Китлинский - Клан – моё государство 2.
– Вот вы поняли, а я нет. При таком параличе науки начинается кризис по всем направлениям и государство перестаёт существовать.
– Конечно, ведь без учёных нет будущего,- Гунько задумался.
– А как насчёт железной логики?- хитро напомнил Левко.
– Маху дал, беру назад,- поднял Гунько руки.- А он что?
– Он отвечает: "Мал ещё, года через три поймёшь. В тебе ещё не совсем проснулось".
– Крутит наверное?
– "Там русский дух, там Русью пахнет",- произнёс Левко строки Александра Сергеевича Пушкина.
– Это ты к чему?
– Так вот и объяснил, а перевода нет. Сам, говорит, кумекай, мозги должны работать.
– И как ты мыслишь по этому поводу?
– В данный момент, никак, информации не хватает, добираю усиленно. Залез в древний славянский эпос, все известные летописные своды запросил и прочее.
– Может, он имел в виду что-то иное?
– Теорий много разных есть, их столько, что порой не счесть, их не поднять, ни съесть, ни снесть. Зачем они вам? Только честь! Она виновница во всём, что мы имеем и несём. Куда несём? Кто в рай, кто в ад, сосед мой рыжий – тот на склад, что сделал в личном гараже. А ты куда? А я к себе. К себе куда, не понял я? Сюда мой друг несу, сюда,- продекламировал Левко и постучал себя пальцем по лбу.- Проверить можно всё только временем, тем, которое тикает.
– Не улавливаю, какие теории?- Гунько пожал плечами и сделал непонимающее лицо.
– Ох! Да леммингов возьмите,- предложил Левко.
– Полёвки эти тут при чём?
– У них случаются периоды, когда размножение идёт в ускоренном темпе. Образуются многомиллиардные по численности стада, как у саранчи, совершающие миграции. Представьте себе серый ковёр движущихся в одном направлении тушек. Особи застилают всё видимое пространство от края и до края. Почему происходит, наука не выяснила. Цикличность налицо, но сроки разные и от природных условий не зависят. Бывает – через два года, бывает, через три. Случается, что десять лет не множатся.
– Жрать много есть, вот и плодятся,- скептически отнёсся к сказанному Гунько.
– Среда обитания в полярных районах ограничивает их размножение скудным рационом.
– Большая детородность, вот излишки и мигрируют.
– В такой нише обитания природа поддерживает строжайший баланс. Лишние просто умирают от голода и попадают на корм другим животным, в данном случае песцам.
– Песцов меньше стало,- упрямился Гунько.
– Такие массовые миграции леммингов отмечают даже древнейшие хроники. Не надо нам искать ответа. Вы – не специалист, и я – тоже.
– Согласен. А что они, лемминги, и в самом деле в разный период увеличивают численность?
– Остап Бендер говорил: "Быстро только кошки родятся". Эти зверьки ещё быстрее. Цепная реакция, и армада отправляется в путь.
– Получается, что отъезд в другие страны – это миграция леммингов?
– Я так не говорил и смысл вкладывал не туда.
– А куда?
– В рождаемость.
– Так у нас падение, активное, причём!
– Это я знаю, статистику просматриваю регулярно.
– Значит, не лемминговая теория,- отрезал Гунько.
– Может и так, но у них тоже есть спады в рождаемости.
– И что?
– Да ничего, это я теоретизирую. Скажем, критический предел их популяционной численности угрожает вымиранием и включается вот этот механизм плодовитости.
– Тогда надо считать, какой предел у нас.
– А от какой точки считать?
– Действительно, страна у нас многонациональная, и брать советскую общность за основу нельзя.
– Её-то как раз и можно, в ограниченном, правда, варианте.
– Без азиатских и кавказских?
– Примерно. Тех брать, кто владеет русским, как родным.
– Допустим, мы определили каким-то счётом предел и что?
– Ничего. Я леммингов, как пример, привёл. Нельзя же зверька, живущего инстинктами, в чистом виде переносить на человека разумного.
– Согласен, нельзя. Задурил ты меня совсем этими мохнатыми,- произнёс Гунько.
– Значит, духовность,- Левко вздохнул.- Ну, вот та, непознанная миром.
– Кто её знает?
– Мне такой вариант больше нравится.
– А мне не очень.
– Почему?
– Так уровень духовности, как и уровень рождаемости, в этой стране – падает. И весьма.
– И дойдёт до критической отметки и то, и другое. Комплексно надо брать, наверное.
– Тогда прёмся мы прямо в гражданскую войну,- выразил свою мысль Гунько.- А гражданская война – не лучший способ решения проблем. Любая война всегда плохо.
– Странно от вас такое слышать.
– От того, что я в погонах?
– Да нет. Войны ведут военные, но начинают политики. Потом судят армейских, а истинные козлы в стороне, они снова на чужом огороде капусту жрут.
– Вот это правда. Только расплачивается всегда простой народ.
Встал и потянулся Жух. Гунько и Левко переглянулись, но он их успокоил:
– Вы беседуйте, я не помешаю. Мне ужин пора готовить, раз сам напросился,- и он пошёл к реке, прихватив казаны и ящик с картошкой.
Уход Жуха прервал разговор. Повернулся Сашка и лёг на спину, сладко зевнув, спросил:
– Что примолкли? Выговорились?
– Как-то само собой прекратилось. А вы слушали?- Гунько сел, сложив ноги по-татарски.
– Вполуха, но не вникал. Задремал немного.
– Мы тут о многом поговорили, и выводы неутешительные. Особенно, по части науки. Пришли к тому, что ей в Союзе конец придёт,- Гунько цыкнул языком и одновременно щёлкнул пальцами.
– Самородки на Руси всегда появлялись, независимо от государственного строя и общественного влияния,- ответил Сашка.- Патриотов тоже было число несметное. Раньше не оскудели и теперь выживут. У нас считают, что учёный и его разум – достояние национальное и государственное. На развитом Западе другой подход: человек и его разум – интеллектуальная собственность, да, ко всему прочему, это ещё и товар, который человек имеет право продать тому, кому хочет.
– Секретных разработок в военной области это не касается и у них,- не согласился Курский.
– Их тоже касается. Назовите мне хоть одно направление, где бы они засекретили разработки так, чтобы те не стали известны мировой интеллигенции от науки?
– Бактериологическое оружие,- привел пример Курский.
– Так что они такого там имеют, о чём бы не знал химико-биологический мир?- настаивал Сашка.
– Но ведь не в полном объёме,- упрямо не соглашался с ним Курский.
– Так для иного аборигена с индонезийских островов или амазонской сельвы нож стальной и принцип обращения с ним – тайна за сто печатями. Не делайте опрометчивых выводов. Вот вы наш патрон разобрали, а ведь вещь отлично сработана была, имею в виду механизм подрыва вещества. Это что – новость для вас?
– Да нет, в общем-то. Схема собрана уникально и всё,- ответил Курский.
– И про такое вещество вы знали по теоретическим разработкам. Только получить не умели. Ведь так?
– Так, конечно,- кивнул Курский.
– Где же тут секретность?- Сашка привстал.
– Технология изготовления,- Курский вывел в воздухе рукой знак вопроса.
– Японцы делают прекрасную бумагу, рецепт держат в тайне с древних времён. Маленькая монополия. Бумагу продают, а секрет – нет. Это их собственность, которая кормит.
– Это ведь бумага, а у вас взрывчатка,- отметил разницу Курский.
– Вот вы куда,- Сашка усмехнулся.- Теперь вы знаете, что её можно в земных условиях синтезировать, так работайте, ускоряйте темпы поиска и разработки технологий. Открой мы её секрет и что? Если раньше, чтобы сделать терракт, надо было десять тонн в грузовике притащить, что сильно приметно; теперь войдут в обиход маленькие бомбы, и иди его лови, этого бандита. Он приехал в Москву, дал очередь по Кремлю – и остались одни руины, ну, или по Белому дому в Вашингтоне.
– В этом вы правы, выпускать такое вещество – безумие. Вы его засекретили, а я вам о том и говорю, что секретность необходима,- Курский посмотрел на Сашку внимательно.
– Да не засекретили мы ничего. Мы его получили и храним, но раз мы его получили, это уже не секрет. Это природа держит в секрете. Ну-ка, возьми за грудки термояд, вы его тут упоминали вроде,- Сашка глянул на Гунько.- Пока не достигли результата – это секрет, а пустят эту махину в работу – всё, нет секрета.
– Если брать с этой стороны, тогда конечно,- сказал Курский, понимающе качая головой.
– Рано или поздно, но наше вещество начнут производить в мире и другие, и тоже тайно. Так же, как ядерное. Психология разумного потом запретит и его, если начнут применять, хоть это сделать и много сложнее, чем в отношении ядерного. Вы возьмите химическое или бактериологическое, которое упомянули сами: сейчас в лабораториях такую гадость синтезируют, что несколько грамм могут убить всё живое в мире. Секретность необходима в одном единственном случае: исключить применение против человечества со стороны одного лица, к примеру, маньяка.
– Вы правы, правы,- Курский встал.- Наверное, пора собирать сушняк на ночь?
