Екатерина Минорская - Женского рода
Алиса суетилась все утро. С вечера она предупредила Андрея, что три дня будет в распоряжении московской подруги, желающей осмотреть Питер и окрестности. Утром, уже собираясь на вокзал встречать московский поезд, Алиса терпеливо выслушала вздохи Анны Михайловны: «Ты же почти не знаешь эту девушку!.. Это не совсем удобно: У нас так давно не было ремонта, квартира в ужасном состоянии, неподходящем для приема гостей… А эти обои!..»
— При чем здесь обои?! — то ли удивилась, то ли пристыдила бабушку Алиса и исчезла.
Анна Михайловна обессиленно села. Ее не столько смущал приезд незваной гостьи, сколько беспокоила внучка; что-то новое, не поддающееся контролю, уносило ее прочь от бабушкиной строгости, от прежней взвешенности и размеренности их жизни… На стене тикали часы, на книжных полках молчали книги, с любовью расставленные когда-то Алисой, альбомы в шкафу хранили прошлое, бронзовые подсвечники с достоинством держали высокие свечи, и Анне Михайловне казалось, что все это гарантирует самое верное, самое честное и спокойное противостояние времени и его искушениям… То, что она просидела так по крайней мере час, Анна Михайловна поняла, когда входная дверь снова распахнулась и Алиса крикнула с задором, несвойственным ей даже в юные годы:
— Бабуль, вот и мы!
По дороге с вокзала они говорили о Кирш, и Алисе показалось, что все еще может быть… Точнее, Ада рассказывала про проблемы с Кот, про то, как та бессовестно променяла ее на Феклу, но из всех ее реплик Алиса выхватывала то, что хотя бы косвенно касалось Кирш. Так, выяснилось, что Кот отчаянно устремлялась на поиски Кирш, но Рэй только разводила руками, а Ли Лит, даже если б знала, ничего не сказала бы неприятной ей и недолюбливающей ее саму Кот. И Алиса вспомнила, что у Кирш двое друзей, значит, возможно, та красотка из иномарки и есть вторая…
— Скажи… — Алиса окинула взглядом весь Невский, лишь бы не встретиться глазами с Адой. — Ас тем, с кем дружишь, можно спать, по-твоему?
— Это ты про Кирш и Кот?— Алиса споткнулась и быстро подтянула сапог. Ада же задумчиво продолжила: — Да нет, я знаю, что они спали в одной кровати, но у них точно ничего не было — просто спали.
— Я про Ли Лит, — не выдержала Алиса.
Ада поморщилась:
— Пафосная такая девица, я с ней не общалась; такие по переходам не ходят, как и Стелла твоя… А с Кирш они сто лет знакомы… Да нет, ты что, не спят, конечно. У Кирш с этим строго!
— В смысле?
— Она, по-моему, на разовые отношения не разменивается, а раз они с Ли Лит этой сто лет общаются и при этом у Кирш уже сто романов было, значит, они не спят.
Не сразу поняв Адину логику, Алиса задумалась, тем более что ее спутница вновь заговорила про Кот. «Сто романов» — не так страшно — значит, возможно, ни одного по-настоящему серьезного, решила Алиса и улыбнулась. И эта Ли Лит просто друг, конечно, просто друг, даже если в прошлом что-то у них и было…
Ада, казалось, до сих пор не придавала значения тому, что оказалась в другом городе, и, только когда они вышли на набережную Мойки, удивленно оглянулась:
— Ну надо же, Питер!
В подъезде они столкнулись с Любой, которая покосилась на Адину сумку и понимающе улыбнулась.
— С Московского?
Девушки кивнули, и Люба проводила их озадаченным взглядом — в хрупкой особе с длинным темным хвостом она не видела ничего такого, что выдавало бы ее особенную ориентацию. Алиса заметила этот взгляд и улыбнулась: ее позабавило Любино любопытство.
Анна Михайловна сдержанно поздоровалась, незаметно изучая Аду; поймав ее беглый взгляд, Алиса догадалась, как именно бабушка для себя охарактеризует московскую гостью: «простовата, пэтэушный взгляд, плохо воспитана».
Они скрылись в комнате, бросили вещи, наспех выпили кофе и, изучив все Алисины фотографии, отправились бродить по городу. Алисе казалось, что каждое слово, сказанное Аде, хотя бы слабым эхом отзывается где-то в Москве, рядом с другой девушкой со взъерошенной стрижкой и дерзким взглядом. Алиса еще не осознавала, что снова замышляет побег; Ада была ее заложницей.
Так бывает, что сразу сорваться невозможно, что нужно попробовать прыгнуть, преодолев притяжение, приземлиться и прыгнуть снова, выше, и, может быть, так случится, что однажды сила тяжести уступит место какой-то другой силе и у тебя получится не вернуться на землю или земля улетит от тебя сама…
Ада, и без того худенькая, казалась Алисе почти прозрачной: последние пару дней после разрыва с Кот она ничего не ела.
Они шли по набережной, и Ада, сокрушенно вскидывая и роняя руки, рассказывала о том, что жизнь ее сделалась невозможной.
Она развелась с мужем, когда встретила Кот, и та бросила ее сразу же после этого. Почему? Ада размышляла вслух; Кот не нужны были жертвы, потому что она не собиралась строить с Адой серьезные отношения; она вообще ничего не планировала, не обещала, не просила, но Аде показалось, что Кот смущает ее замужнее положение, ей мерещилась ревность и раненое самолюбие…. Казалось, мерещилось… Муж, бывший ее институтский преподаватель, был старше Ады, он выслушал ее спокойно и предложил сохранить брак, дав зеленый свет ее страстям, но Ада сказала, что уходит к любимому человеку… и ушла в никуда: Кот не устраивали эти «гетеросексуальные заморочки», и она не собиралась становиться «Адиным мужем». С тех пор дверь Кот для Ады была закрыта. Они мирились ненадолго, причем в последний раз вдруг поверилось, что все-таки смогут быть вместе. Но рядом всегда была Фекла — девушка с напором танка, не требующая тонкости обращения. Ада посмела обидеться на то, что Кот удалилась куда-то с Феклой, Кот вспылила и ушла— окончательно, «потому что ей надоел постоянный контроль и Адино собственничество».
Алиса сосредоточенно слушала, и слякоть на набережной начинала раздражать ее так же, как запутанный рассказ Ады, как неизвестность, как расстояние, отделяющее сердце от кого-то необходимого ему. Невозможно было забыть легкий запах «барбариски», и длинную шею, и властные руки, и грустные глаза с теплым, янтарным светом. «Не женщина и не мальчик, но что-то сильнее меня…»
— Эй, Алис, слышишь? Это что за шпиль?
— Адмиралтейство… Как ты думаешь, Кот тебя любила,в смысле, любит? — спросила Алиса прямо.
Опустив плечи, Ада несколько секунд шла молча… — Знаешь, Алис, по-моему, она никого не любит. Кирш — ее недосягаемая мечта, Фекла —подручное средство, а я — просто живой человек, меня неудобно любить… Кот обычных отношений просто боится, избегает; мне так кажется.
Алиса не спорила: она уже успела уяснить, что в другом мире есть другие законы, вернее, другие исключения. Она остановилась и посмотрела на Аду.
— Знаешь, я один адрес узнала… Я раньше не знала, что в Питере такие клубы есть… хочешь, сходим?
Ада протянула ладонь к ручке черной металлической двери и оглянулась на Алису.
— Тяжелая!
Ко входу, держась за руки, подошли две девушки: полная, стриженная под машинку, и худенькая в очках, замотанная длинным полосатым шарфом. Полная слегка подвинула Аду в сторону:
— Позвольте, дамочка…
Алиса вошла в клуб вслед за Адой и проводила взглядом пару, не размыкающую рук.
В клубе было мало народу, но нечем было дышать.
— Обычная уловка,— пояснила Ада,— отключают вентиляцию, чтобы разбирали напитки!
Они больше часа наблюдали за посетителями: постепенно девушек вытеснили пары геев, и Алиса предложила Аде уйти.
— По одним сразу видно, что педовки, а ведь некоторые с виду самые обычные мужики! —удивилась Ада уже на улице, разглядывая вновь прибывающих в заведение.
Следом за ними, матерясь, вышла с сигаретой в зубах полная девушка, за ней — худая в очках.
— А что тебя удивляет? Мы только пиво берем, а пидеры при бабле всегда! — хрипловато констатировала девушка в очках.
Ада оглянулась и подмигнула Алисе:
— И здесь лесби выгоняют, если мест нет. Вот видишь, в микс-клубах плохо, здесь нашего брата, точнее, сестру не жалуют: не тот класс, невыгодно!
— А геи богаче?
— Ну их куда больше, и среди них больше тех, кто при бабках.
Алиса достала телефон:
— Продиктуй мне, пожалуйста, номер Кирш.
Белая фигурка Ады, стоящая в стороне, была подтверждением того, что Кирш все-таки реальна, и потому Алиса удержалась от того, чтобы спешно нажать кнопку сброса после первого же длинного гудка. Никто не отвечал, и Алиса отправила sms: «Eto zvonit Alisa». Она едва успела передохнуть и собралась было перенабрать помер, как Кирш перезвонила сама;
— Привет, Алис, чего хотела?
Кирш говорила мягко, и Алиса осмелела:
— Узнать, как у тебя дела.
— Нормально. Но это не совсем телефонный разговор. — Вслушиваясь в голос Алисы, Кирш не улавливала прежних металлических ноток, а потому продолжила; — Ты, говорят, в Москву приезжала, в «Перчатке» была…
