Леонид Рудницкий - Клерк позорный
Валера позвонил Коржику и предложил обнальные. Тарифы у него были очень привлекательными. Коржик увеличил их вдвое, распечатал на принтере и отдал Ларисе.
– Может, пригодятся когда, – сказал он ей.
– Сейчас денег нет, – ответила она, пробежав глазами цифры, – но кто знает.
И спрятала листок в сейф. Коржик знал, что раньше она за это платила гораздо больше. Он встретился с Валерой.
– А где все это происходит? – спросил он. – Я хочу видеть место.
– Поехали, покажу, – согласился тот.
Он долго возил Коржика по переулкам в центре города. Отделение банка не имело вывески. Вход был со двора, общего с ветхими жилыми домами. Во дворе стояло множество машин, большинство из которых приехало за наличкой. Несколько из них имели на ветровом стекле пропуск в запретные зоны в виде российского флага.
Валера взял потрепанный кожаный портфель с неродной ручкой.
– Подожди меня здесь, – сказал он.
Потом вынул ключи из замка зажигания.
– А мне нельзя с тобой? – спросил Коржик.
– Нет, там строго по пропускам.
Он скрылся за дверью банка. Коржик стал ждать. По двору ходила безумная старуха с тремя дворнягами на поводках, стучала в машины за подаянием и несла ахинею про страшный суд. Коржик включил музыку и отвернулся. Музыка была дерьмовой, из тех, где три сисястые девки раскачивают почти голыми бедрами и сюсюкают сентиментальный бред.
Валера управился довольно быстро. Он появился на пороге с заметно потолстевшим портфелем и быстро пошел к машине. Едва он сел за руль, как старуха подошла к машине с его стороны и принялась пугать его гневом Господним. Валера дал ей десятку, а потом еще пятьдесят рублей и еще десятку.
– Не многовато ли? – удивился Коржик.
– Ничего, – ответил тот, – она не такая дура, как кажется. Может, предупредит потом, если что.
«Да уж, – подумал Коржик, – зайти в банк и нарваться на маски в камуфляже было бы неприятно. Или выйти из банка и нарваться на них же. Риск в этом деле все-таки есть».
– А что делают в таких случаях клиенты? – спросил он, забыв, что не посвятил Валеру в ход предыдущей мысли.
– В каких? – не понял тот.
– Когда маски отнимают деньги.
– Не знаю – пока Бог миловал. Сюда они еще не приезжали.
– А что люди рассказывают?
– Да я никого и не спрашивал.
– А зря.
– Сплюнь лучше.
– Плюй – не плюй, все от крыши зависит. Здесь хорошая крыша?
Валера кивнул:
– Самая лучшая.
– Тогда работаем, – сказал Коржик.
65
Когда человек занимается такой деятельностью, как обналичка, ему хочется иметь аварийный выход. Что-то вроде подземного хода, по которому можно уползти в случае чего.
У Коржика был запасной паспорт. Появился он прошлым летом и совершенно случайно. Он сидел в кафе на набережной в Феодосии со знакомой продавщицей из винного магазина.
– Сколько может стоить паспорт? – спросила она.
Была середина сентября, народ уже схлынул. Он знал ее давно и временами спал с ней, когда приезжал в город.
– Какой паспорт? – не понял он.
– Один алкаш оставил в залог, – ответила она.
– Давно?
– Года два уже.
– Покажи.
Она порылась в сумочке и достала синий украинский паспорт с желтым трезубцем на обложке. Коржик с интересом стал его рассматривать. Страницы внутри были желтовато-голубыми, а не красноватыми, как в российском паспорте. На каждой был пробит игольчатым штампом номер документа. Всем хорош был паспорт, если бы не одно «но» – фотография владельца не была заламинирована и на ней не было ни обычной, ни сухой печати. Можно было клеить любую. Фамилия останется той же, а человек станет другой.
Год рождения владельца паспорта совпадал с годом рождения Коржика. С фотографии на него смотрел человек, склонный к запоям.
– А где он сейчас? – поинтересовался Коржик, вертя паспорт в пальцах.
Она пожала плечами:
– Не знаю – давно не заходил.
– Но он жив?
– Сие нам неведомо, – сказала она и картинно выпустила в сторону длинную струйку дыма.
Иногда ее тянуло на вычурные выражения, особенно в подпитии. Но баба она была неплохая.
Коржик посмотрел на прописку – городок в Одесской области.
– А кто он?
– Бомжевал здесь. К строителям нанимался подсобником, но редко. Пил больше, чем работал. Может, уже и концы отдал где-нибудь, – безразлично сказала она.
Забулдыги были ее обычными покупателями, и она давно уже перестала им сочувствовать.
Решение купить паспорт пришло внезапно.
– Продай мне, – предложил он с ощущением, что делает нечто противозаконное.
– Ладно.
– Сколько ты за него хочешь?
– Ну, не знаю… – замялась она.
– Ста долларов хватит?
Она столько не ожидала, и он это знал, но что-то не позволило ему предложить меньше за паспорт живого, скорее всего, человека.
– Вполне.
Он сунул паспорт в карман.
– А если он за ним явится? – спросил Коржик.
– Скажу, что потеряла, – безмятежно ответила она. – Раньше надо было приходить, у меня не камера хранения.
В Москве он отдал паспорт умельцам, которых нашел через знакомых, и они вклеили туда его фотографию. Получилось, на его взгляд, здорово – хрен отличишь. Это стоило ему еще сто долларов. Так за двести долларов он и стал псевдогражданином Украины. Недорого за такую возможность залечь на дно в другой стране.
Он спрятал паспорт в тайник. «Пусть лежит, – подумал Коржик. – Лучше, когда он есть и не нужен, чем когда он нужен, а его нет».
66
Новый бизнес пошел успешно, и у Толяна появились деньги. Открылось финансирование жирных господрядов, которые ему удалось получить еще раньше. Деньги то и дело шлепались на его счета, и их нужно было перебрасывать дальше. Настал час, которого Коржик так долго ждал. Лариса сразу же вспомнила о его предложении по обналичке и транзиту.
– Теперь ты будешь задействован на все сто процентов, – сказала она.
– Я готов, – довольно улыбнулся он.
– Давай номера счетов.
Он позвонил Валере:
– Начинается большая работа.
– Гуд! – обрадовался он.
– Скидывай реквизиты.
Тот прислал счета на факс. Коржик обрезал исходящий номер, с которого они пришли, и отдал листы Ларисе.
– Ты гарантируешь, что здесь все нормально? – спросила она.
– С этим человеком я несколько лет проработал в одном банке.
– Под твою ответственность, – предупредила она.
– Ладно, – пожал он плечами. Чувство уверенности его не покидало, а интуиции он доверял.
Лариса сбросила деньги на обналичку, и на следующий день Валера подвез их к офису. Коржик не стал приглашать его войти, а сам вышел на улицу. Сел в машину, забрал нарочито замызганный пакет с деньгами, отсчитал свою комиссию и отдал деньги Ларисе. Она не стала их пересчитывать, а забросила пачки сразу в сейф. Операция ей понравилась – не надо никуда ездить и оглядываться.
С этого времени для Коржика началась пора легких заработков. Он перестал появляться в офисе каждый день, а приезжал только тогда, когда ему звонила Лариса. Встречал у входа Валеру и отдавал деньги ей.
Конвейер работал исправно. Ему приходилось делиться комиссией с Валерой, но без него ему пришлось бы ездить в банк самому, а располагался он не близко. Да и дорожные риски по сохранности денег нести не хотелось.
В новом офисе ему выделили рабочее место и даже сохранили за ним компьютер, который ему совсем был не нужен. В одной комнате с ним опять оказался Тофлер. Когда Коржику звонили, он тянул шею и изо всех сил прислушивался, как тот торгуется с банком по сегодняшним ставкам на наличные и безналичные рубли, доллары и евро. Ставки на транзит были стабильными и не зависели от текущего курса валют.
Тофлер понимал, что здесь движутся бабки, и ему очень хотелось влезть в этот процесс, оттеснив Коржика от пирога, но у него не было шансов. Коржика прикрывала Лариса, а она Тофлера не любила. Толян тоже считал, что всяким делом должен заниматься профессионал, а на денежных рынках профессионализм Коржика был неоспорим.
Зарабатывал он теперь намного больше, чем раньше, а работал меньше. Сбылась его вековая мечта – он мог посылать всех в жопу. Кроме Толяна и Ларисы, разумеется, но они сильно не докучали. Все эти дмитрии, жучковские, тофлеры и им подобные разом потеряли для него всякое значение. Он смотрел на них, как на пустое место и часто не утруждал себя с ними здороваться – лень было даже открывать рот. «Хрен я на вас клал, ребята», – хотелось ему им сказать, но он молчал. Все было понятно и так. К чему лишние слова?
В одночасье он перестал быть клерком. Он не ждал зарплаты и премий – он брал деньги сам из туго перетянутых разноцветными резинками пачек. Столько, сколько полагалось за его работу и риски, не больше и не меньше. Он рисковал, но это была мелочь. Ему так надоела жизнь клерка, что он был бы согласен и на больший риск, лишь бы от нее избавиться.
Он впервые понял, что ради свободы можно отказаться почти от всего – от удобного рабочего места, от общения с коллегами, от стабильной зарплаты, вечеринок, офисных теток. Свобода была лучше всего этого вместе взятого. Свобода оказалась единственным, что ему действительно необходимо.
