Макс Нарышкин - Синдром Клинтона. Моральный ущерб

— Ты… ты не имеешь права меня судить.

— Судить тебя — да, не имею я такого права… — пробормотал Берг. — Отец — самый пристрастный судья для дочери… Та всегда для него права… Но я имею полное право спасти Тихона.

— Тихона… — повторила она, словно сомнамбула. — Тихона… Ты не можешь нас развести. Я все делала только для того, чтобы мы были вместе! Всегда!

— И ошиблась. Ты все уничтожила. Живи дальше, пользуйся тем, что заработала, но не приближайся к Куртееву. — Он вынул из кармана мобильный телефон и набрал номер.

Звонок звучал долго, очень долго. Так долго, что он порядком надоел. Собравшись с силами, консультант дотянулся до трубки и хрипло выдохнул в нее, словно прощаясь:

— Да…

— Тихон, это Берг.

Путаясь в простыне, он подскочил на кровати и едва не упал.

— Где вы?!

— Это неважно. Тихон… Куртеев, я решил, что не отдам за вас дочь.

— Что? — едва слышно выдавил конфликтолог и прокашлялся. — Я вас не расслышал!

— Я сказал, Куртеев, что не отдам за вас Вику. Вы вместе — сумасшедшая пара. Вы погубите друг друга.

Он почувствовал, как кровь прилила ему к голове. С треском выдернув из-под ног проклятую простыню, он отшвырнул ее в сторону и поднялся.

— Вы нашли ее?!

— Она рядом со мной.

— Она… она…

— С ней все в порядке. Даже немного загорела за двое суток.

— Хитрый негодяй!.. Она в Таррагоне, верно?! Она в Испании, черт бы вас побрал!.. Каждый день в шесть часов вечера она ждет меня у какой-то церкви! Это так, Берг? Это так?! Дай ей трубку!..

— Я сейчас передам ей телефон… Куртеев… Тихон… Мне жаль, что так п-получилось.

— Дай ей трубку, скотина!.. Алло! Алло… Вика?!

— Здравствуй, Тиша.

— Вика, что происходит, что происходит, милая, объясни мне!..

— Тиша… нам лучше расстаться.

— Расстаться? Расстаться? Ты сказала — расстаться? — Забываясь, Куртеев посмотрел на трубку и, тыча пальцем в нижнюю ее часть, говорил громко и отрывисто: — Я правильно все расслышал? Нам нужно расстаться? Значит, ты говоришь, что мы никогда больше не увидимся? Из этого я должен понять, что место у ручья уже забронировано на другое имя! И это… так?

— Это так…

Куртеев, бывший белее разорванной простыни, покачнулся.

— Я тебе не верю… Он заставил тебя?..

— Нет, Тихон, я сама так решила. Прощай, милый…

— Дай ему трубу! — проорал Куртеев, но было поздно. Связь прервалась.

Он звонил по определившемуся номеру еще сутки. А потом сидел и долго пил в баре. Показывая пальцем бармену, в какую из пяти пустых рюмок наливать, Куртеев смеялся и говорил ему:

— Я — консультант… Понимаешь, консультант по корпоративным отношениям. Проще говоря — конфликтолог. Я расскажу тебе анекдот, — и, несмотря на то что бармен удалился обслуживать другого, Тихон затягивался сигаретой и похохатывал. — Пришел мужик к пастуху и говорит: «Хочешь, я сейчас быстро подсчитаю твоих овец? Платить много не нужно. В качестве гонорара ты просто подаришь мне овцу, которую я выберу…» Вынул бук, ввел какую-то программу, посмотрел на стадо, вывел результат и говорит: «Пастух, у тебя в отаре тысяча семьсот тридцать две овцы». — «Ну что же, — отвечает пастух, — забирай овцу». И когда мужик выбрал, пастух ему говорит: «Ты консультант, верно?» — «Да, — отвечает тот, — а как ты догадался?» — «Ты пришел, хотя тебя никто не звал, навязал тему, которая меня не интересует, нашел решение, которое мне было известно и без твоего компьютера, и в дополнение ко всему ты выбрал мою собаку». Нет любви, понимаешь?.. Нет ее!.. Нет такой чувственной субстанции — любовь, понял?! Нет!.. Эти сережки на березах, опадающая листьями луна — это все слюна для струящихся непогодой душ, понял?! Нет любви.

— Нет, нет, — успокоил его бармен, подходя и наполняя его рюмку.

— Сука-любовь — та есть. А любви — нет.

Пресытившись за двое суток глазуньей с беконом, он вышел из бара на улице Стасовой, в километре от московской квартиры Вики, через двое суток. Он появился на ночной улице на удивление трезвый. И уже дома, скинув пиджак и подняв с пола простыню, набрал по памяти номер.

— Пусодин, это я, Куртеев. Не узнаешь?.. Справа — по печени, слева — в селезенку, — Куртеев хохотнул. — Узнал, молодец. Как дела у мадам Истасовой? Где Истасов, в морге? Ты посмотри… Самое время ловить позитив. Я тут подумал, Рома, и решил: теперь ты, как человек порядочный, обязан жениться на вдове… Нет, я не шучу. И в качестве серьезности намерений я сейчас продиктую тебе номер счета, на который ты в течение медового месяца начнешь переводить обещанные вдовой миллионы. Успеть набить копилку, Рома, мы должны успеть именно в течение этих тридцати дней. Потом будет поздно. Да, мы партнеры, Рома… Мы — партнеры… Что?.. Это не твоя забота. Твое дело — качать вдову. А уж куда вкладывать — предоставь это мне… И вот еще что, Пусодин. Как только перекачаешь, беги… Беги, Рома, беги.

— А тебе не жалко ее? — уверившись в том, что партнер не шутит, спросил Пусодин. Он, верно, хотел понять, насколько серьезно предложение.

— А ей не жалко было Истасова? Если бы у меня была такая сука-любовь, я бы, наверное, тоже оказался в морге.

Нет ее, нет, — тихо повторил он с опущенной головой, сидя на разобранной кровати с часто гудящей трубкой в руке.

Единственное, что его сейчас успокаивало, — это то, что не успел сказать «люблю».

Послесловие

Пресс-секретарь ГУВД г. Москвы Мария Тынянина сообщает, что в ночь с 30 на 31 октября 2007 года в Центральную клиническую больницу столицы с диагнозом «сотрясение мозга, множественные телесные повреждения» из своего дома в Барвихе была доставлена популярная писательница Анастасия Боше. Как пояснила А. Боше, на нее совершила нападение известная в высшем свете вдова убитого в криминальной перестрелке президента компании «Макарена» Истасова Б.Б., о разорении которой наше издание сообщало неделей ранее. Со слов потерпевшей стало известно, что гр. Истасова требовала у нее сообщить местонахождение соавтора известной писательницы — Тихона Куртеева. Причины и подробности происшествия устанавливаются…