Барбара Вайн - Черный мотылек

— Выпейте на дорогу, — сказала она и, пока он наполнял стакан, добавила, поддавшись внезапному порыву: — Я оплачу вам такси до Ливерпуль-стрит.

— Спасибо. На десятичасовой я опоздал, но еще будет поезд в одиннадцать.

— С утра у вас лекция?

— Вообще-то я сейчас не хожу на занятия, — теперь он избегал смотреть Саре в глаза. — Разве вы не догадались? Я… провалился, в общем. После Пасхи так и не возвращался.

— Ясно. — Но ей ничего не было ясно. — А ваша стипендия, на что же вы существуете?

— На ваши деньги, — откровенно ответил он. — Вас мне будто Бог послал. — Тут он заставил себя встретиться с ней глазами. — Во всех смыслах.

Сара прошла в кухню, нашла кошелек и вернулась к нему с двумя десятками. На такси за глаза хватит, ну да ладно.

Джейсон с благодарностью принял купюры:

— Бабушка не знает. Думаю, она перестала бы меня кормить, если бы догадалась, и тогда мне конец. К тому же я у нее моюсь. Надо приучить себя к холодному душу, но мне, по словам бабушки, не хватает силы воли. Родители тоже не знают. Считают, что я все еще бьюсь над психологией. Ничего, что-нибудь подвернется, так всегда бывает.

Сара брезгливо размышляла: по нынешним временам можно все-таки соблюдать элементарную гигиену. Нагреть воды в чайнике, ополоснуться над раковиной, сходить в баню. Но выскажи она это вслух, Джейсон наверняка возразит, что у нее нет подобного жизненного опыта, и окажется прав.

— Наверное, стоит разработать линию О'Дрида, — подытожил он. — Этим и займусь.

Сара проводила Джейсона до двери, а потом даже вышла на улицу и вместе с ним дождалась такси. Он весело помахал ей из окна машины. Она поднялась наверх, с отвращением принюхалась и принялась открывать окна. Саре казалось — пусть это и нелепо, что она не сможет прикоснуться к заляпанному стакану. Но в конце концов она решилась, натянув резиновую перчатку. Неловко держа стакан за ободок большим и указательным пальцами, она понесла его в кухню, отодвигая подальше от себя, словно мертвое насекомое.

На следующий день Роберт Постль отослал Саре сигнальный экземпляр «Меньше значит больше». Редакция предупреждала, что обложка не окончательная: пустынная городская улица — не рисунок, а фотография, и больше похоже на континентальную Европу, чем на Лондон. Сзади разместились похвальные отзывы о последней книге автора, панегирики от Малкольма Брэдбери и Э. Уилсона.

Несколько строк внизу извещали читателя, что книга выйдет в свет 29 января 1998 года, цена — 16.99 фунта в твердом переплете, размер 234 на 153 миллиметра, объем 256 страниц, далее следовал серийный номер. Короткая биография на форзаце сообщала ложные, как теперь знала Сара, сведения — ее отец не был единственным ребенком и не учился в Тринити. Но горестная правда оставалась неизменной: он умер в июле 1997 года.

Эта книга, как и многие другие, посвящалась ей и сестре: «Моим дочерям, Саре и Хоуп». Глаза опять защипало от слез. Вспомнилось, как отец спрашивал разрешения посвятить им книгу.

— Так полагается, — пояснил он. — Окажете ли вы мне честь, позволив посвятить вам следующий роман?

«Вестника богов» он посвятил Колину Райтсону, другую книгу (кажется, «Впроголодь») — Роберту Постлю, а «Быстротечное время» — памяти матери. Ранние книги он не посвящал никому. Только теперь Сара сообразила, что ни одного произведения отец не посвятил своей жене, Урсуле. И почему она раньше не обращала внимания на надпись «Памяти моей матери»? Он хотел почтить не Кэтлин Кэндлесс, но Анну Райан.

Значит ли это, что Анна Райан умерла незадолго до публикации «Быстротечного времени»? Или незадолго до того, как отец приступил к работе над книгой? Сара принялась разбирать хранившиеся у нее книги отца, нашла этот роман и посмотрела дату публикации: 1975 год. Ей тогда исполнилось девять, но она не помнила, как писалась эта книга. По правде говоря, хотя Сара читала ее, как и все книги отца, содержание выветрилось из памяти. Нужно перечитать ее, нужно перечитать все книги отца, прежде чем браться за свою.

Итак, вероятно, Анна Райан умерла в 1973 или в 1974 году. Раз Джеральд узнал о ее смерти, значит, он поддерживал какие-то отношения с родными и знал, что с ними происходит. Узнавал ли он о своих родственниках по линии О'Дрида? Райан и О'Дрида — ее отец, по всей видимости, был ирландцем. Не потому ли, сочиняя себе новую биографию, он указал университет Тринити?

Сара написала Джейсону Тэйгу с просьбой отыскать запись о смерти Анны Райан в начале семидесятых и проверить, не значатся ли О'Дрида в телефонном справочнике Дублина.

Письмо Сары застало Джейсона в его комнате на верхнем этаже белого кирпичного дома в Ипсвиче за чтением «Белой паутины». Книгу в бумажном переплете тоже прислала ему Сара, и книга, как и письмо, пахла ею, каким-то особым ароматом, мускусным, чуть горьковатым ароматом французских духов. Даже обложка имела отношение к Саре, хотя непонятно почему — ведь на книге бледно-голубое небо и расплывчато-белое солнце прятались за импрессионистскими потеками и завесами белого тумана, а Сару он неизменно видел в черном.

На вкус Джейсона, описания знаменитых болот и птичьего заповедника Саффолка слишком затянуты. Повествование заметно оживилось, переместившись в Лондон, где секс поднимал свою весьма привлекательную голову. Один из юных героев книги зарабатывал себе на жизнь проституцией, с удовольствием погрузившись в гей-культуру. У Денниса появился постоянный содержатель, кроме того, он то и дело подбирал одноразовых партнеров, чаще всего в лондонских туалетах, в совершенно незнакомых Джейсону кварталах столицы. А его одноклассник Марк не желал признавать свою сексуальную ориентацию и соглашался даже на лечение, лишь бы сделаться «нормальным».

В ту пору гомосексуализм считали болезнью, моральным извращением, с которым можно справиться усилием воли, либо умственным расстройством, поддающимся лечению. Вернувшись к первой главе, Джейсон установил, что действие происходит в 1960 году. Пока Марка лечили усиленными дозами эстрогена, а потом в психиатрической клинике, внушая отвращение к мужчинам, Деннис постоянно встречался тайком с «дешевыми» парнями и переехал в оплачиваемую любовником квартиру. Чувству вины, которое терзало одного из героев, постоянно противопоставлялась беззаботная наглость второго.

Марк добровольно лег в психиатрическую клинику Южного Лондона. На его теле закрепили электроды и были его током всякий раз, когда на экране появлялось эротическое изображение гомосексуальной пары. Лечение не помогло, только ввергло пациента в депрессию, и он подумывал о самоубийстве. Джейсон был потрясен: подумать только, подобные дела творились совсем недавно, когда его родители уже появились на свет. Но откуда все это известно Джеральду Кэндлессу?

Когда Марк и Деннис были подростками, между ними завязались какие-то отношения, но детали автор умело скрывал. Сразу после неудачного лечения Марк в Лондоне встретил Денниса, узнал, какой жизнью тот живет, и жестокая разница, необходимость понять, почему их судьбы оказались столь несхожими, превратилась для Марка в навязчивую идею. Ему требовалось либо как-то разрешить внутренний конфликт, либо убить Денниса, ведь пока тот жив, ему не будет покоя.

Тут Джейсон наконец оторвался от книги и с удивлением обнаружил, что просидел над ней три часа. Два дня назад, едва такси завернуло за угол дома Сары, Джейсон попросил остановиться и вышел, не обращая внимания на брань водителя. Доехал на метро до Ливерпуль-стрит и почти полностью сэкономил те самые двадцать фунтов. От них осталось достаточно на полбутылки джина или на ужин. Джейсон сбежал вниз по ступенькам и двинулся к угловому магазину. По дороге он опять вспомнил Сару и, махнув рукой на джин, приобрел пинту молока, пиццу, пакет кексов и фунт сыра «Чеддер».

21

— Помни: если ты говоришь мужчине, что любишь его, — сказала миссис Рул, — ты потом об этом можешь и позабыть, но он будет припоминать тебе эти слова до конца жизни.

При жизни Джеральда Полин последний раз гостила у них жарким летом 1976 года. Джеральд писал «Полчаса в переулке», наименее признанную и успешную из его книг. То ли жара на него так действовала, то ли просто не мог сосредоточиться. Большую часть времени они проводили на пляже — не на той длинной полосе песка, что тянется на семь миль вплоть до Франатон Барроуз — там слишком людно, — а в небольшой бухте у северного мыса, где они оставались одни. Там было настолько тихо и безлюдно, что порой начинался прилив, затем отлив, потом снова волны набегали на девственный песок, на который за все это время не ступала нога человека.

Полине исполнилось семнадцать, и у нее появился ухажер, Брайан, — единственный парень в ее жизни, за которого она потом и вышла замуж. Сара пыталась побольше узнать о нем и постоянно заводила разговор с Полин на эту тему, что, впрочем, было нетрудно. Хоуп все это не интересовало, она все еще предпочитала замки из песка. Джеральд возводил на песке прекраснейшие крепости, с валом и рвом, зубчатыми стенами и высокими башнями. Маленькая Хоуп обожала разрушать их, но Джеральд не сердился на нее, а только смеялся.