Аксель Сандемусе - Былое — это сон
Ветер завывал вокруг автомобиля, дождь барабанил в стекла. Я сидел, уютно закутавшись в плед, и клевал носом. Интересно, почему все-таки я не постарался уехать в Штаты, пока было возможно? Что-то удерживало меня здесь, мне казалось, что я всегда успею уехать. Не станут же немцы на этот раз воевать еще и с американцами.
В отеле меня ждало пять писем: от Бьёрна Люнда, который просил, чтобы я позвонил ему по важному делу, от Сусанны, от Гюннера, приглашавшего меня к ним на обед через несколько дней, и вырезка из газеты, присланная анонимно:
Вчера в саду одного дома в Йорстаде был найден револьвер. Сад находится в нескольких стах метрах от того места, где весной убили Антона Странда. Как известно, Карл Манфред Торсен был осужден за это убийство, хотя он в нем так и не признался. Сад, где нашли револьвер, выходит на ту самую дорогу, по которой должен был пробежать «неизвестный», о котором говорил на суде Карл Торсен.
Револьвер передан в полицию. Продавец подержанных вещей Хауген, незаконно продавший револьвер Карлу Торсену, решительно отрицает, что это тот самый револьвер. Второй свидетель, который видел Карла Торсена с револьвером, кондуктор Е. Андерсен, столь же решительно заявляет, что это то же самое оружие, какое он видел, или, во всяком случае, того же типа.
Карл Торсен не мог подбросить револьвер туда, где его нашли, но это мог сделать некто, желавший запутать дело.
В последнюю минуту редакция узнала, что пуля, извлеченная из груди убитого Антона Странда, выпущена из найденного револьвера.
Если б находка была сделана до того, как суд вынес приговор, Карла скорей всего оправдали бы. Другое дело, когда человек уже осужден. Изменить приговор так же трудно, как превратить колбасу в корову.
Я не стал звонить Бьёрну Люнду, и он больше не вспоминал о своем важном деле. На другой день мы с Сусанной вместе завтракали в Экеберге. Я показал ей приглашение на обед, и она сказала, что я непременно должен пойти. У меня такой уверенности не было. Как там обстоит дело с их сожительством, разве она не говорила, что оно давно прекратилось? Или я неправильно понял и они еще только собираются расстаться? Я предпочел не упоминать об этом.
Теперь я вижу, как она действует против Гюннера, как стремится непременно раздавить его. Пусть сами все расхлебывают.
Пятое письмо было от Йенни. Она жила в другом отеле и просила меня сразу же по приезде позвонить ей. Что я и сделал.
Некоторые считают, будто эта вторая мировая война, которая еще не развернулась по-настоящему, просто блеф, ширма, за которой великие державы прячут что-то, о чем пока не могут договориться.
Другие полагают, будто Англия и Франция уже поняли, что погорячились, и теперь только ждут подходящего предлога, чтобы втянуть обратно свои щупальца.
Но в том, что настоящая вторая мировая война все-таки произойдет, и даже скоро, не сомневается ни один разумный человек.
Сам я считаю, что затишье, наступившее после падения Польши, объясняется тем, что стороны не успели заручиться поддержкой извне, к тому же Германия, очевидно, не хочет начинать большую войну раньше, чем у нее намечено по плану.
Просчет в начале может в дальнейшем привести к роковым ошибкам.
Война у нас не прекращается с 1914 года, смотреть на это иначе я не могу, и нет никаких оснований полагать, что человек, которому сейчас тридцать, доживет до настоящего мира. Пока не все континенты охвачены современной цивилизацией, пока другие страны, движимые завистью, используют их в своих целях, надежды на мир мало.
У меня есть один рецепт достижения мира: не следует производить на свет потомство с женщиной своей расы или с такой, у которой были предки той же расы. Под расой я подразумеваю группу людей, стоящую обособленно от других групп, то есть, к примеру, поляки и англичане, разные типы негров, северные и южные американцы и т. п. Каждый представитель так называемой расы должен искать себе супругу или супруга в самой дальней от него расе, поляки и англичане среди негров, китайцев, индусов, евреев, малайцев и т. д., тогда как, например, польско-английский брак должен быть запрещен. Вот ребенок от польско-негроидного брака может вступать в брак с англичанином или англичанкой, но уже следующее поколение должно снова искать себе партию в далекой от него расе, к примеру, среди японцев. Ребенку от такого брака нельзя вступать в брак с неграми, поляками, англичанами или японцами, а также с теми, у кого они есть в роду. Через пятьдесят лет в любой стране все поступающие на государственную службу будут являться представителями смешанной расы, но из претендентов, обладающих одинаковыми достоинствами, следует предпочитать тех, в ком смешано больше рас. В рамках той расы, в которой человек выбирает себе супругу или супруга, выбор должен быть совершенно свободным. Ни одна супружеская пара не должна жить на родине одного из супругов, такие пары нужно обменивать на пары из других стран, следуя определенным правилам, однако учитывая и личные пожелания. Принуждать к браку нельзя ни мужчин, ни женщин.
Готтентоты и бушмены исключаются из общего правила, но сочинять Протоколы Сионских Мудрецов им запрещается.
Закон лишается силы, если человеку трудно найти партнера, не имеющего связи с его расами. Посмотреть бы, что из этого получится.
Это жирное чудовище из Грана по имени фру Осебё еще доставит мне много неприятностей. Восемь дней назад ко мне в отель явились два инспектора полиции.
Они начали допрашивать меня о моих данных (значит, ваше настоящее имя Юханнес Торсен?), наконец я сообразил, куда они клонят, и потребовал объяснений. Получить их оказалось непросто, и я предложил отправиться на такси в американское консульство.
Нет, нет, они просят дать им всего несколько показаний, и дальше разговор пошел в самых вежливых тонах.
Найден тот самый револьвер, — вероятно, я уже читал об этом, — и, естественно, дело вновь привлекло интерес. Карл Торсен уже дал о себе знать. Между прочим, почему я не попробовал связаться с братом?
Да так, мне и в голову не пришло.
Они призадумались и выразили удивление, так сказать, кое-какие личные соображения. Ведь я жил некоторое время в Гране? С кем я дрался в ночь на 6 октября?
Ни с кем.
У них есть свидетель — работник с соседней усадьбы ночевал у Нирюдов в конюшне, он выходил ночью во двор. В моей комнате шел разговор, работник узнал мой голос. Я спрашивал об Антоне Странде, о том, кто его убил. И сразу же начался страшный шум, скорей всего драка. Дул сильный ветер, шел дождь, работник человек старый, он вернулся к себе и лег.
Я сказал, что не могу дать никаких показаний.
Подумав немного, они сказали, что одна дама никак не могла заснуть и вышла пройтись. От Нирюда за ней все время кто-то шел. Она не может утверждать, что ее преследовали, но тем не менее от Нирюда за ней кто-то бежал.
Про это я ничего не знал.
Они помолчали, а потом спросили, не заходила ли эта дама, фрекен Холтсмарк, в тот вечер ко мне.
Я спросил, чьи это инсинуации, и наконец извлек на свет божий фру Осебё. Я ответил, что фрекен Холтсмарк у меня не было.
Наконец дошло и до Йенни Люнд. Я провожал ее утром к первому поезду.
Да, совершенно верно.
Они спросили, долго ли она находилась в Нирюде.
Я зашел в тупик и ответил, что не могу дать никаких показаний.
Понимаю ли я, что меня могут вызвать на судебный допрос? Не лучше ли покончить с этим без огласки?
Я спросил, начался ли уже пересмотр дела? Иначе на каких основаниях меня пригласят на судебный допрос? Сейчас не существует дела под названием «Убийство в Йорстаде». Оно закончено.
Это необходимо только для проформы.
Я сказал, что по йорстадскому делу мне ничего не известно, по крайней мере, не больше, чем всем остальным. Но убийство произошло в доме, где протекало мое детство, а убийца приходится мне братом. Я прибыл в Норвегию на другой день после убийства, с Йенни Люнд и ее семьей я познакомился позже. Если припомню что-нибудь еще, что, на мой взгляд, сможет их заинтересовать, я сразу же позвоню.
Они снова напомнили, что я не посетил своего брата. Немного странно, не правда ли?
Нисколько.
Мы вежливо расстались. Я проследил, чтобы они спустились на лифте вниз, а потом позвонил Йенни. Она обещала безотлагательно, никуда не заходя, встретиться со мной в маленьком ресторанчике на Бюгдё-Алле.
В такой спешке не было необходимости. Полиция навестила нас одновременно, не такие уж они дураки.
Йенни умна. Она правильно рассчитала, что я им отвечу. Ну и, разумеется, ей вовсе не хотелось обнародовать тот факт, что ее обманули. Она ни словом не обмолвилась о другой женщине, сказав, что сама была у меня весь вечер. Она отнеслась ко всему хладнокровно и объяснила, что набросилась на меня с кулаками и получила сдачи.
