Юлия Кривопуск - У мечты должны быть крылья
Ира снова промолчала.
— А я-то думал, у нас с тобой любовь! — Сашка комично развёл руками. — А оказывается, вон оно что. Бросила, и ладно — пусть идёт, куда хочет. Пусть его бандиты грабят, пусть на голой земле спит, под деревом. Да?
Раздался судорожный всхлип. Ира плакала, прислонившись лбом к стеклу, слёзы двумя ручейками текли по щекам и капали на белые рюши блузки.
— Ты что? — Сашка обнял её за плечи. — Ты что — плачешь, что ли?
Ласковым движением он привлёк её к себе, развернул, взял мокрое худенькое личико в свои ладони. Ира не сопротивлялась. Девушка старательно подавляла рыдания, но они рвались наружу редкими бессвязными звуками. От завитых кудрей не осталось и следа, тушь и губная помада были размазаны, промокшие рюши печально обвисли.
— Ну-у! — Сашка заключил её в объятия. — Ты что так расстроилась, малышка? Я тебя чем-то обидел?
— Чем-то?! — Ира, повысив голос, со всей силы, стукнула его кулаком в грудь. — Чем-то?
Пассажиры с передних сидений стали оглядываться.
— Тшш-ш! — Сашка, округлив глаза, схватил её за запястья. — Тише!
— Я тоже думала, что у нас любовь, — всхлипнула Ира. — А ты!.. Ты!.. На эту уставился! А меня как будто нет! Пустое место!
— Так ты из-за этого так расстроилась? — улыбнулся Сашка. — Дурочка, какая же ты дурочка!
Волна нежности вдруг нахлынула на него. Эта маленькая худенькая девушка, похожая на цыплёнка, с остреньким личиком и тонкими ножками, всхлипывающая и нахохлившаяся, всколыхнула в Сашке неведомые чувства. Он ведь знал, что нравится ей, видел, как она смущается в его присутствии. Видел, как она вся светится изнутри, даже когда он просто к ней прикасается. Он сам дал ей надежду на любовь, сам спровоцировал всю эту ситуацию. Он подпустил её к себе настолько близко, что она поверила в ответное чувство. И сам же разрушил эту веру своим вниманием к другой женщине. Ира пробудила в нём такую острую жалость, как жалеют обиженного ребёнка, у которого сами отняли любимую игрушку. К этому примешивалась ещё тихая нежность от созерцания её беззащитности и хрупкости.
Никто и никогда ещё не заставлял Сашку испытывать такие эмоции.
Ира скинула туфли, забралась с ногами на сиденье и притихла. Сашка смотрел на её профиль, который изредка освещали уличные фонари, мелькающие за окном. Надо же, он и не замечал, какие правильные черты у её лица. Тонкая, будто прозрачная, кожа и бархатные глаза, в которых звёздочками отражается свет.
Они молча вышли из автобуса на своей остановке. Немногочисленные пассажиры, приехавшие вместе с ними, быстро разбежались в разные стороны. Автобус фыркнул выхлопной трубой и исчез за поворотом. Они остались одни на безлюдной стоянке в тёплой темноте южной ночи.
— Мне домой надо, — произнесла Ира и посмотрела Сашке в лицо. Вместо ответа он привлёк её к себе и поцеловал. Щемящее чувство стиснуло его сердце так, что захотелось плакать. На секунду он оторвался от её губ и увидел, как сияют её глаза и как прерывисто она дышит, почувствовал, как она сильно вцепилась в его плечи.
— Я не отпущу тебя домой, — прошептал Сашка. — Мы пойдём ко мне.
— Что?.. Я… — Ира попыталась что-то сказать.
— Молчи! — Сашка снова впился в её губы.
Так они и шли всю дорогу, останавливаясь каждую минуту, чтобы насладиться поцелуями. Щемящее чувство не покидало Сашку, тисками сдавливая грудь.
«Это что, и есть любовь?» — подумалось ему в какой-то момент.
Искать ответ на этот вопрос сейчас у него уже не было времени.
Они лежали, обнявшись, на диване в Славкиной квартире.
— А знаешь, зачем я тебя в город потащила? — прошептала Ира.
— Зачем?
— Я хотела, чтобы ты подарил мне белые лилии.
— Белые лилии? Ты любишь белые лилии?
— Обожаю.
— Так что же ты ничего не сказала? Где они продавались?
— В том-то и дело, что нигде. Мы поздно приехали, цветочные ларьки уже закрылись.
— Понятно. Теперь я знаю, что ты любишь фонтаны и белые лилии.
— Да. А ещё голубые… платья.
— Я думал, ты сейчас скажешь — «голубые бриллианты», — усмехнулся Сашка. — Испугался уже.
— Не-ет, — тихо засмеялась Ира. — Не бойся. А разве бывают голубые бриллианты?
— Не знаю.
— И я не знаю. Хотя нет, вспомнила! В «Титанике» был голубой бриллиант! Значит, бывают.
— В каком «Титанике»? — Парень поправил подушку под головой.
— В фильме «Титаник». Разве ты не смотрел? Там ещё Леонардо ди Каприо играет. Кстати, ты на него очень похож.
— А! Ну, в Америку за голубым бриллиантом я не поеду.
— И не надо. — Ира опустила голову ему на грудь. — Не надо мне бриллиантов. Ты просто будь со мной рядом, и всё. Больше мне ничего не надо.
— Спи. — Сашка погладил её по плечу. — Спи.
Глава 16
Весь воскресный день Славка проспал.
Из «Прибоя» они выбрались только в четвёртом часу утра. Васильич расщедрился так, как не делал уже очень давно. Запав на красавицу Еву, он сорил деньгами направо и налево, усердно покоряя её сердце. Шампанское лилось рекой, стол ломился от закусок и десертов, официанты деловито подносили угощения, опустошая холодильники и бар. Горячее в дискотеке не подавали, зато сластей и фруктов было хоть отбавляй. Ева жеманно тыкала наманикюренным пальчиком в меню, и Штырь делал заказ, даже не интересуясь ценой. Славка подсел к Жанне, с ходу приобняв её за талию. Вика Матюшина осталась за их столиком, нисколько не смущаясь тем, что мужчины нашли себе других подруг. Выгонять её было не досуг, а уходить сама она не собиралась. Тем более что угощаться Васильич ей не запрещал.
Набив желудки до отказа, компания в полном составе поднялась в казино, оставив официантам щедрые чаевые. Потряхивая золотыми волосами, Ева направилась к рулетке. Штырь потопал следом. Остальные расположились за столиком, покорно поджидая, пока красотка опустошит кошелёк своего нового ухажёра ещё на некую сумму. Блондинка ожидания оправдала, набрав фишек на двести долларов и проиграв их все за полминуты. Васильич, снисходительно улыбаясь, развёл руками, показывая, что всё бывает и ничего страшного не произошло.
На том их ночная программа и закончилась.
В «мерседес» сели все пятеро. Штырь, как галантный кавалер, решил развезти Еву и Жанну по домам. Матюшина напросилась к ним под предлогом того, что ей со Славкой в одну сторону.
Пока доставляли девушек, пока прощались, записывали координаты и назначали встречи, забрезжил рассвет. Васильича в его усадьбу Славка привёз уже засветло, а сам оказался дома, когда мать собиралась на вокзал.
— Привет, мам! — устало пробормотал парень, проходя мимо Галины Сергеевны и на ходу скидывая обувь. Та проводила его внимательным взглядом.
— С работы? — спросила она сына.
— Угу, — ответил тот. И, предупреждая её порыв, произнёс: — Только не грузи меня, ладно? Я спать пошёл.
— Ага, давай-давай. Иди поспи, — вздохнула мать. — Отдохни.
Проснулся Славка только к вечеру. Из кухни раздавался привычный грохот посуды. Парень с трудом разлепил тяжёлые веки — дневной сон не принёс бодрости. Провалявшись в кровати ещё с полчаса, Славка всё-таки встал. Надел драные шорты, в которых ходил только дома, и босиком спустился вниз. Мать размораживала холодильник, вся кухня была заставлена извлечёнными из него продуктами. Сняв с табуретки миску с яйцами и раздвинув локтями какие-то банки, Воробьёв сел за стол.
— С добрым утречком! — поприветствовала его мать. — Стемнеет уж скоро, а ты всё спишь.
— Попаши по ночам — и не так спать будешь! — зевнул Славка.
— Да уж, начальник твой заездил тебя совсем, — вздохнула Галина Сергеевна. — Мотает, как тряпку, и днём, и ночью. Ни выходных, ни праздников, ни личной жизни. Одна «баранка» эта проклятая.
— Сама меня к нему устроила, а теперь причитаешь! — резонно заметил сын. — По мне, так нормальная работа, и деньги хорошие платят.
— Да уж — деньги! — проворчала мать. — Теперь всё деньгами меряют. А что делать? Как по-другому прожить-то? По-другому ноги протянешь. Только знай паши круглыми сутками. Рабов из нас сделали богатеи эти проклятые… Ох, господи боже, господи боже ж ты мой…
Женщина заохала, сокрушённо качая головой.
— Не бухти, мать! Без тебя тошно. Дай лучше пожрать что-нибудь, — изрёк сын.
— Сейчас нагрею, подожди.
Пока Славка поглощал то ли завтрак, то ли ужин, Галина Сергеевна присела напротив.
— Куда ж ты своего начальника возил-то среди ночи?
— В кабак, водку пить — куда ж ещё, — последовал ответ.
— Одного? Или с женой?
— С какой женой, шутишь, мать? — хмыкнул парень. — Он с женой по кабакам не ездит. Жена дома сидит и огурцы солит. Наш Васильич с молодыми девками любит развлекаться.
— А разве жена у него старая? — шмыгнула носом женщина. — Поди, его ровесница.
