Фред Стюарт - Век
Моррис застонал:
— Как будто я этого не хочу! Но для этого нужны большие деньги…
— Сколько?
— Не знаю, может, пять тысяч… Я хотел бы перевезти туда свою группу и все оборудование, там ведь все еще не налажено… Может быть, десять тысяч…
— Вы думаете, это стоит сделать?
— Конечно, если у меня будут деньги. К тому же климат там получше.
— Внесите эти расходы в смету и приходите ко мне завтра утром. А я пока посмотрю вашу картину.
— Она вам понравится! — воскликнул Моррис, вставая. — Вы будете так хохотать, что упадете со стула.
Во второй половине дня Виктор взял такси, чтобы поехать в «Фэрфакс», подозревая, что лимузин с шофером будет не самым разумным видом транспорта для поездки в Нижний Ист-энд.
Он надеялся, что фильм будет хорошим, потому что ему понравился Моррис Дэвид и заинтриговала идея приобщиться к киноиндустрии. Когда-то «Фэрфакс» был дешевым концертным залом, но в прошлом году владелец поднял его статус до кинотеатра, правда, цена билета оставалась прежней — пять центов.
«Салат без приправы» шел в паре с вестерном «Алая маска».
Трое ребят в грязных кепках разглядывали кадры из фильмов на афише, решая, стоит ли покупать билеты. Виктор подошел к ним.
— Хотите посмотреть фильм? — спросил он.
— Мы хотим пойти на вестерн, — ответил один из парней.
— Давайте договоримся. Я куплю для вас билеты, если вы посмотрите оба фильма, а потом скажете, что думаете о них.
Мальчишки просияли:
— Вот это да! Мы согласны!
Виктор купил им билеты, но он уже не нуждался в их мнении. Через десять минут после того как он начал смотреть «Салат без приправы», он уже хохотал.
Моррис Дэвид, может, и был сумасшедшим, но картины у него были забавные.
Глава 23
Большой белый дом, стоявший на скалах пролива Лонгайленд, был результатом попытки Виктора заполнить пустоту, образовавшуюся в его жизни после того, как он потерял Джулию Ломбардини. Ему нужно было что-то, что могло бы отвлечь от мыслей о своем горе, и этот дом с колоннами, с его восемнадцатью просторными, наполненными светом комнатами, с теннисным кортом и бассейном, с садом площадью в двенадцать акров и великолепным видом на скалы пролива в немалой степени помог ему в этом. Дом был также чем-то вроде взятки Люсиль. Многолетняя любовная связь заставляла Виктора чувствовать себя виноватым, и он понимал, что, каковы бы ни были его доводы, Люсиль оставалась права: в глазах общественности он был виноват. Он также остро осознавал, что это отразилось на детях, которым приходилось не только терпеть трения между родителями, но и переживать по поводу таинственной «другой женщины» в жизни отца, о которой они, безусловно, слышали. Виктор рассчитывал, что, купив загородный дом, он сможет восстановить мир в семье, и был прав. Дети были в восторге от этого дома, так же как и Люсиль. Дом был гораздо удобнее их коттеджа в округе Датчесс, к тому же пролив увеличивал его привлекательность. Более того, нью-йоркцы из светского общества открывали для себя Северное побережье, что было по душе Люсиль, которой всегда нравилось быть там, где кипит светская жизнь.
В следующую субботу во второй половине дня Лорна раскачивалась в гамаке около дома, потягивая чай со льдом. Внезапно она спросила у матери:
— Кто эта женщина на яхте с папой?
— Мисс Фицсиммонс, — ответила Люсиль. — Она пишет книгу о твоем отце.
— Правда? Как интересно!
— Да, действительно интересно.
Люсиль посмотрела на пролив, где в ста футах от берега яхта Виктора «Сан-Себастьяно», длиной в сорок футов, поворачивала на другой галс.
* * *— Ваша дочь очень красива, — сказала Элен Фицсиммонс, откидываясь на белые полотняные подушки. Виктор сидел за штурвалом.
— Спасибо.
— Сколько ей лет?
— В августе будет двадцать.
— Следовательно, она Лев. А вы Дева, это означает, что вы умеете обращаться с деньгами.
— Банкиру это пригодится. А теперь, мисс Фицсиммонс, скажите, как ваше имя?
— Простите?
— Я звонил в «Харперс бразерс». Они никогда не слыхали о вас.
Она пристально посмотрела на него, потом рассмеялась. Виктор удивленно сказал:
— Не вижу в этом ничего смешного.
— А я вижу. О Господи, я попалась. Видите ли, меня никогда не печатали, а когда вас не печатают, невозможно найти издателя, который заинтересовался бы книгой, еще не написанной вами. Но я знала: если приду к вам, не имея издателя, вы просто не станете со мной разговаривать. Поэтому я солгала. Я решила, что назову «Харперс бразерс». Наверное, вы очень сердитесь на меня? — Она взъерошила волосы и улыбнулась.
— Кажется, из вас скорее выйдет романист, нежели биограф.
— Но я пробовала писать романы, и никогда они у меня не получались. Пожалуйста, мистер Декстер, я на самом деле напишу хорошую книгу о вас. Вы будете сотрудничать со мной?
— Ну, я думаю, что если даже и не буду сотрудничать, вы все равно ее напишете. Но считаю, что впредь вам лучше говорить правду при общении со мной. Кстати, меня зовут Виктор. А сейчас я меняю курс.
— Что это значит?
— Это значит — пригнитесь!
Она опустила голову, и гик просвистел над ней.
* * *Погода стояла идиллическая, ужин был подан на переднюю террасу, выходящую на пролив. Стол, на котором стояли керосиновые лампы «Молния», был накрыт на четверых. Элен сидела напротив Лорны, а Виктор — напротив Люсиль. Когда подали десерт, Люсиль, выглядевшая прелестно в белом летнем платье, обратилась к Элен:
— Итак, что вы узнали к настоящему моменту от моего мужа?
— О, очень много. «Декстер-банк» имеет тридцать три филиала, две тысячи триста служащих, его активы составляют примерно один миллиард долларов, он занимает восемнадцатое место среди крупнейших банков Америки и вкладывает деньги во все, начиная от сталелитейных заводов и кончая компанией по производству пеленок. Виктор вложил деньги даже в кинокомпанию.
— Ах, эта магическая сила денег! — воскликнула Люсиль. — Деньги и власть! Это главное в жизни. Но я не представляю, зачем вам нужно приводить столько статистических данных в книге. Ведь людей прежде всего интересует то, как другие люди приобретают деньги и власть. Мой муж об этом вам рассказал?
— Еще нет.
— Вы должны спросить его. Или ты, Виктор, сам расскажешь? Например, о том, как ты надавил на меня, чтобы я продала тебе свою долю в банке?..
Наступившую тишину прерывали лишь стрекотанье сверчков да ленивый шум прибоя на скалах.
— Возможно, — продолжала Люсиль, улыбаясь, — слово «надавил» не совсем подходит, как ты думаешь? Может быть, «выманил» — более подходящее слово. Мисс Фицсиммонс, вы не должны поддаваться внешнему обаянию моего мужа. Он достаточно ловкий и очень хитрый человек. Но, с другой стороны, если бы он не был таким, как бы он приобрел столько денег и власти? Я ведь права?
Лорна удивленно взглянула на мать:
— Мама, как ты можешь говорить такие вещи в присутствии постороннего человека?
— Но, дорогая моя, мисс Фицсиммонс — не посторонняя, раз она пишет книгу о твоем отце. И мы ведь хотим, чтобы эта книга была правдивой, не так ли? Сомневаюсь, что твой отец расскажет правду. Или ты расскажешь, Виктор?
Виктор хладнокровно продолжал жевать:
— Мне нет необходимости говорить что-либо, так как ты все говоришь за меня.
Люсиль повернулась к Элен:
— Банкиры считаются столпами общества. Но это, конечно, миф. У нас в Америке много мифов, но меня, как жену банкира, особенно забавлял именно этот миф.
Лорна встала:
— Извините. Я иду спать.
Она вошла в дом. Люсиль проводила ее взглядом и снова обратилась к Элен:
— Лорна обожает своего отца и не любит, когда я говорю нелестные вещи о нем. Считается, что жена должна поддерживать мужа, — вот еще один прекрасный американский миф, но я считаю, что гораздо важнее говорить правду. Конечно… — она взглянула на Виктора, — если муж верен жене, она может поддерживать его. Ты не согласен со мной, дорогой?
Виктор положил ложку на стол:
— Так как ты, видимо, полна решимости поставить в неловкое положение и меня, и нашу гостью, позволь мне напомнить тебе, что в течение многих лет я старался быть хорошим мужем. Не идеальным, допускаю это, но хорошим. А ты была идеальной женой?
— Достаточно идеальной, — ответила та, поднимаясь из-за стола. — Что ж, вечер чудесный, и я подумала, не прогуляться ли мне по берегу. Кто-нибудь составит мне компанию?
— Нет, спасибо, — ответила Элен.
— А ты, Виктор? Мы могли бы погулять, держась за руки, в лунном свете, это было бы так романтично.
— У меня не очень романтическое настроение.
Люсиль засмеялась:
— С чего бы это? Ну что ж, пока!
