Ирина Степановская - Круговая подтяжка
– О-о-о! – громко застонала пациентка. Из-за снобизма она выбрала для себя одноместную палату и теперь страдала еще и оттого, что ей не с кем было поговорить. – И зачем я со всем этим связалась!
Будто в ответ на эти слова в палату вошла молоденькая медсестричка и ловко вколола ей снотворный укол.
Тинина мать хлопотала в кухонном отсеке с кастрюльками.
– Мама, не надо много еды. Ты и так устала, иди домой, – пробовала возражать Тина.
– Вот выпишут тебя – отдохну! – Мать стала выкладывать на тарелку теплые домашние пирожки. – Тебе нельзя, так Машу угощу и Аркадия! А для тебя есть сюрприз.
– Приятный? – спросила Тина.
– Замечательный. – Мать вышла в коридор, а на ее месте в дверном проеме вдруг выросла знакомая, родная и вместе с тем уже совершенно изменившаяся фигура сына. После развода родителей Алеша жил и учился в Краснодаре, у родителей отца, Тининого бывшего мужа.
– Алеша! Ты приехал! Как ты повзрослел!
Тина почувствовала, что до дрожи хочет обнять сына, прижать его к себе.
– Сразу прилетел, как бабушка сказала, что тебе операцию будут делать. Только мне не разрешили тебя волновать. В первый раз вот сегодня пустили.
Тина смотрела на него и не могла наглядеться.
– Совсем ты большой! Совсем взрослый… И какой ты красивый! – повторяла она.
– Двадцать лет уже все-таки через три месяца! – баском пробурчал Алеша.
– Как быстро вырос! – зажмурила глаза Тина. – А помнишь, как ты не хотел со мной спать? Говорил, что мамы должны быть толстенькими. А я была худая и тебе было со мной холодно.
– Да мало ли чего я говорил? Маленький тогда был.
– А я тебя все время маленьким и представляю. Ты хоть учишься?
– Ну, да.
– Слава богу! – Она прижала руки к груди. Алеша учится, он вырос. Разве этого не достаточно для счастья? – Как папа? Как там в Краснодаре бабушка с дедушкой?
– Да ничего, здоровы. Отец вот только женился.
– Женился? – изумилась Тина. – На ком?
– Да там, на местной. Бабушка краснодарская сосватала. Сказала, чего это в сорок лет бобылем ходить! Сейчас вот сюда приехали.
– Ну, и как тебе… мачеха? – Тина с трудом выговорила это слово. – Ты с ними живешь?
– Да, ничего. Все время чего-то печет, жарит, вареники лепит. Толстенькая такая. Отцу вроде нравится.
– А тебе?
– А мне чего? Я уже взрослый. Пусть делают что хотят. Я сам по себе.
«Сам по себе. В двадцать-то лет!» – Сердце Тины наполнилось тоской оттого, что теперь ее сын, ее единственный сын, будет жить с мачехой.
– Алеша, ты голодным-то там не сиди. Ешь эти ее вареники! А то еще будешь стесняться! И потом, ты всегда можешь жить со мной! Хоть квартирка и маленькая, нам с тобой места всегда хватит! В крайнем случае я себе раскладушку на кухне поставлю.
– Да чего там! – пробурчал сын. – У меня уж теперь свои дела. Отец дом достроил, они в нем живут, а я большую часть времени все равно провожу в Краснодаре. Там институт, друзья. Мне там нравится.
Тина помолчала, потом проговорила:
– Пусть у папы все будет хорошо.
– Он тебе передал на первое время, – Алеша протянул ей конвертик с деньгами, – но тут немного. Свадьба, то, се, одним словом, расходы…
Тина улыбнулась.
– Отдай назад. Не нужны мне его деньги.
Алеша убрал конверт обратно в карман.
– Тогда от меня возьми. У меня уже есть хоть и маленький, но свой бизнес! – Он с гордостью протянул Тине еще один конверт.
Боже мой! Сын встал на ноги, стал зарабатывать! А она-то его ругала за склонность все время искать, на чем можно сделать деньги. Как, оказывается, она была не права. По крайней мере, теперь она хоть в какой-то степени может быть за него спокойна.
– Ты бабушку спроси, она теперь мой казначей. – Тина не могла сдержать слезинку, выкатившуюся из-под век. – Господи, я так счастлива, что ты приехал!
– Ну, ладно, я пойду. Мне еще тете Лене надо новый картридж купить. Она, между прочим, теперь работает на компьютере. Молоток тетка.
– Правда? А я не знала. – Тина помолчала. – Ты, наверное, скоро уезжаешь?
– Завтра.
Она протянула руку.
– Дай хоть минутку подержаться за тебя.
Сын наклонился, чмокнул ее в щеку.
– Ладно, мам, я пойду. Ты уж поправляйся тут…
Тина кивнула, закрыла глаза, а когда открыла, перед ней стояла мама.
– Представляешь, мам, Алеша совсем уже взрослый мужчина.
Мама замялась, выглянула наружу, убедилась, что никого поблизости от палаты нет, и прикрыла дверь.
– Знаешь, что этот мужчина вчера отчудил?
– Нет. – Но ничто уже не казалось Тине теперь таким важным. Алеша вырос и стал почти самостоятельным – вот все, что ей было сейчас нужно.
– И я тоже виновата, не уследила. – Мать подсела к Тине на постель.
– Да что случилось-то?
– Вечером телефон зазвонил. Он подошел. А я как раз тесто для пирожков замешивала. Говорит, там маму спрашивают. Я и попросила его, как ты велела – отвечай, мол, что мама уехала отдыхать. Он возьми и брякни в трубку: «Мама больше в Москве не живет, вместе с мужем уехала в Краснодарский край». Я кинулась – зачем и кому ты так сказал? А он: «Я не просто так сказал. Я узнал, кто это звонил. Это был тот самый козел, из-за которого все и вышло два года назад. Это из-за него родители развелись». «Но ведь маме, может быть, тот человек нужен?» – спрашиваю. А он в ответ: «Был бы нужен, мама бы сейчас одна в больнице, как нищенка, не валялась. Это из-за него в нашем новом доме какая-то чужая тетка все комнаты жиром провоняла. Хотел бы он, так уж давно мог бы на маме жениться!»
– Юношеский максимализм, – отозвалась Тина. – Наверное, со временем пройдет. Но нехорошо, если у Алеши будут плохие отношения с женой отца.
Тина сказала это, а сама все-таки подумала: «Какое счастье, что Алеша ко мне вернулся! Если бы он остался с отцом и его новой женой, а я одна, не нужная никому, это было бы трудно пережить».
Тина попробовала приготовленный матерью бульон и улыбнулась:
– Я такой вкусноты еще ни разу в жизни не ела! И вообще, мама, знаешь, несмотря ни на что, я сейчас себя чувствую такой счастливой!
– Давай сюда чашку. – Мать украдкой вздохнула И подумала: «А я почувствую себя счастливой, когда придет окончательный ответ из патанатомии».
Ника Романова приехала в клинику уже к вечеру, точно в то время, которое ей назначил Азарцев. Сережа, привезший ее сюда, стоял рядом с ней и теребил конец ее тонкого сиреневого шарфа.
– Ну чего ты? Иди. Меня сегодня вечером прооперируют, а завтра утром уже домой привезут! – Ника волновалась: и опаздывать не хотелось, и Сережу жалко было отпускать.
– Я без тебя жить не смогу! – Сережа горячо прижал ее к себе.
– Да ведь расстаемся только на одну ночь! – Голос Ники тревожно звенел грудным смехом.
Холодная гипсовая Афродита снисходительно поглядывала на них с высоты своего тысячелетнего опыта. Топтался у входа озябший охранник. Темнели голубоватыми пятнами кустарники можжевельника на прижухлом газоне.
– Ну, я пошла! – Ника сунула растерянному Сереже свой сиреневый шарф и исчезла в дверях. Сережа попробовал протиснуться за ней. Охранник преградил ему вход:
– Иди давай, парень. На тебя пропуска не заказано.
Сережа пошел, но еще несколько раз оглядывался на таинственный особняк. В душе его шевелилось странное чувство. «Не надо было мне брать деньги, – думал он. – Ас другой стороны – в армию не пойду». «В армию не пойдешь, а в загс с Вероникой пойдешь?» – вопрошал изнутри чей-то противный вкрадчивый голос. «А что? И женюсь. Она вон что для меня сделала. И кто бы ни говорил, что она уродина, я ее люблю!»
Утренние операции уже были закончены, больных развезли по палатам. Азарцев в пижамных медицинских штанах сидел у себя в кабинете и с аппетитом ел. Он боялся сейчас встретиться с Юлией, поэтому и в буфетную не пошел. Врать он не любил, а если бы она сейчас спросила, кого он ждет и почему не едет домой, пришлось бы сказать ей про Веронику. А так он продумал свой план. Веронику он прооперирует вечером, утром сам отвезет домой, пока Юля не видит, и сам же будет ездить к ней на перевязки. Зато потом, когда девочка снова станет красавицей, он с гордостью сможет предъявить Юлии фотографии и объявить о новом направлении в клинике. Хирургическое лечение ожоговых рубцов даже не во всякой заграничной клинике в ходу.
Чтобы не накликать на себя Юлин гнев, он усилием воли заставил себя перестать думать о ней, как это рекомендуют психологи, и положил перед собой анатомический атлас. Суп был горячий, ему приходилось ждать или медленно дуть на ложку. Чтобы не капнуть на глянцевые страницы, Азарцев уселся боком и косящим глазом стал напоминать одну из своих любимых птиц. Однако избежать разговора с бывшей супругой оказалось невозможно. Обеспокоенная отсутствием Азарцева в буфетной, она стала искать его по всем помещениям.
– А ты почему тут сидишь в пижамных штанах? – удивилась Юлия, обнаружив Азарцева в кабинете, и глаза ее сузились, хищно высматривая добычу.
