Дэниел Киз - Пятая Салли
Слово «умрет» напугало Салли, но Фред сумел разжечь ее любопытство. Она пыталась представить, каково это – воскреснуть. Однако на всякий случай Салли переспросила отчима:
– А новая лапка точно вырастет?
– Ну а как же! Вырастет, конечно. Или ты думаешь, Господь оживит людей безрукими, безногими да слепыми? Нет, Салли, в Судный день мы все восстанем из могил здоровыми. Твоя Синдерелла будет резвиться, как котенок. Неужто ты хочешь ее этого лишить, а? Как у всех божьих тварей, у Синдереллы есть право быть здоровой и веселой.
Салли подумала и согласилась: действительно, нельзя лишать Синдереллу права на здоровье. Она ведь не эгоистка какая-нибудь.
Фред вложил камень Салли в ладошку.
– Вот, держи. Господь сказал: воздвигну церковь свою на камне. Или как-то так.
– Что нужно делать?
– Стукни кошку по голове, только посильнее, чтобы верняк. Она уснет, мы ее вот в эту ямку положим, земелькой присыплем и будем ждать воскресения. Сама все увидишь. Ты поймешь, что святой отец правду говорил. Ну, смелее! Кошкам, чтоб ты знала, не бывает больно.
Салли попятилась.
– Боишься? Зря. Вспомни-ка Спящую Красавицу. Она пальчик уколола, кровь пошла, а ей не больно. А потом-то она проснулась. Ну? Ты ж сама своей Синдерелле сто раз эту сказку рассказывала! Давай, усыпи ее, а не хочешь – так я и сам могу.
Салли подняла руку с камнем, сказала «До свиданья, Синдерелла. Скоро ты воскреснешь, и у тебя будет четыре лапки» и изо всех сил ударила кошечку по голове. Раздался жуткий кошачий вой, и в то же мгновение Салли увидела проломленную скорлупку черепа и кровь на белой шерстке.
– У нее кровь! – выдохнула Салли.
– Конечно. А ты как думала? Я ж предупреждал. Видала Христа на распятии? У него тоже кровь, руки-ноги гвоздями прибиты. Без крови никак. Воскресения не получится. Сказано в Писании: да омоемся кровью агнца. Кровь – она такая штука, Салли. Чудеса творит. Все равно как волшебное зелье.
– А когда Синдерелла воскреснет?
– Сначала надо ее похоронить.
Фред сбросил Синдереллу в ямку, засыпал землей, притоптал. Плюхнул на свежую могилку булыжник.
– А камень для чего? – испугалась Салли. – Как теперь Синдерелла выберется из-под земли?
– А как Христос выбрался? Так и она.
– Когда будет воскресение?
Фред взвалил лопату на плечо и пошел к дому, на ходу бросив:
– Христу три дня понадобилось. Обычно и у кошек столько же времени занимает. Ну а уж если не воскреснет через три дня, тогда, значит, надо ее поцеловать. Ты следи за могилой-то, а как увидишь, что земля зашевелилась, сразу меня зови. Мне тоже поглядеть охота, как Синдерелла здоровенькой из-под земли вылезет. И про уговор наш помни: мамуле – молчок. Не то сюрприза не получится. Спросит мамуля про кошку – скажи, околела, мы ее и закопали. Поняла?
Салли несла караул возле могилки до самых сумерек. Мать, не дозвавшись ее из окна, сама пошла в огород.
– Все равно не пойму, как это приключилось с кошкой, – повторяла мать за ужином.
Фред отозвался из-за своего обычного прикрытия – развернутой вечерней газеты.
– Знаешь, Вивьен, я и сам удивился. Салли-то наша ни с того ни с сего как схватит каменюку, да как саданет кошке по черепу. Мозги так и брызнули.
Салли открыла было рот, чтобы возразить, объяснить, как все произошло, но Фред ее опередил:
– Ты сама знаешь, Вив: девчонка часто озорничает, а потом врет да отпирается. Якобы не помнит, чего напроказила. А тут я сам все видел, вот этими вот глазами. Кошку я в огороде закопал, чин чином. А что было делать? Не валяться же ей тут.
Салли отправили в кровать, но ей не спалось. Она все думала, для чего Фред именно так матери всю историю подал. Может, для того, чтобы потом мать сильнее удивилась? Салли представила: Синдерелла, здоровенькая, на всех четырех лапках, подбегает к матери и трется о ее ноги. Вот это будет сюрприз так сюрприз!
На следующий день в школе Салли не могла сосредоточиться и получила немало замечаний от учительницы. После уроков Салли опять заступила на пост у кошачьей могилки. А мать отхлестала ее по щекам за злое дело.
– Подожди до завтра – сама увидишь, – только и сказала Салли в свое оправдание.
Вивьен покачала головой. Определенно, ее дочь не в себе. Прямо-таки опасной становится. Врачу, что ли, ее показать?
Утро наступило дождливое. На уроке рисования Салли изобразила Синдереллу со всеми четырьмя лапками. Однако одноклассница стала дразниться: неправильная картинка, ведь у Синдереллы нет левой передней лапки.
Салли принялась объяснять: верно, лапки нет, но она вырастет, когда Синдерелла воскреснет из мертвых. Она пожертвует одну из своих девяти жизней, чтобы стать здоровой, резвой и веселой…
Другая девочка сказала, что у кошек, как и у всех остальных, только по одной жизни. Дети заспорили, вмешалась учительница.
– Салли, ты ошибаешься. Нэнси права. Девять жизней у кошки – это выдумка. Вроде Санта-Клауса и Зубной Феи. Тебе ведь уже десять лет. Пора бы знать такие вещи. Пора становиться взрослой.
Салли вытаращила глаза.
– А как же Библия? Ведь Иисус Христос восстал из мертвых в Светлое Воскресенье! Это что, тоже выдумка?
– Ты хочешь спросить, верю ли я в Бога? – уточнила учительница.
Салли кивнула. В глазах у нее стояли слезы.
– Хорошо, я отвечу. Лично я, Салли, не верю в воскрешение из мертвых. Многие люди верят. Другие считают, что это – красивая сказка, помогающая смириться с тем, что смерть для каждого неизбежна.
У Салли дрожали губы. Почти безумными глазами она оглядела класс.
– Вы лжете. Вы все лжете. Синдерелла воскреснет. Сегодня! Все, я пошла домой. Хочу посмотреть – может, она уже начала воскресать. Может, земля уже шевелится.
– Салли! Подожди!
Салли выскочила из класса, позабыв и учебники, и теплый свитер. Не обращая внимания на окрики учительницы, она бросилась вон из школы, прямо под дождь. До дома была целая миля, но Салли ни разу не остановилась, не перевела дыхания. Казалось, грудная клетка сейчас разорвется – так быстро бежала Салли. Она торопилась. Она должна была увидеть все своими глазами.
Салли промокла до нитки, волосы липли ко лбу, лезли в глаза. Ее била лихорадка. Вся дрожа, девочка остановилась над кошачьей могилкой. Ни булыжник, ни земля под ним не шевелились. Прошло три положенных дня. Синдерелла должна воскреснуть. Синдерелла должна выбраться из-под земли.
Может, камень слишком тяжелый, подумала вдруг Салли. Она отбросила камень, снова стала смотреть. Никаких признаков подземного движения. Не беда; скоро Синдерелла всеми четырьмя лапками проскребет для себя выход, выпрыгнет, отряхнется, залезет к Салли на колени. Конечно, платье испачкается. Но это пустяк.
Салли ждала, очень надеясь, что Синдерелла восстанет из мертвых прежде, чем вернутся мать и отчим. Салли должна увидеть ее первой.
Может, Фред выкопал слишком глубокую могилу? Может, слишком тщательно притоптал землю? Салли решила помочь Синдерелле. Голыми руками она отворачивала комья мокрого дерна, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Она рыла, рыла и рыла, пока пальцы не ощутили прикосновение мокрого меха, пока в ноздри не ударила трупная вонь. Очень осторожно Салли стряхнула земляные комочки с окоченевших лапок, с головки. На том месте, куда она ударила камнем, зиял пролом.
Ничего! Осталось самое верное средство – поцелуй. Надо поцеловать Синдереллу, тогда-то чудо уж точно свершится! Салли коснулась мокрого меха губами. Что-то шевельнулось, щекотнуло ей губы. Что-то живое! Салли подняла голову. Кошачий трупик кишел червями. Плакать Салли не могла. И дышать – тоже. Она издала чудовищный, нечеловеческий вой.
Который превратился в мой смех.
От дома бежали Вивьен с Фредом. Увидев, что я стою, хохоча, над развороченной кошачьей могилкой, они совершенно растерялись.
– Что ты делаешь, Салли? Ты с ума сошла?
Как мне было объяснить, что я – никакая не Салли? Я – Синдерелла. Я не просто воскресла, о нет. Я из жалкого котенка превратилась в девочку, потому что поцелуй и впрямь самое верное волшебное средство.
– Она рехнулась, – подытожил Фред. – А что я всегда говорил? Полюбуйся на свое отродье, Вив. Никакой жалости. Бессердечная маленькая дрянь. Котенка укокошила, могилу разворотила и стоит, ржет. Пора, пора ее в психушку сдать.
Вивьен сбегала за лопатой и наскоро закопала кошачий трупик. Потом схватила меня за грязную руку и велела:
– Отправляйся в свою комнату, Салли. Ты наказана. Не смей выходить до вечера, паршивка!
Я не понимала, почему Вивьен упорно называет меня Салли. Я ведь совсем не Салли. Я – другая девочка. Сидя взаперти, я придумала себе имя – Дерри. Это – серединка Синдереллы, ее сердце. Дерри – вот кто я такая. С тех пор, когда Вивьен называла меня Салли, я только смеялась и говорила: «Вы ничего не знаете – ни ты, ни Фред!» А в комнате у Салли я скоро освоилась. Ее вещи стали моими. И зажили мы душа в душу.
