— Предприниматель, — сказал доктор Фройнд.

— Предприниматель, — записала она в анкете. — Мать?

— Уехала. Но господин Франк пообещал мне заботиться о ребенке.

— Это правда? — спросила она и впервые посмотрела на меня. Взгляд ее был холодным и враждебным. — Вы действительно намерены заботиться о ребенке?

— Да, — соврал я и посмотрел на стол.

Она повернула анкету:

— Хм… Доктор Фройнд, отец согласен отдать мальчика в вашу школу?

— Об этом мы еще не говорили… — начал было он.

— Я согласен, — поспешил ответить я.

— Другой школы, в которую бы его приняли, нет, — сказала она.

— Именно, — ответил я.

Она подняла голову, молча посмотрела на меня и стала писать дальше. Затем она нажала на кнопку звонка, и вошла молодая женщина.

— Вещи Мартина упаковали?

— Да, госпожа заведующая. Чемодан стоит в коридоре.

— Хорошо, приведите Мартина.

Молодая женщина ушла. В дверях она еще раз обернулась и с любопытством посмотрела на меня.

— Доктор Фройнд, — сказала мне заведующая, — уже, наверное, сообщил вам, что мы можем возбудить против вас уголовное дело в полиции, если вы и далее не будете выполнять свои родительские обязанности по отношению к Мартину.

— Да, он сообщил мне об этом.

— Хорошо, — сказала она и протянула мне формуляр. — Подпишите.

Я подписал документ, в котором присягнул, что все сведения, данные мной, были истинными и что отныне я обязуюсь по собственной воле, добросовестно, в меру своих возможностей и средств заботиться о переданном мне сегодня ребенке, Мартине Франке, 1942 года рождения.

В дверь постучали, вернулась молодая женщина.

— Мартин готов, — сообщила она.

— Впустите его, — сказала заведующая.

Мартин вошел в комнату.

Для своего возраста он был мал и выглядел скорее слабым. Невозможно было себе представить, что он обладал исполинской силой, необходимой, чтобы совершать те проступки, в которых его обвиняли. Его голова по сравнению с туловищем была непропорционально большой, тяжелой и бесформенной. Кожа была бледной, бегающие черные глаза смотрели из-под прозрачных век, обведенных черными тенями, короткие светлые волосы слиплись. Тонкие бескровные губы нервно дрожали, и он скривил их в ироничной улыбке, когда подошел ближе и заученно поздоровался:

— Добрый вечер.

Доктор Фройнд встал и с улыбкой пошел ему навстречу:

— Здравствуй, Мартин. Я рад тебя видеть!

Он протянул ребенку руку. Мартин на мгновение просиял, затем, когда он посмотрел на меня, лицо его снова сделалось суровым.

— Мартин, — сказала заведующая. — Сегодня ты нас покидаешь. Приехал твой отец, чтобы забрать тебя.

— Это твой отец, Мартин, — доктор Фройнд подтолкнул меня вперед.

— Здравствуй, мой мальчик, — пробормотал я и протянул ему руку. Он не пожал ее. Он смотрел на меня пытливо и враждебно.

— Вы не мой отец, — сказал он. Я опустил руку.

— Я женился на твоей матери, — начал я. Он перебил меня:

— Я знаю. Мама мне говорила. Вы ее муж. Но не мой отец.

— Это верно, Мартин, — сказала я. — Мы с тобой тоже подружимся.

Он молчал.

— Ты мне не веришь?

— Нет, не верю, — сказал он. — Мне все равно. Мне не нужны друзья.

— Каждому человеку нужны друзья, Мартин, — сказал доктор Фройнд. — Мы об этом часто с тобой говорили, помнишь?

Мартин нетерпеливо кивнул:

— Да, помню! Но я больше не верю этому, господин доктор. Все это чепуха!

— Но послушай, Мартин! — доктор Фройнд похлопал его по плечу. — Что это за бессмыслица?

— Это не бессмыслица, это правда. Друзей не бывает.

— Хорошо, а как же мы с тобой? Может быть, и мы не друзья?

— Это совсем другое.

— Как это — другое?

— Потому что вы исключение, — смущенно объяснил мальчик. Его губы задрожали еще сильнее. Казалось, это было рефлективное движение, которое повторялось, когда он волновался. Я вспомнил дрожащие ноздри Иоланты. Вдруг мальчик взглянул на меня:

— Где моя мать?

— В Германии. Она скоро вернется.

Его губы насмешливо скривились:

— Она никогда не вернется.

«Боже мой», — подумал я.

— Но мне и это все равно, — продолжал он тем же деланным тоном. — Она мне не нужна.

— Каждому человеку нужна мать, — сказал доктор Фройнд.

— Мне — нет! — закричал мальчик. — Мне никто не нужен! Спокойной ночи, госпожа заведующая! — Он подал заведующей руку, даже не взглянув на нее.

— Будь счастлив, Мартин. Я надеюсь, у тебя все будет в порядке и ты, наконец, будешь хорошо себя вести. Я знаю, ты раскаиваешься в совершенном поступке, и…

— Я не раскаиваюсь, — сказал Мартин, и выдернул руку. — И вы вовсе не надеетесь, что у меня все будет хорошо, вы рады, что избавитесь от меня.

— Нет, Мартин, это не так.

Он по-стариковски закивал:

— Я-то знаю, как все на самом деле. Вы все меня ненавидите.

— Никто тебя не ненавидит, Мартин, — громко сказал доктор Фройнд. — Кто тебе сказал такую чепуху?

— Это не чепуха! Я уверен в этом! Но для меня это ничего не значит! Я тоже ненавижу вас всех! Однажды… — он осекся.

— Что однажды, Мартин?

— Вы увидите, — пробормотал он мрачно и направился к двери. Он не обернулся больше. — Свой чемодан я могу нести сам, господин доктор, — сказал он через плечо. На меня он совсем не обращал внимания. Он взял чемодан, который стоял за дверью, и потащил к лестнице.

Я посмотрел на заведующую и на молодую женщину.

— Спокойной ночи, — смущенно попрощался я.

Они не ответили.

4

Доктор Фройнд поехал с нами назад в город. По пути мы почти не разговаривали друг с другом. Только перед дверью дома, где он попрощался, этот маленький человек в толстых очках сказал:

— Вы обещаете не оставить Мартина сейчас одного?

— Как бы я смог?

— Вы могли бы покинуть город, господин Франк.

— Да, — ответил я.

— Но вы ведь не сделаете этого?

— Нет, — сказал я.

— Я верю вам. И благодарю вас за это, — он крепко пожал мне руку.

Потом он наклонился к Мартину (Тот так и тащил свой чемодан, никому его не отдал.): — Спокойной ночи, Мартин. А утром ты придешь ко мне в школу, да?

— Да, господин доктор.

— Там только хорошие дети, которые уже ждут тебя.

— Я этому не верю.

— Но это так, Мартин! Правда!

— Я не верю.

— Но я тоже жду тебя! Или ты и этому не веришь?

— Нет, господин доктор. В это я верю.

Я заметил, что под мышкой он нес коричневую картонную коробку, которую крепко прижимал к себе.

— Ну вот видишь. И нам двоим, тебе и мне, будет очень интересно вместе.

Мартин улыбнулся.

— Спокойной ночи, — сказал он.

Доктор Фройнд смотрел нам вслед, когда мы шли к дому. Маленький, плотный, он согнувшись стоял под дождем и махал нам рукой.

В квартире еще горел свет, но огонь в камине уже погас. Мартин со скучающим видом прошел по комнатам.

— Спать нам придется вместе, — сказал я. — Кровати стоят рядом.

Он не ответил.

— Пойдем распакуем твои вещи.

Ответа снова не последовало. Я открыл маленький чемодан, который он принес с собой, и с удивлением обнаружил, что в нем было всего несколько пар белья и несколько школьных тетрадей.

— Это все?

— Да, а что?

— У тебя нет игрушек?

— Мне не нужны игрушки.

Я выложил одежду на стол, она казалась очень маленькой и неестественной: ненастоящие брючки, колготки, ботинки. «Я оставлю ему денег, — подумал я. — Много денег. Когда мы не явимся в школу, доктор Фройнд придет сюда и найдет Мартина».

— Показать тебе, где ванная?

— Зачем?

— Чтобы ты помылся.

— Я не моюсь.

— Каждый человек… — начал я, но вдруг замолчал. — Ну хорошо, — сказал я равнодушно, — не мойся. — Какая мне была разница? Самое позднее через час я уеду.

Я разобрал чемодан и, совершенно не раздумывая, взялся за коричневую картонную коробку. Мартин бросился на меня с звериным криком:

— Нет!

Я испугался. Он стоял передо мной задыхаясь, держа коробку обеими руками. В глазах светилась ярость.

— Что, Мартин? Что с тобой?

— Коробка принадлежит мне! Мне!

— Я не отбираю ее у тебя.

— Нет! Отбираете!

— Нет, Мартин, я не хотел этого! Но что у тебя в коробке?

— Мои игрушки, — прошептал он и провел своими маленькими ручками по коробке.

— Я думал, у тебя нет игрушек.

— Они не такие, как у других!