Тайный знак - Жукова Алёна
На другом конце земли семья Граве тоже готовилась к приезду Клавы. Вовсю шли приготовления к венчанию Михаила и Анастасии.
Как и предполагал Николя, София сразу влюбилась в молодую пару и с большой радостью передала им документы на владение домом, но этим не ограничилась. Узнав, что у ребят фактически не было свадьбы, а главное, что они не венчаны, предложила обвенчаться в православном храме, построенном когда-то на деньги русских эмигрантов, в том числе и семьи Граве, а свадьбу закатить грандиозную – с каретой, музыкантами и двумя сотнями приглашенных. Николя понимал, почему София не жалеет ни сил, ни денег и с таким энтузиазмом взялась все это организовывать, – свершилась ее мечта. Собственные дети лишили ее такой радости. Сын женился, когда перевалило за сорок, после того как его японская подружка Мики, прожив с ним под одной крышей пять лет, забеременела. Свадьбы как таковой не было: смотались в Лас-Вегас, там весело расписались, а по возвращении ограничились праздничным обедом. Еще хуже обстояло дело с дочерью: она меняла бойфрендов как перчатки, дважды была помолвлена, но в последний момент срывалась и уматывала куда-нибудь на край света, только бы не обременять себя семьей. София этого не понимала, но молчала и никогда не вмешивалась в ее жизнь.
Объявление о венчании Михаила и Анастасии было сделано во время Русского бала, на который съезжалась русская эмиграция. Все эти люди, хранившие традиции старой, дореволюционной России, оказались на канадской земле после двух войн. Кто-то нашел здесь свой последний приют, как и великая княгиня Ольга, родная сестра последнего императора, похороненная на Северном кладбище Торонто. Семья Граве была с ней дружна. Уже тридцать лет, как великая княгиня отошла в мир иной, но София и теперь мысленно обращалась к ней за советом.
От великой княгини у Софии осталось кое что, что ей хотелось непременно показать Асе. Да и вообще хотелось поговорить по душам с этой милой девушкой. Как-то вечером она прислала за Асей машину, чтобы обсудить «по-девичьи» все тонкости свадебного наряда и рассказать, как себя вести во время венчания.
София жила довольно далеко от «старого» дома, в котором теперь обосновались Миша и Ася. На склоне лет она предпочла большую и светлую квартиру в пентхаузе ультрасовременного кондо с видом на озеро, где было круглосуточное обслуживание. Личная прислуга тут и не нужна была: все что надо – приготовление еды, уборку, стирку, персональный уход и медицинскую помощь – она получала за вполне разумную плату, немногим большую, чем ее государственная пенсия. София любила пошутить, что на старости лет по-настоящему разбогатела – денег теперь на все хватает, потому как нужна самая малость: чистая постель, легкая еда, удобная обувь и, самое главное, не быть в тягость близким. Жить с детьми категорически отказывалась, хоть и любила их очень.
Когда Ася переступила порог ее квартиры, София сразу растаяла, заметив, как эта девочка, не в силах оторваться, разглядывает картины на стенах и в подрамниках, как втягивает в себя запахи краски, как прикасается к мольберту.
– София, я и не знала, что вы художница, – наконец произнесла потрясенная Ася. – Ваши работы восхитительны!
– Да, дорогая, тут кое-что действительно мое, – смутилась София. – Вот эти пастели с пейзажами мне и самой нравятся, а вот масло несколько тяжеловато. Посмотри-ка сюда. – Она подвела Асю к небольшим картинам в красивых рамах. – Эти акварели уникальны, они принадлежат кисти великой княгини Ольги Александровны, – сказала торжественно, ожидая услышать от Аси возглас удивления.
– Светлые, прозрачные, – улыбнулась Ася и спросила: – А кто она, эта великая княгиня?
София обомлела. Ей казалось, что перед ней образованная, воспитанная девочка, и уж наверняка она хорошо знает историю России, по крайней мере то, что Ольга Александровна Романова – родная сестра императора Николая Второго. Она с трудом скрыла огорчение, подумав, что первое впечатление об Асе, наверное, было ошибочным, но тут же саму себя отругала: «Откуда этому бедному ребенку знать о династии Романовых во всех подробностях? Ее страна выбросила на помойку все, что было до большевицкого переворота. Так ее учили в школе: нет больше Российской империи, есть СССР – тоже империя, а вместо императоров – идолы, которым надобно поклоняться почище царей. Наверняка она без запинки расскажет биографию Ленина, не к ночи помянут будет. Откуда ей знать, что русские цари называли себя слугами народа, а теперь, прости господи, вместо слуг одни вожди да генсеки. Последний, правда, объявил себя президентом. Надо бы расспросить Асю, что она о перестройке думает, а заодно и о Михаиле меченом. Он, говорят, собирается с коммунизмом покончить…»
София пригласила гостью к красиво сервированному столу и предложила отужинать. За чаем с вишневым пирогом они разговорились, почувствовав единение сердец и взглядов. София поняла, что их сближает, несмотря на возрастную пропасть: «Мы с тобой, Ася, как сестрички, потому что обе художницы». Ей вспомнилось, как много лет назад она так же сидела перед пожилой женщиной с царской осанкой и радовалась, что, несмотря на большую разницу в возрасте, дочь самого императора не отказывает ей в дружбе и даже готова помочь начинающей художнице Софии Граве.
– Я была от природы хорошей рисовальщицей, но никогда не училась ремеслу, – откровенничала София, – а великая княгиня прекрасно владела живописной техникой. Ее любимый папа, император Александр Третий, в которого она пошла характером, да и внешностью тоже, поощряя в дочери стремление к искусству, приглашал ей в учителя известных живописцев и музыкантов. Представь себе, дорогая Ася, что ты – царская дочь, что твоя мать – блистательная императрица, знающая толк в нарядах, балах и драгоценностях, а ты всякий раз страдаешь от того, что тебе приходится сменить простое холщовое платье, в котором ты часами стоишь у мольберта, на роскошные царские одеяния. Ольга их ненавидела и называла доспехами. Мать раздражалась из-за ее взглядов, а отец был с ней заодно: ему тоже не нравились балы. Царской мантии он предпочитал простую деревенскую рубаху. В народе его называли «мужицкий царь». Дочке он привил любовь ко всему настоящему: к природе, животным, к простым людям и, конечно, к Богу. А вот скажи, душа моя, ты в церковь ходишь?
Ася честно ответила: «Нет» – и призналась в своей ужасающей духовной необразованности. Совсем недавно, когда в стране начались перемены и появилась запрещенная прежде литература, в том числе духовная, почувствовала, что многого не понимает.
София печально улыбнулась.
– Я помогу тебе, девочка. Без священных книг и веры в Бога жить тяжко. Ты – словно беспризорник, лишенный родительского тепла. А сейчас давай-ка приступим к самому интересному: я покажу тебе образцы подвенечных нарядов, которые есть в каталоге моей кузины Магды. У нее потрясающий бутик свадебной одежды. Ты выберешь платье, а потом поедем к ней и на месте все подгоним по фигуре. Но, кроме платья, я хочу тебе показать еще кое-что. – Из маленькой шкатулки, обтянутой бархатом, София извлекла подвеску розового жемчуга величиной с вишню. Она отогнула маленькую лапку застежки и надела подвеску на Асину шею: – Это к свадебному платью. В каталоге есть кремовое кружево с бледно-розовой подкладкой, подвеска к нему очень пойдет. Но прежде я расскажу тебе историю этой жемчужины. Еще чаю?
– Нет, спасибо, лучше историю.
– Тогда слушай. Эта жемчужина одна из знаменитых жемчугов императрицы Марии Федоровны, матери последнего императора, которая славилась своим отменным вкусом и любовью к дорогим украшениям. У Марии Федоровны и Александра Третьего было шестеро детей. Двое сыновей умерли, Николай стал императором, а младшей была Ольга, чьи акварели тебе так понравились. Эти картины она мне дарила на протяжении десяти лет нашей дружбы. Кстати, если хочешь, можем проведать великую княгиню, ее могила здесь недалеко.
Ася не выдержала и задала вопрос, который мучил ее:
