Китлинский - Клан – моё государство.
Однажды, в один из вьюжных вечеров, зная, что дед Павел родом из Кяхты, Сашка спросил:
– А что, Савельевич, в ваших местах говорили о декабристах? Ведь до Нерчинских рудников от вас рукой подать.
– По-теперешнему это рядом, а тогда, с провизией, на вьюках, по тропам да через переправы летом месяца полтора топать. В стужу быстрей, но и опасней во сто крат. Были такие. Что они за люди, кто их знает? Кяхта жила тогда своей жизнью и на то, что происходит у русских, внимания не обращала. Это потом, после семнадцатого, нас всех утянули в Россию, наобещав много за помощь нашу, в итоге оплатив полным разорением и смертью, испепелив и народ, и веру. Многие наши ушли тогда: кто в Китай, кто в Тибет, кто в Индию, разбрелись по миру, а большинство в землю слегли. А на Нерчинские наши ходили, тамошний начальник договор имел с нашим князем, платил в срок, справный был человек. Возили рыбу, мясо, сыр, рис. Взамен брали деньги, порох, железо всякое на утварь – в Китае шибко дорогое было. Может, кто из наших и был в общении с ними, там ведь можно было свободно войти на рудник и на завод, этого не запрещали, но я не интересовался, что буду зря про то говорить. Про энтих людей я только уж после войны прослышал, мужик у нас был в артельке, из интересовавшихся, он и рассказывал, токмо я его басням не поверил. Он такие страсти-мордасти плёл, что мне стыдно было. Что, якобы, их на цепях держали да в кандалах, да сидели они в штольнях безвылазно. Брехня это. Не было там кандалов, и жили они при рудной шахте, а в неё не спускались, что им там делать, они ведь заступа в руках держать не умели. Но не стал я его упрекать, что спорить с человеком, который истину не видел, а из книги плетёт. А так – каторжники они и есть каторжники.
Сашка пожалел. Тема, не начавшись, умерла. Сидели молча, каждый занимался своим, вдруг дед Павел встрепенулся и промолвил:
– Вот ты, Саня, скажи: знаешь, что дед твой дорогу от Байкала проектировал?
Сашка знал, что дед его в далёкие годы был ведущим сотрудником горного департамента и занимался не только поиском и разведкой будущих железнодорожных трасс, но и полезные ископаемые искал. Был вхож в царскую семью, имел награды и большие чины, как в своём профессиональном деле, так и по общественной линии. Организовал много школ для детей малоимущих в центральной России, ряд учебных заведений на Дальнем Востоке для обучения народностей, населявших этот край, чем в те годы снискал уважение у местных племён, а в столице получил прозвище "чудак". Не приняв революцию, он покинул Россию, обосновавшись в Харбине, где был одним из лидеров сопротивления большевикам, но, увидев бессмысленность всей этой затеи, покинул Китай, окончательно осел в Америке в уже преклонном возрасте, где читал курс лекций по геологии в университете штата Вайоминг. Вместе с ним уехали и двое сыновей, братьев отца, младших. Отец же Сашки, выпускник Берлинской академии горных наук, вернулся в голодную и холодную Россию в 1923 году, был послан начальником геологической партии на далёкий Север, где в 1933 был арестован и приговорён к десяти годам, но потом оправдан, а в сороковом снова арестован и тоже приговорён к десяти годам. Вышел на свободу только в 1957 году, сослан на поселение без права выезда, с лишением гражданских прав, которые вернули только в 1965 году, но выезд так и не разрешили. Хоть этот запрет и не помешал ему трижды съездить в Китай.
Оба обвинения, предъявлявшиеся ему, были близнецами-братьями, инкриминировали общение с китайскими спецслужбами. В том была доля правды, поскольку отец пользовался их услугами для переписки с оставшейся в Китае и не поехавшей в США со всеми сестрой. Отец всегда говорил, что если кто и пострадал безвинно, то только не он, ибо в нём, мол, живёт китайский шпион от рождения, потому что родился в Китае. Отец действительно родился в китайской провинции в небольшом городке Шугуйт Ци, через который шла трасса железной дороги, впоследствии получившая название – КВЖД.
– А что бабка твоя, дедова женка – кяхтинка? И не простая, чистая по крови, урянхайка?- не отставал дед Павел.
– Да нет,- Сашка замотал головой,- точно знаю, что бабка русская.
– Мать бабки твоей – урянхайка, это я тебе говорю, видывал и знал. У неё детей было – не счесть. Тьма. Ну, в те годы тяжко жили, голодно. Вот мать её и отдала в семью военного офицера, русского. Ну он уж и не офицер был, тогда уже в отставку вышел, занимался торговым делом, женат был, а детей Бог не дал. Как они там договаривались – не знаю, но то, что она не под родовой фамилией за твоего деда шла, это точно. Офицер тот тоже кровей не слабых, не то князь, не то граф, но из обедневших. Она, кстати, бабка твоя, деда твоего с родной матерью и поссорила. Это он мне говорил сам. Но я тебе скажу так, что он к ссорам этим относился со смехом, страсть, как любил пошутить.
– Так ведь и фото я видел. Нет в ней ничего азиатского,- возмутился Сашка.
– А во мне, что ль, есть?- дед Павел огладил бороду,- вот коль её сбрить, хрен ты во мне азиата найдёшь. Правильно толкуешь. Даже спорить не стану. Урянхайцы – особый род. Чингисам служили много веков, но хоть с монголами в связи были, свои верования блюли, чужих не брали в жёны, яссы не придерживались, не были многожёнцами. Их же никто за то не карал, хоть и могли, конечно. Дело в том, что доблестью и верностью своей они Чингисов прославили, воины были и полководцы отменные. Не знаю, правда ли то, но отборные части войска Чингисова, то есть его личные тысячи, состояли исключительно из урянхайцев. Вот о слове "ура" много споров, где оно взялось на Руси. Так дело в том, что именно они, урянхайцы, кричали так, идя на приступ города или в атаку. Ур-рях, Ур-рях. Так кричали. Легенда даже была, что тот, кто в момент этого крика погибнет в бою, тот прямо в край счастья попадает. Поверье у них такое было. Русские переняли этот выкрик, чуть его изменив, но сути не поняв. Сами же урянхайцы по происхождению не тюрки, как и мы, впрочем. Кто были по языку – не знаю, но статью и обличьем схожи со славянами. Чингис, кстати, чтоб мне не говорили, тоже был из тех же племён. Таких много в наших краях было, да и до сих пор есть. Девки все одна в одну, ростом хороши, белокурые, зеленоглазые, грудастые, но не славяне. Вот тебе из пословиц: орочка в любви сладка, в гневе – кистень. Это уже потом мы все тюрки стали, омонголились. Вот китайские племена, те действительно черны волосом, кареглазы, роста ниже среднего, а это котёл другой. Для меня узкоглазый, чёрный и низкорослый монгол – не монгол. Так, помесь.
– Значит, вокруг Кяхты многие народности обитали?- выспрашивал Сашка.
– Всех я тебе не счислю. Много. Но офицер тот потому и взял дочерью приёмной бабку твою, что она не узка в глазах, поди её от русской девки отличи,- дед Павел прыснул.- Ты мне, Санька, верь. Я те правду толкую, ну на кой мне ляд тебе врать? Сам посуди.
– Я верю. Просто впервые слышу о том, что похожие были на славян. Да я, право, и в вас не видел бурята, пока по речи не понял, что бурят. А община бурят в Кяхте большая была?
– Как смотреть. Все буряты ведут свои роды от одного прародителя, но в то же время все они – дети разных родов и народов, разных племён. Это уже где-то в конце семнадцатого века мы все стали буряты. А до этого слагались из разных названий, каждый именовался по-своему. Мои предки далёкие были майманы, входили в состав уйгурских племён. Уйгуры енисейские, кстати, тоже ростом не маленькие, они, правда, все почти в Китае теперь, ну да не про то я. Тут, Санька, такой котёл, что если с толком искать, может статься, что евреи с сей земли выходцы.
– Не гневи Бога, Павел. Евреи испокон веков на Иерусалимских окрестностях жили,- обиженно произнёс Евлампий,- зубы не заговаривай, меру знай.
– Я, Евлампий, что тебе скажу. Вот уйгуры, они говорят на очень древнем диалекте, схожем с древнеарамейским, так то, что отсюда расселялись, про то есть в истории примеры, а чтоб сюда добровольно кто шёл, про то нет сведений, да ещё из такого рая, как Палестина.
– Ну если только,- Евлампий уставился на Сашку, прося глазами подтвердить.
– Точно, точно. Есть такой момент. Схожесть языков есть, а с Ближнего Востока сюда в края эти только вера и добралась,- подтвердил с подковыркой Сашка.
– Ну вас! Шайтаны вы оба. Спелись. Шушукались гнусными словами меж собой, чтоб я не понял, о чём говорите, а теперь меня разыгрываете,- дед Евлампий расплылся в улыбке, Сашка не выдержал и пустился хохотать, дед Павел его поддержал, точно поняв Сашкину уловку. Лучше покаянно смеяться, но не обидеть человека, чем доказывать то, что он не поймёт и расстроится.- Ладно,- тоже рассмеявшись, сказал Евлампий,- шутники, шутейнички. Давайте спать. Метёт уж третий день, завтра с утра полезем откапываться.
Глава 3
Воды в верховьях пошли на убыль, когда Сашка сделал первый разведывательный рейд. Пройдя по течению Маймакана вниз, он перевалил два горных перевала и вышел к Омне. На одном из её притоков была промежуточная база, сделанная им ещё в то время, когда он ходил в пешеходке, где хранилось необходимое оружие и боеприпасы, продовольствие. Сложив всё в ранец, он двинулся на перевал, отделявший Омню от Учура. За перевалом он принял круто на север, добравшись до места, где произошла его первая стычка с чужими. Прошёл всем маршрутом, по которому отходил, нашёл в скалах автомат и золото. Автомат закопал, тот не был нужен, золото взял с собой.
