Сью Таунсенд - Мы с королевой
Членам королевской семьи, благоденствовавшим за счет народа, предстоит переселиться в другой район и жить обычной жизнью, среди обычных, простых людей. Реверансы, поклоны или обращения к ним каким-либо иным образом, кроме вышеприведенного, будут караться как уголовное преступление. Их земли, имения, картины, мебель, драгоценности, стада и прочее теперь целиком принадлежат Государству. И да будет известно тем, кто вздумает завоевывать расположение членов бывшей королевской семьи, что подобное поведение, будучи замеченным властями, подлежит наказанию.
Тем не менее права экс-королевской семьи охраняются законами нашей державы. Всякий, кто станет их запугивать или оскорблять, угрожать им, причинять вред или вторгаться в их жилища без приглашения, будет привлечен к судебной ответственности. Надо надеяться, что члены бывшей королевской семьи сумеют войти в местное общество, что они найдут себе дело по душе и станут полезными гражданами нашей страны — чего за ними не наблюдалось уже много сотен лет.
Сокровища Британской Короны будут проданы с аукциона Сотби, как только завершатся необходимые приготовления. Вырученные средства пойдут на поддержание жилищного фонда Британии. Японское правительство уже проявило интерес к этой распродаже. Неверно, что Сокровища Британской Короны «бесценны». Все имеет свою цену.
Итак, сограждане, выше голову! Многовековое ярмо сброшено.
— Ну что скажешь? — спросил Джек.
— Жеманничал ты чего-то, — ответила Пат Баркер.
Они сидели на кровати в доме номер десять по Даунинг-стрит. Кровать была завалена пачками документов, набросками всевозможных проектов, официальными и частными письмами. Факс изрыгал все новые порции сообщений, поздравлений и оскорблений. Непрестанно пощелкивал автоответчик. Пять минут назад Джек уже поговорил с американским президентом. Тот заверил Джека, что ему «всегда было как-то не по себе с этой вашей монархией, Джек».
Джек невольно затрепетал от счастья, услыхав знакомый голос, лениво цедивший слова. Надо будет заняться этой своей особенностью. Есть, есть у него склонность впадать в телячий восторг от встреч и разговоров со знаменитостями, но, вероятно, теперь, когда он сам стал знаменитым…
Протягивая мужу сандвич с сыром и хрустящей картошкой, Пат спросила:
— А что ты собираешься делать с фунтом стерлингов, Джек?
Деньги хлынули вон из страны таким потоком, будто прорвало дамбу.
— Собираюсь в понедельник встретиться с японцами, — ответил тот.
Королева с усилием поднялась с набитой вещами коробки, сидя на которой смотрела телевизор. Впереди столько дел. Она вышла в коридор и увидела, что Тони и Беверли волокут вверх по узенькой лесенке двуспальный матрац. За ними карабкался Филип, с резной спинкой от кровати.
— Лилибет, — сказал он, — я не могу отыскать в фургоне вторую кровать.
— Но я точно помню, что просила две, — нахмурилась королева, — одну себе, другую тебе.
— И как прикажешь нам сегодня спать? — поинтересовался Филип.
— Вместе, — ответила она.
6. Вивисекция дивана
Ковры оказались чересчур велики для крошечных комнатушек.
— Есть у меня один приятель, Спигги зовут, — сказал Тони. — Он аккурат по коврам мастер. В два счета бы вам все что надо подрезал; и взял бы фунтов двадцать.
Королева взглянула с лестничной площадки вниз, на гобелены, сваленные в прихожей; они походили на яркие расписные рулеты.
— А то и новые можно купить, — вставила Бев. — Вы уж извините, но я что хочу сказать? Ваши-то малость потерты, верно? Местами чуть ли не до дыр.
— Да за двести пятьдесят Спигги вам бы весь дом коврами устлал, в лучшем виде, — решил подсказать Тони. — У него есть отличный мохнатый палас, оливково-зеленый, у нас в гостиной такой же.
Часы уже показывали половину одиннадцатого, а мебель все еще стояла в фургоне. Водитель спал, уронив голову на руль.
— Филип?
Королева устала — она в жизни еще так не уставала. И никак не могла принять определенное решение. Ей хотелось укрыться в своей комнате в Букингемском дворце, где уже приготовлена для нее ночная сорочка. Хотелось проскользнуть под полотняную простыню, упасть головою на мягкие подушки и заснуть навсегда — или на худой конец до утра, когда принесут поднос с чаем. Филип сидел на лестнице, сжав голову руками. Он помогал таскать ковры из фургона и теперь был совершенно измучен. А он-то думал, что сохранил хорошую форму. Теперь ясно, в какой он форме.
— Ничего я не знаю, черт побери. Поступай как хочешь.
— Пошлите за мистером Спигги, — сказала королева.
Спигги явился сорок пять минут спустя; при нем был специальный острый нож, металлическая рулетка и четыре банки пива «Карлсберг». Королева была не в силах наблюдать, как Спигги кромсает ее драгоценные ковры. Она вывела Гарриса погулять, и когда они дошли до конца переулка, ее вежливо отправили обратно обходительные полицейские, охранявшие поспешно воздвигнутый барьер. Из крохотной будки вылез инспектор Дентон Холиленд и объяснил, что остальная часть района Цветов ей и членам ее семьи заказана — «впредь до специального распоряжения».
— Вашему сыну я уже все разъяснил, — сказал инспектор. — Он искал магазин, где продают жареную рыбу с картошкой, но мне пришлось и его вернуть обратно. Таков приказ мистера Баркера.
Королева четырежды прошлась по переулку. Вокруг не было ни души, кроме случайной дворняжки. А ведь я теперь живу в гетто, подумалось королеве. Надо считать себя военнопленной. Я должна сохранять мужество и ни в коем случае не давать поблажек самой себе. Она постучала в дверь дома, где обитал теперь сын.
— Можно?
В передней стояла Диана. Королева сразу заметила, что невестка плакала. Выражать сочувствие сейчас не стоит, подумала королева.
— Наши ковры в эти комнатушки не влезают, — сглатывая слезы, проговорила Диана, — а мебель все еще в фургоне.
Показались принц Чарльз и водитель мебельного фургона, с великим трудом тащившие огромный китайский ковер.
— Да нет, дорогая, не войдет, конечно, и не надейся, — пропыхтел принц Чарльз.
— Побереги спину, Чарльз, — напомнила королева. — Тут есть один человечек, на этой же улице, он может обрезать ковры по размеру…
— Мне все же кажется, мамочка, что тебе, гм, не пристало… не слишком ли это снисходительно звучит… Я имею в виду, учитывая наше теперешнее положение… называть кого бы то ни было «человечком»?
— Но он и вправду человечек, — возразила королева. — Мистер Спигги ростом даже меньше меня; он специалист по настилке ковров. Попросить его зайти?
— Да ведь этим коврам цены нет. Это было бы, гм… н-да, сущим вандализмом…
Наверху на лестничной площадке показались Уильям и Гарри — в тапочках от Барта Симпсона и в пижамках.
— А мы спим прямо на матраце, — пропищал Гарри.
— В спальных мешках, — хвастливо добавил Уильям. — Папа говорит, это у нас приключение.
Диана повела королеву по дому. Времени на осмотр ушло немного. Интерьером здесь занимался человек, который слыхом не слыхал о Теренсе Конране[6] . Диана вздрагивала, глядя на лиловые с бирюзой обои в супружеской спальне, на полистиреновые плитки, которыми был выложен потолок, на заляпанное рыжей краской окно.
Завтра же позвоню в «Интерьер», подумала Диана, попрошу редактора заехать с образцами красок и обоев.
— А нам повезло, — сказала королева, — у нас весь дом отделан одинаково.
Обе женщины побаивались предстоящей ночи. Ни той, ни другой не приходилось до сих пор ночевать с мужем в одной спальне и тем более в одной кровати.
В детской, лежа на спине, мальчики с восторгом разглядывали обои с изображением Супермена.
— Посмотри-ка туда. — Уильям указал на круглую ляпушку плесени над окном. — Это планета Криптон.
Но Гарри уже спал; одна ручонка у него свалилась с матраца на грязные, ничем не прикрытые доски пола.
Допивая последнюю банку пива, Спигги обозревал плоды своих трудов. В свете голых лампочек ковры горели яркими красками. Королева собрала обрезки и унесла их в кладовку — готовясь к тому дню, когда их вплетут обратно и вновь расстелят в Букингемском дворце. Теперешний абсурд долго ведь не продлится. Это всего лишь отрыжка истории. Мистер Баркер наломает дров, и простой народ возопит, требуя восстановить у власти консервативное правительство и монархию — иначе и быть не может, верно? Безусловно. Англичане славятся своей терпимостью, своей тягой к справедливости. Экстремизм им совершенно несвойствен. Даже в мыслях королева старалась отделять англичан от шотландцев, ирландцев и валлийцев — в тех-то горячая кельтская кровь частенько дает о себе знать.
— С вас пятьдесят фунтов, ваше величество, — сказал Спигги. — Время-то уж, так сказать, сильно за полночь.
Королева открыла сумочку и заплатила причитающееся. Деньгами она заниматься не привыкла и отсчитывала купюры медленно.
