Тимур Зульфикаров - Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия
Наконец, Мудрец указал мне на маленькую пустынную чайхану «Старая сказка» и сказал:
— Тут честная шурпа душистая, и сочный непуганый шашлык, и терпкий неразбавленный изумрудный чай… Тут и остановимся… И он омыл руки в реке… и я вслед за ним… Я спросил:
— О, мудрейший, как ты издалека учуял честность этой чайханы, как волк чует сладкую овцу?.. Ходжа улыбнулся:
— Мы прошли много богатых чайхан… ты видел, Ходжа Зульфикар, стаи жирных сытых собак лежат около каждой чайханы… там хозяева-воры, там дурная еда, и посетители отдают ее псам, оставаясь голодными…
А у этой чайханы нет собак, потому что еда здесь честна, чиста, свежа, и посетители сами поедают ее, не оставляя псам…
Ходжа улыбнулся:
— Я много странствовал по векам и народам… Если хочешь познать народ — гляди на его правителей… Если они богаты, сыты, жирны, как эти псы — значит, народ нищ…
Ходжа улыбнулся, отхлебывая, смакуя густую пряную шурпу из свежезарезанной козы…
…Мы долго сидели в чайхане «Старая сказка» с великим Старцем…
Речной ветерок, пахнущий хрусталем-алмазом горной воды и свежестью приречной молодой курчавой травки, остужал, нежно обвивал, покалывал нас, навевая сладкий сон…
Ходжа уже дремал, молчал, как молчат святые камни древних мазаров, а я мучился, потому что знал, что такие встречи бывают раз в жизни, и мне хотелось узнать у Тысячелетнего Устода вечную мудрость… непреходящую истину тысячелетий…
Кто еще на земле нынче скажет мне Истину?..
Я чуял, что после сытой еды и блаженного сладчайшего ветерка Мудрец вот-вот уснет, и я быстро заговорил:
— О, тысячелетний шейх! О, Двуногая Пирамида Мудрости!.. Ты беседовал с царем Соломоном… с Чингисханом… С Иосифом Сталиным… с Махатмой Ганди…
Что такое Истина?.. Что такое Правда?… Можно ли жить без Истины и Правды?..
И тут тысячелетний Мудрец, уже засыпая от старости, уже упадая в сладкую пропасть послеобеденного сна, прошептал:
— В каждой стране, в каждом народе должен быть хоть один Человек, говорящий Правду… Иначе народ и страна заблудятся и погибнут… как корабль без маяка…
Но! не более Одного… ха-ха…
И великий Суфий засмеялся, закрывая сонные орлиные глаза… Тогда я почти закричал:
— О, тысячелетний Мудрец! А кто? Кто этот Человек?!..
В моем родном нынешнем Таджикистане?..
Журналист Сайефи Мизроб?..
Мулло Турачон-зода?..
Или сам Президент Эмомали Рахмон?..
Или весь Таджикский народ?..
Ибо Правда — это земля, а земля принадлежит всем…
Но великий, тысячелетний, бессмертный Мудрец уже спал, и храп его заглушал святой бушующий грохот моей родной реки Варзоб-дарьи…
О, Всевышний!..
Да будет с Ходжой Насреддином Твоя Милость…
И со всеми нами…
А Мудрость всегда спит, когда бушует Река Жизни…
Айххххх…
Но реки таджикские нежные безвинные беззащитные полонены забиты смертным мусором… задыхаются… умирают они…
Как человек, в горле которого кости непроходимые…
Тогда Ходжа открыл глаза и сказал…
Глава XXII
МУСОР
…И Ходжа Насреддин сказал:
— В Древнем Китае при династии Шан в XVII веке до н. э. человек, бросающий мусор на дорогу, карался отрубанием обеих рук…
О Аллах!..
Ходжа сказал:
— Я брожу по родному Таджикистану, по стране хрустальных беззащитных невинных, как дитя в люльке-гахваре, рек…
И вот человек бросает мусор в реку, как в колыбель-люльку младенца, и уходит, и никто не наказывает его…
Что может сказать младенец?..
О, брат мой! иль не знаешь? не видишь, что белопенная алмазнопылящая река — твоя седая вечная мать кормилица поилица…
Вода белоснежная — грудное молоко новорожденного — и ты, слепец, хочешь замутить его и убить младенца?..
И вот ты бросаешь мусор камни бутыли в седую мать-реку свою?
Что может ответить она?..
Только плеснет белоснежной беззащитной алмазной волной как слезой…
Река — младенец в люльке…
Река — седая мать…
Кто защитит вас?..
О мой таджик, мой брат!..
Слепец, твои дети уже не увидят реку…
Уже не испьют воды алмазной и целебной…
Мальчики чада твои рассыплются по миру, как четки в руках пьяницы, а таких много нынче…
…Ах мальчики-бродяги…
Глава XXIII
МАЛЬЧИК, НЕ УПАДИ…
…Ах мальчики-бродяги…
…Вот кишлачный мальчик — тончайшая родниковая кружевная душа — сидит на крыше глиняной кибитки-мазанки на вершине горы Лолачи и, болтая пыльными абрикосовыми ногами-сосульками хрупкими, глядит на окрестные горы необъятные, где парят орлы-ягнятники…
Что видел ты, кроме этих садов щемящих, и осыпчивых дувалов, и младых молочных телят, и орлов…
Ах, недостижимые непостижимые дальнозоркие птицы птицы…
Ах! — мальчик вздыхает… ему никогда не быть птицей… и даже высокогороной козой…
…Ах! Аллаху Акбар! Аллах, как вселенная велик, а человек, как земля, мал…
…И вот уже этот полуголодный птичий козий родниковый мальчик, болтая ногами цепкими, сидит на краю крыши московского вавилонского строящегося небоскреба…
О чем думает этот кишлачный мальчик, сидящий на несметной смертельной высоте?
Что пережил он? Что потерял?..
Что рыдал в чужих сиротских ночах, вспоминая далекие горы, и орлов парящих, и коз летающих, и родники хладноалмазные хладнохрустальные…
Кто опишет паренье паденье крушенье детской хрустальной души?..
Где эти разбитые алмазы и хрустали?..
Кто подобрал их?..
Зачем это, Господь мой?..
Что привело этого худенького невнятного телячьего мальчика в Москву-Вавилонию?..
Голод привел его на крышу сатанинского несметного небоскреба с крыши глиняной кибитки?..
Вспомним, что Пророк говорил, что в Последние Времена люди будут состязаться в строительстве высоких домов…
И вот состязаются в возведении высоких домов и в разрушении чистых душ…
А мальчик пришел сюда, чтобы ценой своей хрупкой жизни добыть хлеб для своих многочисленных братьев и сестер…
Много таких мальчиков нынче бродит по миру…
…Тысячелетний пыльный мудрец Ходжа Насреддин сказал тихо, чтобы не услышали палачи его:
— Доколе таджики будут кочевать по миру, по НьюЙорку, по Парижу, по Лондону, по Пекину, по Москве в поисках таджикской лепешки?
Иль на Родине нет для них этой бедной лепешки?..
Иль только коровьи лепешки остались для них — и те берут на кизяки в кишлаках нищих?..
И что же будут они есть кизяки эти горькие?..
Иль таджиков стало больше, чем хлебных и коровьих лепешек?..
Иль таджики, как мудрые властные иудеи, стали бродить по миру в поисках утраченного Бога?..
Как говорили древние раввины: не знаю… не знаю… не знаю…
…А мальчик на краю крыши небоскреба болтает, играет веселыми ногами, вспоминая родных орлов и коз…
Он же еще дитя, а дитя не чует смерти и лжи жизни… Вспомним Спасителя: «Кто не умалится до дитя — не войдет в Царствие Небесное»… Этот мальчик — войдет…
…Мальчик, не упади…
…И еще Ходжа сказал…
Глава XXIV
ПИАНИЦЫ
…Ходжа Насреддин сказал, увидев пианиц многих в святых таджикских ущельях:
— Вместо того, чтобы пьянеть от красоты природы и от любви к друг другу — пианицы пьянеют, дуреют от шайтанского вина и водки и крушат природу…
Тленные человеки — гости вечной природы…
И что же пианый гость убивает, крушит трезвого Хозяина?..
Природа и любовь — Святое Вечное Вино Аллаха Святая Вода Аллаха
Водка — вино шайтана… вода шайтана…
Общаясь с природой и любовью — ты общаешься с Аллахом
Общаясь с водкой — ты общаешься с шайтаном…
Шайтан глядит сверкает полыхает из глаз пианиц… как в ночи глаза шакалов…
Как бритва у горла…
Пианица ты не устал от шайтана…
Еще Ходжа Насреддин сказал:
— Хорошо, что пианицам нельзя пить за рулем…
Ходжа улыбнулся и добавил:
— Если это, конечно, не Руль Государства…
Здесь все можно…
…И еще…
Глава XXV
АРБА
…И еще проезжая на своем пыльном мудром осле по Таджикистану, тысячелетний странник мудрец Ходжа Насреддин обронил, осторожно озираясь:
— В Таджикистане быстро текут только горные реки… и машина президента… и слезы несчастных…
Все остальное движется со скоростью средневековой арбы…
Но я люблю арбу…
Мой осел — моя арба…
Историю человечества можно познать только странствуя на осле иль на двух ногах…
Вдыхая сладкую земную пыль…
И печальный запах сгоревших от лжи блуда и жажды богатства Империй и Цивилизаций…
