Мюриэл Спарк - Избранное - Романы. Повесть. Рассказы
Сэнди это замечание обидело и унизило: можно подумать, главное в празднике — еда.
— Чем же вы сейчас займетесь? — спросила мать Сэнди.
Сэнди метнула на нее взгляд, полный затаенной ярости, как бы говоря: ты обещала оставить нас в покое и не вмешиваться, а обещание есть обещание, ты же знаешь, что это очень плохо — нарушать обещание, данное ребенку, так же можно человеку всю жизнь испортить, — у меня все-таки день рождения.
Мать Сэнди попятилась, уводя с собой и мать Дженни.
— Не будем им мешать, — сказала она. — Ну, веселитесь, веселитесь, милочки.
Сэнди иногда смущало, что ее мать — англичанка и зовет ее «милочка», потому что эдинбургские мамы так не говорили, а говорили «дорогая». У матери Сэнди было яркое зимнее пальто, отороченное пушистым лисьим мехом, как у герцогини Йоркской, а матери других девочек носили твидовые пальто или в лучшем случае ондатровые шубки, которых им хватало на всю жизнь.
Стояла дождливая погода, и в саду было слишком сыро, поэтому девочки не могли пойти докапывать тоннель в Австралию. Они подняли стол с остатками пиршества и перенесли его в угол комнаты. Сэнди открыла крышку ящичка в табурете у рояля и извлекла оттуда тетрадку, спрятанную между двумя стопками нот. На первой странице было написано:
ХИЖИНА В ГОРАХ
сочинение Сэнди Стрэнджер и Дженни Грэй
Это был их еще не законченный рассказ о Хью Каррутерсе, возлюбленном мисс Броди. Его не убили на войне, в телеграмме была ошибка. Он вернулся с фронта, зашел в школу справиться о мисс Броди, и первой, кого он встретил, была директриса мисс Маккей. Она сообщила ему, что мисс Броди не желает его видеть, что она любит другого. С горьким хриплым смехом Хью ушел прочь и поселился в хижине в горах, где однажды Сэнди и Дженни и нашли его зябко кутающимся в кожаную куртку. На данном этапе повествования Сэнди была в плену у Хью, а Дженни удалось ночью сбежать, и она пыталась отыскать в темноте дорогу вниз. Хью готовился пуститься за ней в погоню.
Сэнди вынула из ящика буфета карандаш и начала писать продолжение:
«— Хью, — взмолилась Сэнди, — клянусь вам всем, что для меня свято, что мисс Броди никогда не любила другого, что она ждет вас внизу, молясь и уповая в расцвете лет. Если вы дадите Дженни уйти, она приведет к вам вашу возлюбленную Джин Броди, и вы увидите ее своими собственными глазами и заключите в объятия после разлуки, длившейся двенадцать долгих лет и один день.
Его черный глаз блеснул в свете висевшей в хижине лампы.
— Отойди, девочка, — крикнул он, — и не преграждай мне дорогу. Что я, не знаю, что ли, что эта девчонка Дженни донесет о моем убежище моей бывшей невесте, насмеявшейся надо мной! Что, я не знаю, что ли, что вы обе — шпионки, которых она подослала, чтобы поглумиться надо мной! Отойди от двери, тебе говорят!
— Никогда! — сказала Сэнди, решительно заслонив своим юным гибким телом дверь и вставив руку в задвижку. Ее, большие глаза горели лазурным огнем мольбы».
Сэнди отдала карандаш Дженни:
— Теперь твоя очередь.
Дженни написала:
«Одним движением он отшвырнул ее в дальний угол хижины, вышел за порог, в лунный свет, и зашагал широкими шагами, не обращая внимания на метель».
— Вставь про его сапоги, — подсказала Сэнди.
Дженни написала: «Его высокие сапоги блестели в лунном свете».
— Слишком много лунного света, — сказала Сэнди. — Ничего, когда будем издавать, убавим.
— Ой, но это же тайна, Сэнди!
— Я знаю, — сказала Сэнди. — Не волнуйся, мы это не опубликуем, пока не достигнем расцвета.
— Как ты думаешь, мисс Броди когда-нибудь жила с Хью половой жизнью? — спросила Дженни.
— Тогда у нее был бы ребеночек, правда?
— Не знаю.
— Я не думаю, чтобы они что-нибудь такое делали, — сказала Сэнди. — Их любовь была выше всего этого.
— Мисс Броди говорила, что в его последний отпуск они прижимались друг к другу в страстном самозабвении.
— Ну и что? Они же, наверно, одежду при этом не снимали, — сказала Сэнди. — А ты как думаешь?
— Нет. Я себе этого не представляю.
— Мне бы не хотелось жить половой жизнью.
— Мне тоже. Я выйду замуж за целомудренного человека.
— Бери ириску.
Они сидели на ковре и ели сладости. Сэнди подложила угля в камин, и пламя взметнулось вверх, бросая отблески на кудряшки Дженни.
— Давай, будто мы ведьмы у костра, как перед днем всех святых, помнишь?
Они сидели в полутьме, ели ириски и произносили колдовские заклинания. Дженни сказала:
— А в музее есть греческий бог. Он стоит совсем голый. Я его видела в прошлое воскресенье, но я ходила с тетей Кейт и не могла разглядеть как следует.
— Пойдем в следующее воскресенье вместе, — предложила Сэнди. — Это же изыскание.
— А тебя со мной отпустят?
— Вряд ли, — ответила Сэнди, завоевавшая печальную славу тем, что ей никуда не разрешали ходить без взрослых. — Может, сумеем кого-нибудь уговорить нас повести.
— Можно попросить мисс Броди.
Мисс Броди часто водила девочек в картинные галереи и музеи, так что эта идея казалась вполне осуществимой.
— Ну а вдруг, — сказала Сэнди, — она не даст нам поглядеть на него, раз он голый?
— А она, наверно, и не заметит, что он голый. Она просто не захочет смотреть на его это самое.
— Я знаю. Мисс Броди выше всего такого.
Дженни пора было ехать с мамой домой, на трамвае через мост Дин-бридж, по заколдованному ноябрьскими сумерками Эдинбургу. Сэнди помахала им из окна и задумалась: интересно, а Дженни тоже иногда кажется, что они обе ведут двойную жизнь, чреватую проблемами, с какими не приходится сталкиваться даже миллионерам? Ведь хорошо известно, что миллионеры ведут двойную жизнь. Вечерняя газета гремучей змеей вползла в почтовый ящик, и неожиданно в доме воцарилось настроение, какое бывает только в шесть часов вечера.
Без четверти четыре мисс Броди читала своему классу стихи, чтобы взбодрить девочек перед уходом домой. Ее глаза были почти закрыты, голова откинута назад.
Ветер бурю нес с востока,Желтый лес поник убого,Не принять реке потока,Что с небес по воле богаЛьется вниз, на Камелот.
Сэнди смотрела на мисс Броди сощуренными белесыми глазками, плотно сжав губы.
Роз Стэнли выдергивала нитки из пояска гимнастического костюма. Дженни была очарована стихами и сидела с приоткрытым ртом, ей никогда не бывало скучно. Сэнди тоже никогда не было скучно, но она, чтобы никогда не скучать, вела двойную жизнь.
Сойдя к реке, она нашлаПод ивой лодку без веслаИ написала на борту:«Несчастная Шалотт».
«Интересно, чем же ваша светлость написала эти слова?» — мысленно спросила Сэнди, продолжая сидеть с плотно сжатыми губами.
«На поросшем травой берегу случайно оказалась банка с белилами и кисть, — милостиво ответила леди Шалотт. — Без сомнения, их забыл какой-нибудь беспечный безработный».
«Увы, и это в такой-то дождь», — заметила Сэнди, чтобы что-то сказать, а в это время голос мисс Броди возносился к потолку и обволакивал ноги старшеклассниц этажом выше.
Леди Шалотт положила белую руку на плечо Сэнди и долгим взглядом посмотрела ей в лицо.
«Почему такой юной и прекрасной суждено быть столь несчастливой в любви!» — промолвила она тихо и печально.
«Что означают эти слова?» — в тревоге вскричала Сэнди, уставившись прищуренными глазками на мисс Броди и не разжимая губ.
Мисс Броди спросила:
— Сэнди, у тебя что-нибудь болит?
Сэнди сделала изумленное лицо.
— Вы, девочки, — сказала мисс Броди, — должны учиться придавать лицу выражение безмятежности. В этом одно из важнейших преимуществ женщины: и в беде и в радости — на лице безмятежность. Взгляните на Мону Лизу, вон там!
Все головы повернулись к репродукции, которую мисс Броди привезла из своих путешествий и приколола к стене. Мона Лиза в расцвете лет улыбалась с непоколебимой безмятежностью, хотя только что вернулась от зубного врача и нижняя челюсть у нее распухла.
— Она старее, чем камни, на которых она сидит. Ах, попали бы вы, девочки, в мои руки, когда вам было по семь лет! Я иногда боюсь, что сейчас уже слишком поздно. Если бы вы учились у меня, когда вам было семь лет, вы бы стали сливками общества. Сэнди, выйди вперед и прочти несколько строф, дай нам послушать твои гласные.
Так как Сэнди была наполовину англичанкой, она правильно произносила гласные — только этим она и славилась. Роз Стэнли еще не приобрела известность своей сексапильностью, и вовсе не она, а Юнис Гардинер как-то раз показала Сэнди и Дженни строчку в Библии: «…взыграл младенец во чреве ее». Сэнди и Дженни заявили, что она гадкая, и пригрозили сказать про нее. Дженни уже славилась красотой, и у нее был нежный голос, поэтому мистер Лоутер, учивший их пению, смотрел на нее с восторгом, когда она пела: «Приди сюда, где сердцем щедрая весна…», и ворошил ее кудряшки, что было весьма рискованно, так как мисс Броди всегда оставалась со своими ученицами на урок пения. Он ворошил ее кудряшки и поглядывал на мисс Броди, как шаловливый ребенок, будто хотел узнать, не желает ли она поддержать его такие неэдинбургские манеры.
