Д. Томас - Белый отель
Однажды Фрейда, сидящего в кресле-каталке, провезли мимо нее в санчасть. Профессор бессильно повесил голову и не заметил свою бывшую пациентку. Он был ужасно болен и очень страдал. Если она сейчас подойдет, то своим появлением заставит еще больше усомниться в правильности диагноза, и только ухудшит его состояние. Лучше держаться подальше и надеяться, что здешние доктора сумеют ему как-то помочь. Кстати, они производят впечатление очень опытных специалистов, способных справиться с любой проблемой. Загруженный работой молодой врач, который ее осматривал, проявил умение и осторожность. И все-таки она вздрогнула, когда он коснулся болезненных участков. «Как вы сами думаете, в чем тут дело?» — спросил он, когда Лиза невольно отпрянула. Таблетки, которые он прописал, заставили боль отступить.
Теперь она окрепла настолько, что стала посещать занятия по языку, — причем они располагались рядом с классом Коли! Лиза решила как следует изучить идиш. До сих пор она знала одну-единственную фразу, которой ее научила Кедрова. В переводе она означала: «Бурные воды не могут потушить любовь, и наводнение ее не затопит». Она всегда отличалась способностью к языкам, и учителя были довольны.
Странно, что не только евреи попали сюда, — в списках значилась ее мать.
На следующий вечер после приезда (по крайней мере, ей так показалось, время здесь шло незаметно), к столику подошел молодой лейтенант и смущенно пригласил на танец. Среди них оказалось множество музыкантов, в том числе из Киевского оркестра, и они быстро сформировали ансамбль. Во время обедов здесь в полную меру проявлялся дух всеобщего братства; супружеские пары не замыкались друг на друге, стремясь подбодрить тех, кто остался одиноким. Лиза все еще страдала от боли в бедре, но не захотела обижать застенчивого молодого офицера, выказавшего столько внимания и доброты. Зазвучал вальс, и они стали кружиться, умудрившись продержаться до конца танца. Смеясь, шутливо поздравили друг друга. Немалое достижение для двух инвалидов: он однорукий, а она практически одноногая! Вечер выдался прохладным, и они решили немного прогуляться. Он привел ее к волшебному месту рядом с оазисом, где росли прекрасные лилии. У нее начались месячные, но ему было все равно.
Однако подлинным чудом, — на этом сошлись все обитатели лагеря, — стало появление через несколько недель после прибытия первого поезда из Киева «нелегального иммигранта». Люди бросили работу и удивленно смотрели на зверька, упрямо ковылявшего мимо виноградника. Тем утром Люба Щаденко вместе с детьми и свекровью оставалась в комнате; она услышала, как кто-то царапает по двери. Когда открыла, увидела маленькую черную кошку, жалобно мяукающую у ее ног. Это была Бася, тощая, как скелет, лапки — подушечки кровавой плоти, но живая и невредимая, их Баська! Вскоре она лакала молоко из блюдца, а потом свернулась клубочком на руках у Нади и довольно мурлыкала. Повинуясь присущему ее породе особому чутью, они каким-то немыслимым образом пересекла город, пустыни и горы, чтобы найти свою семью. Скоро она отъелась и как ни в чем ни бывало носилась по лагерю, став живым талисманом и всеобщей любимицей.
Черная кошка приняла самое деятельное участие в бурном празднике сбора винограда. Урожай выдался отменный. Когда все стали горланить застольную песню, Лиза впервые за много лет испытала свой голос. Он звучал хрипловато и неуверенно, однако она осталась довольна. Некоторые даже повернули голову, словно выискивая, кому принадлежит такое звучное сопрано.
Куда ни ступи — всюду Баська! Однажды она даже умудрилась прервать киносеанс. Хотя сами кустарно снятые документальные фильмы редко вызывали интерес, Лиза почти не пропускала их, чтобы лучше усвоить язык. Тем вечером они с Любой смотрели сюжет о поселении в Эммаусе. Показывали тюремный госпиталь, врачи которого, как утверждалось, добиваются успеха даже с самыми трудными заключенными. Среди опрошенных выделялся пациент в очках, с располагающей внешностью, проходивший по двору в сопровождении вооруженных охранников. Они не спускали с него глаз и в комнате отдыха, когда он играл с детьми. Комментатор произнес его имя, Куртен, таким тоном, словно зрители хорошо знали, о ком идет речь. Действительно, Лизе показалось, что она слышала такую фамилию и даже видела его фотографии в газетах, но она не сумела припомнить, что он совершил. Она уже собралась обменяться впечатлениями с Любой, как вдруг экран заполнил огромный кошачий силуэт! Задремавшие зрители сразу проснулись, послышался хохот. Всеобщая любимица умудрилась попасть в проекционную, и теперь безмятежно вылизывалась на глазах у собравшихся. Ее наградили аплодисментами, зрители требовали продолжения. Бася оказалась намного интереснее фильма!
В одно прекрасное утро они увидели, как четверо мокрых пушистых черных и беленьких комочков, мяукая, тычутся в живот гордой мамы. Люба уверяла, что произошло настоящее чудо: в свое время Баське сделали операцию и она просто не могла родить… Но факт оставался фактом, а Бася стала еще большей героиней в глазах поселенцев. Все дети спешили полюбоваться на новых жителей лагеря, и пытались подольститься к Наде, чтобы девочка отдала им котят.
Однако, смеясь, повторяла Люба, самое большое чудо в другом: куда подевался их отец?
«Встань, моя милая,моя прекрасная, выйди,Ибо вот зима миновала,Ливни кончились, удалились,Расцветает земля цветами,Время пения птиц наступило,Голос горлицы в краю нашем слышен,Наливает смоковница смоквы,Виноградная лоза благоухает —Встань, моя милая,Моя прекрасная, выйди!Моя горлица в горном ущелье,Под навесом уступов, —Дай увидеть лицо твое,Дай услышать твой голос,Ибо голос твой приятен,Лицо твое прекрасно!»[27]
Лиза прочла эту цитату из «Песни Песней» в письме, которое никак не ожидала получить. Почтальон разыскал ее в виноградниках, где Лиза работала вместе с остальными. Увидев полузабытый почерк на конверте, она сразу бросилась в единственное укромное место в лагере, — уборную. Переживания давно ушедшего прошлого разом обрушились на нее. Когда она жила в Киеве, часто видела имя и фотографии Алексея в газетах: высокопоставленный деятель молодцевато вытянулся перед шеренгами военных. Потом прочитала об аресте и невероятных признаниях. Лиза была счастлива, что расстрел заменили высылкой вместе с эмигрантами.
Он писал, что сначала его некоторое время продержали в заключении в Эммаусе, и теперь он полностью переменился. Его перевели в поселение в горах Бетера. Условия здесь нелегкие, но все упорно трудятся, чтобы жить стало лучше. Когда он увидел в списках имя Лизы, сразу осознал, что любит ее по-прежнему. Алексей хотел, чтобы она присоединилась к нему.
Люба не желала, чтобы подруга ее покинула, и поэтому постоянно твердила ей о преимуществах совместной жизни с Алексеем. Он, конечно, ни слова не написал о замужестве, но законы здесь всячески препятствовали заключению таких формальных союзов.
Лиза ответила ему, что уже слишком поздно. Она тоже по-прежнему любит его, но если они станут жить вместе, обоим не даст покоя призрак мертвого младенца. Слишком тяжелый груз лежит на их совести.
Однажды Лиза с замиранием сердца услышала по радиоприемнику чарующее пение Веры Беренштейн. Она звучала даже лучше, чем раньше. Вера исполняла нехарактерную для ее прежнего репертуара религиозную композицию на слова двадцать третьего псалма. Благодаря дружбе с молодым лейтенантом, Лиза смогла поговорить по телефону с обладательницей волшебного голоса, едва пробивавшегося сквозь постоянный треск и шипение. Вера подтвердила, что ее мужа здесь нет, — пока нет. Она была очень взволнована, все время спрашивала о своем сыне. На самом деле, Лиза постепенно готовила мальчика к встрече с родной матерью: упоминала, словно невзначай, рассказывала о ней.
Свыкнуться с мыслью о грядущем расставании ей самой оказалось очень нелегко; гораздо труднее, чем приспособиться к несложной работе в поле, которую недавно стала выполнять. Она часто украдкой плакала. Лиза стала матерью для Коли, а мальчик считал, что он ее сын, и все же ей предстояло отдать ребенка женщине, которая произвела его на свет. Когда (если) здесь появится Виктор, уступить его жене будет намного проще. В душе она радовалась, что он еще не прибыл, хотя ее мучила совесть. Как ни любила Лиза Виктора, он не стал для нее подлинным мужем, мужчиной, с которым соединяешься навеки. Словно искупая моральный грех, она старалась всячески облегчать жизнь людям.
Лиза попыталась помочь больному старику, которого принимала за Фрейда. Ричард разрешил ей просмотреть личные карточки поселенцев. Все дело в том, что она не помнила фамилию замужней дочери профессора. Но когда нашла некую Софью Халберштадт, у которой был маленький сын Хайнц, подумала, что напала на верный след, и написала ей короткое письмо. Словно в награду за доброе дело, наткнулась на карточку старинной петербургской подруги, Кедровой. А когда возвратилась в свою комнату, на тумбочке у кровати ее дожидалось письмо. По странному совпадению, его прислала Людмила. Она увидела имя Лизы в списках, и очень обрадовалась. Здоровье пока не позволяет ей выходить за пределы лагеря, но она надеется скоро ее увидеть. Они обрабатывают больную грудь радием: болезненный процесс, из-за которого она чувствует себя плохо. Странно, ведь Лиза четко помнила, что врачи, тщетно пытаясь спасти Людмилу, удалили ей грудь. Оставалось надеяться, что болезнь не пошла дальше.
