Леонид Рудницкий - Клерк позорный
Коржик подумал, что Толян сильно рискует, посылая его за такими суммами в одиночку. Конечно, он ему доверяет и все такое, но если разобраться, на чем построено это доверие, то становится понятно, что оно не имеет под собой серьезных оснований.
Толян ему не брат, не сват, недавно он его уволил через своего заместителя, то есть обрубил надежды Коржика сделать карьеру в его фирме. Можно ли полностью доверять человеку, с которым обошелся столь плохо? Коржик на его месте поостерегся бы.
А он доверял. Он помнил Коржика по банку и считал, что тот – образец честности.
«Не надо было, Толян, увольнять меня через зама, – подумал Коржик. – Я пришел к тебе с намерением честно работать и стать партнером, хотя бы и с небольшой долей в капитале. А оказалось, что тебе это и не нужно вовсе, что твой метод – постоянно менять людей. Так на чем там основано твое доверие? Что ты знаешь обо мне?
А еще раньше, когда я был у тебя в штате, ты отказал мне в пустяковой просьбе, о которой смешно даже говорить. Я попытался занять у тебя незначительную сумму, равную примерно трем моим месячным окладам, и ты сказал, что нет денег. Я не поверил, ты увидел, что я не верю, но не посчитал нужным как-нибудь сгладить неловкость. Уже тогда ты задумал меня уволить, но не решался сказать. Так и не решился. Уехал в командировку и поручил это сделать отставному клоуну. Это разозлило меня больше всего. Если бы ты сказал:
– Слушай, старик, мы сейчас в кризисе и меняем профиль деятельности. Твое направление закрывается, а загрузить тебя больше нечем, так что такое дело…
Я бы все понял. Бизнес-шмизнес и все такое. То ты на коне, то в заднице. Я тоже это проходил когда-то, но своих сотрудников я увольнял сам и благодарил при этом за работу, даже если ее не было. А твой тогдашний зам выделывался передо мной, как ротный перед салагами. Я бы стерпел это от тебя, Толян, но не от него. Так что, зря ты мне доверяешь.
„I am a dangerous man", – как поется в песне. А ты и не знал».
Толян доверял Коржику не напрямую, а через Ларису. Он верил Ларисе, а Лариса верила Коржику. Чисто интуитивно, по-бабьи. Но и у нее не было оснований ему верить. Несколько встреч у нее дома не в счет. Это не основания. Так, короткое общение на почве одиночества, не более того.
69
Он сел в машину, положил кейс на переднее сиденье, заблокировал все двери. Потом опустил кейс на пол. Огляделся. Все спокойно. Выехал со двора. Охранник у шлагбаума скользнул по нему взглядом. Зона ответственности банка кончилась. Дальше все риски его.
Профессионального обнальщика по пути к клиенту подстерегает множество опасностей. Обычно они не случаются, но это не означает, что они не могут произойти вовсе. Очень даже могут. Если, например, один из клерков в банке предупредит каких-нибудь братков, что едет человек с большой суммой денег – плакали денежки. А может, и жизнь. Или если бродячие менты пристроятся следить, кто отъезжает от банка, и каким-то образом узнают, с какой суммой, – пиши пропало. Вообще, любые менты на пути к заказчику представляют повышенную опасность. Если начнут досматривать машину и увидят, что в чемодане деньги – уже не отстанут. Еще обнальщик может стать жертвой дорожных кидал, барсеточников и прочей нечисти.
Но и с другой стороны есть опасность. В фирме знают, что должны привезти наличные. Один звонок бухгалтерши знакомым бандитам – и денег тоже нет.
Рисков много. Стоит ли оно того? Коржик считал, что стоит. Ощущение риска его бодрило, ощущение свободы опьяняло, заработки были хорошие, и пока ничего не случалось. Возможно, если бы у него хоть раз отняли деньги, он думал бы по-другому, но пока бог миловал.
Он выбрался из переулков. Банк находился в центре района старой застройки. Узкие и кривые улочки, малолюдность – очень удобное место для нападения.
Отъехав подальше, он свернул в заранее намеченный двор и переложил деньги в рюкзак. Одну пачку с сотенными сунул в карман. Великая вещь тонировка – снаружи ни фига не разглядеть, что делается в машине. Рюкзак он купил накануне – в меру модный, но не кричащий, чтобы не обращать на себя внимания. Открытый кейс, в котором были деньги, бросил тут же, на переднем сиденье. Тщательно стер все отпечатки пальцев. Затем достал из заднего кармана тычковый нож, который всегда брал с собой в таких случаях. Вот он и пригодился. Нож выглядел хищной игрушкой, но был очень острым. Он долго выбирал его у торговцев оружием. На клинке был изображен гибрид глобуса и летающего мыша черного цвета. Примерился и сделал неглубокий надрез на левой ладони под большим пальцем. Боль была не сильной, а крови получилось много. Оставил кровавые следы на сидении, на сумке, мазнул по ветровому стеклу. Решил, что хватит, а то будет перебор. Создал следы борьбы: повернул внутреннее зеркало в сторону, открыл бардачок и выбросил часть хлама на пол, наполовину сдернул чехлы с передних сидений. Пожалуй, хватит.
Он вышел из машины, надел рюкзак, забрал из багажника сумку с вещами. Вроде, все. На него напали. Деньги похитили. Что с ним – неизвестно.
Через арку он вышел в соседний двор, из него – в другой и оказался на параллельной улице. Стал ловить такси. Машины поновее пропускал, тормозил всякий хлам с немосковскими номерами. Вскоре возле него остановилась мохнатая «шестерка» неопределенного цвета. В некоторых местах кузов сильно проржавел, и казалось, что там вот-вот вырастут грибы.
– Куда? – спросил водитель, чем-то похожий на свою машину.
Ни с первого, ни со второго взгляда нельзя было сказать, сколько ему лет, во что он одет и выбрит ли он.
– На Курский вокзал, – сказал Коржик.
– Торопитесь?
– Нет.
Тот разочарованно кивнул, Коржик сел, и машина тронулась. Он понял это разочарование – за срочность можно было бы запросить дороже, а так – по обычной таксе. Он мог бы и за обычную поездку заплатить дороже, но было нельзя. Не следовало делать ничего запоминающегося.
– Доедем? – спросил Коржик и с опаской посмотрел под ноги – нет ли там дырок, через которые было бы видно асфальт. – Что-то машина у вас не очень.
– Еще как доедем, – бодро заверил водитель. – А машина – зверь. Это она только снаружи такая, а ходовая у нее в порядке, сам перебрал.
Коржику пришлось поверить. В этот день он верил всем, больше ничего и не оставалось.
Подсознательно он ждал погони, милицейских сирен, толстых братанов с пистолетами, усиленных постов и прочей лабуды, которую показывают в кино. Но ничего этого не было. Все происходило как-то очень уж буднично. За окном был обычный поток забрызганных грязью машин, смрадный от выхлопных газов воздух, медленно ползущие троллейбусы. «Вот так и совершаются преступления, – подумал он. – Ты и не догадываешься, что рядом идет или едет человек, который что-то украл или собирается украсть».
В ушах у него пульсировала кровь, нервы были напряжены до предела. Он был готов при малейшем намеке на опасность выскочить из машины и сделать ноги.
Вот их обогнал большой черный джип, резко повернул направо и встал у тротуара. Из него вышли два братка в кожаных куртках.
«Толян послал за мной, – обмер Коржик. – Кранты».
Но те даже не взглянули на них, а направились к ресторану. Коржик постепенно вернулся к жизни и начал дышать. Небо показалось ему светлее, чем раньше, а лица водителей и пешеходов особенно приятными и дружелюбными.
Начался Земляной Вал. «Финишная прямая, – подумал он. – Скоро будем на месте. Но тут, разрывая воздух сиреной, вперед промчался милицейский уазик с зарешеченными окнами. Коржик сжался еще раз. „Они будут нас ждать у поворота на привокзальную площадь, – решил он, – чтобы потом легче было доказать, что я хотел бежать. Не сделать ли ноги прямо сейчас? Ведь можно же уехать из Москвы и с другого вокзала“.
Сиденье под задницей горело, ноги сами рвались из машины, но он приказал себе не двигаться. Его лицо сохраняло каменную неподвижность. Он научился этому еще в детстве, когда играл во дворе в индейцев. Индейцу полагалось быть бесстрастным в любых ситуациях, какие бы эмоции ни бушевали у него внутри. По этой части он был лучшим индейцем во дворе. Он не думал, что когда-либо это может ему пригодиться. Но пригодилось. «При весьма странных и загадочных обстоятельствах», как принято писать в романах.
Коржик порадовался, что водитель не лез к нему с разговорами. Слушал себе блатной песняк Михаила Круга и смотрел на дорогу.
Но тут он ошибся. Движение замедлилось, и внешняя сторона Садового почти встала. Теперь они двигались почти что со скоростью пешеходов. Водителю стало скучно, и он решил пообщаться.
– Поставил бы на заднее сиденье, – кивнул он на рюкзак, который Коржик держал на коленях.
Рюкзак был тяжелым, ноги от него затекли, и Коржик время от времени шевелил ими, чтобы размяться. Тот это заметил.
– Да сейчас уже приедем, – сказал Коржик. – Раньше надо было, а теперь уж чего.
– А я думал, может, у тебя там что ценное? – подмигнул тот.
