Роберт Динсдейл - Хижина в лесу
— Лена, что ты натворила?
— Ничего. Честное слово…
— Здесь воняет!
Мальчик втянул голову в плечи. Под кроватью места было предостаточно, поэтому он распластался на полу и полез… Уголки розового стеганого одеяла приятно щекотали спину.
— Думаю, это Мишка, мама. От него весь день чем-то несет.
— Чем ты его накормила?
— Ну… кое-какими объедками.
— Объедками?! Ты забыла, что мы тебе говорили?
— Пожалуйста, мама!
Мальчик услышал приглушенный звук удара, а затем шаги. Он посмотрел в ту сторону, но между краем одеяла и ковром осталась лишь узенькая щелочка, и видно ничего не было. Теперь шаги приближались.
— Пожалуйста, мама! Я тебе говорю: ничего тут нет!
Шаги обошли вокруг кровати и смолкли у окна. Мальчик слышал, как, шурша кольцами, передвигаются по карнизу шторы. Ему показалось, что сразу же посвежело. За окном зима играла в свои игры.
Ленина мама развернулась.
— Мы поговорим об этом утром.
Мальчик слышал, как шаги удалились из комнаты и затихли в коридоре.
Дверь закрылась. Лена облегченно вздохнула так громко, что мальчик испугался, не решит ли ее мама, услышав это, вернуться… Нет, она не вернулась.
— Где ты спрятался?
Мальчик показался из-под кровати, следом появилась лошадка-качалка. Лена широко улыбнулась.
— Я уж думала, мы попались, — прошептала она. — Слава Богу, все обошлось.
Мальчик об этом не думал. Им двигали инстинкты.
— Ты представления не имеешь, что бы сделали мои родители, застукай они тебя здесь. Именно поэтому папа согласился на эту глупую работу. Родители считают, что я буду лучше себя вести, если они отвезут меня куда-то, где скучно.
Сквозь стену донеслось покашливание матери. Она явно ложилась спать.
— Ты уже долго живешь… там… в лесу? — поворачиваясь к окну, спросила девочка.
Снег собирался уже несколько часов, и наконец небеса разверзлись. Снежинки размером, казалось, с детский кулачок падали, кружась, и липли к оконному стеклу. А потом оставались, примерзая, или сползали вниз.
— Не знаю, — ответил мальчик. — А сколько вы уже живете в моем доме?
— Почему ты называешь этот дом своим? Разве это не моя спальня, не моя кровать?
— Сначала умерла моя мама, — начал он рассказывать. — Когда мама была маленькой девочкой, она жила в этом доме. Я умолял дедушку приехать сюда и перенести мамин прах в дерево, а он не хотел, просил не заставлять его. Но я настаивал.
— И что?
— Мы добрались сюда, но деда не захотел возвращаться в город… А потом приехали вы и забрали дом. Нам теперь некуда идти.
Мальчик замолчал. Тапочки, должно быть, свалились, когда он вылезал из-под кровати, и было так приятно ощущать мягкую упругость ковра под ногами.
— Мне надо идти, — сказал он.
Лена уставилась в окно, за которым почти ничего видно не было.
— Обратно туда?
— Спасибо за мою лошадку.
Он приоткрыл дверь. В коридоре никого и ничего, кроме темноты, не было. На ощупь мальчик добрался до лестницы, и тут кто-то потерся о его ногу. Это был Мишка. Мальчик мысленно выругался, он не мог задерживаться здесь. Он сделал шаг вниз, и тут рука Лены легла ему на плечо.
— Пожалуйста… — тихо, чтобы не потревожить родителей, произнесла она. — Ты замерзнешь в лесу…
— Не замерзну. Еще даже не зима… не настоящая суровая зима…
Мальчик спустился по лестнице, миновал гостиную и оказался в кухне. Теперь здесь было гораздо прохладнее. Мишка чувствовал, что что-то не так, вот только не понимал, что именно. Послышался шум шагов.
— Подожди, — прошептала Лена так громко, как только могла осмелиться.
Мальчик повернул голову. В руках она держала большую, не по размеру, ярко-красную куртку с капюшоном, которую надевала всякий раз, когда бродила по лесу.
— Ты ведь хотел, чтобы я пошла с тобой. Я подумала, что мы можем поиграть…
Так оно и было. Мальчик пришел сюда, намереваясь выманить девочку к Хвощовому озеру, к месту между деревьями, где дед, мудрый и старый, пустил свои корни. Но теперь у него была лошадка-качалка. Девочка заботилась о мамином подарке, составила лошадке компанию, поставила ее рядом с пряничными человечками и гладила каждый вечер перед сном. Мальчик не мог просить ее пойти с ним в лес, не мог, когда рядом билось деревянное сердце его лошадки.
Он отрицательно покачал головой и пробормотал:
— Я должен идти к деду.
— Ладно, но когда мы…
— Не ходи в лес, Лена… не ходи без Мишки или без меня.
— Почему?
— Лучше не спрашивай… не спрашивай…
Глаза Лены метнулись ко второму этажу, где спали ее родители.
— Возьми, — сказала она, протягивая мальчику куртку.
— Зачем?
— Чтобы тебе не было холодно по дороге домой.
Мальчик подумал, что она права. В куртке ему будет гораздо уютнее. Теплая куртка отгоняет холод куда лучше, чем корни хвоща, пюре из желудей, лучше, чем мясо белки, зайца или скворца, лучше даже, чем горячее молоко.
Мальчик влез в куртку, даже попытался протащить лошадку-качалку через рукав, оканчивающийся узкой манжетой. Когда куртка оказалась на мальчике, Лена помогла ему застегнуть кнопки. Куртка была велика. Он мог бы завернуться в нее, словно в простыню, но карманы были глубокими, словно его старый рюкзак, а телу сразу же стало тепло. Мальчик прошелся по кухне, чувствуя себя сказочным великаном.
Он приоткрыл дверь и ощутил на себе дыхание зимы.
— Когда мы снова увидимся?
Мальчик оглянулся. Ветер со снегом обрушился ему на спину.
— В следующий раз, когда деда пойдет на охоту или… бродить…
— Я могу прийти в твое тайное место.
— Нет! — выкрикнул он и, овладев с собой, добавил: — Я приду сюда, и мы вместе слепим снеговика. Я дам тебе знать, когда буду ждать вон там, за деревьями.
Мальчик миновал скособоченного снеговика. На опушке леса он оглянулся. Дверь в дом была до сих пор распахнута, Лена и Мишка превратились в неясные силуэты, едва видимые за снежной пеленой. Подняв руку, он помахал им. Лена сделала то же самое и закрыла за собой дверь.
Мальчик, прижимая к себе лошадку-качалку, остановился под маминым деревом, а потом отыскал старую тропинку, которая, извиваясь, вела к королевскому дубу и пряничному домику. Он еще не добрался до Хвощового озера, когда услышал звук знакомой походки. Мальчик замер, и скрип также стих. Он двинулся дальше, и шум возобновился. Сомнений, кто это такой, не оставалось. Походка была очень характерная: скрип ломающегося под костылем наста и стук сапога вслед на ним.
Из снежной тьмы блеснули два глаза.
— Деда! — позвал мальчик.
Его сердце колотилось в груди, словно пойманный в силок заяц.
— Ты меня напугал.
Старик, ковыляя, выбрался на тропинку и, ссутулившись, остановился под обледеневшей ветвью дерева.
— Ты один? — скрипучим голосом произнес дед.
— Я думал, ты будешь ждать у Хвощового озера…
— Ты хоть представляешь, как долго тебя не было?
— Извини, деда, — запинаясь, пробормотал мальчик. — Я старался…
— Где она?
Мальчик вдруг сообразил, что на нем надета ярко-красная куртка. Ему стало стыдно. Руки потянулись к карманам, желая как-то спрятать лошадку-качалку, но дедушкин взгляд уже отыскал ее.
— Она не пошла.
— Не пошла… — повторил его слова старик.
— Я старался и уже почти уговорил, но тут проснулась ее мать, и ничего не вышло.
Объяснение внука, похоже, успокоило деда. Его взгляд прояснился, глаза засияли. Старик подошел к мальчику вплотную, и пар их дыханий смешался.
— Она придет, деда. Мне просто нужно больше времени…
— Зачем?
— Чтобы она захотела пойти поиграть со мной.
— Это девчонка дала тебе куртку?
Мальчик только низко опустил голову.
— Зачем?
— Чтобы мне было тепло.
На этот раз старик повернулся к нему и кивнул.
— Так девчонка сказала, что хочет поиграть и придет к нам в лагерь еще раз?
Слова деда укололи мальчика подобно сухой хвое.
— Может быть, деда.
— Почему она не захотела прийти сегодня?
Иногда приходится врать, но на этот раз и правды было вполне достаточно.
— Она боится, деда.
— Чего боится?
— Ты ее напугал.
Ложь вынырнула на поверхность. Когда-то мальчику казалось, что солгать деду — все равно что предать память покойной мамы, но теперь ему было безразлично, какие слова вырываются изо рта. Времена меняются.
— Я схожу и приведу ее в лес, деда, но позже. Она никому ничего не скажет. Я уверен, девочка никому ничего не скажет! Я тебе обещаю, деда… Может, стоит сделать ей подарок? Я мог бы смастерить из дерева лошадку и оставить ее на пороге дома…
Дед, похоже, пытался распробовать ложь, которой его только что попотчевал внук, стараясь найти слабые места в услышанном, потом кивнул и побрел к Хвощовому озеру. Пар от дыхания белесыми змеями струился вокруг его головы.
