Андрей Шляхов - Доктор Данилов на кафедре
— Феохромоцитома? — на секунду задумался Данилов. — Вполне может быть. Все укладывается — возраст, пол, гипертония, кризы. А потела она во время приступа сильно?
Он пощупал простыню, на которой лежала пациентка. Простыня оказалась сухой.
— Перестелили утром. Надо бы уточнить, — Журавлев нахмурился. — В истории ничего про обильное потоотделение не сказано. Будем думать…
— Анатолий Михайлович, — позвали с сестринского поста, — вам главный звонит.
Разговор с главным врачом был коротким. Журавлев больше слушал, чем говорил. Трижды ответил «да» и один раз — «нет». Проходившего мимо Данилова, который собрался уходить, придержал за руку.
Общение продолжили в кабинете Журавлева.
— Муж нашей «англичанки» поднял шум, — сообщил Журавлев, в сердцах шлепая по столу историей болезни. — Вышел на кого-то в департаменте, оттуда звонили главному и интересовались, когда же наконец мы с ней разберемся…
— Когда? — удивился Данилов. — Можно подумать, что она третью неделю лежит.
— Народ думает, что в реанимации все делается быстро.
— Департамент тоже так считает?
— Откуда я знаю! Я же с главным разговаривал, а не с ними! Главный в приподнятом настроении, чувствуется, что вставили ему хорошо. Дал мне сутки на установку диагноза.
— Умереть — не встать, — улыбнулся Данилов. — Как в «В августе сорок четвертого».
— А что было?
— То же самое. Приказали найти шпионов за сутки, иначе — расстрел. А тебе главный врач что обещал?
— Крупные неприятности, в подробности я не вдавался. Я сейчас позвоню мужу и…
— Давай лучше я, — предложил Данилов. — Так будет лучше, тем более что я главному врачу не подчиняюсь и на департамент мне по большому счету… Ну, ты понимаешь. Объясню, в чем дело, успокою, уточню анамнез. Запиши мне его телефон и как его зовут.
— Имя у него нестандартное — Пятрас, отчество Альбертович, а фамилия самая обыкновенная — Иванов, — сказал Журавлев, списывая данные с титульного листа истории болезни.
— Какое удивительное сочетание! — восхитился Данилов. — Он латыш или литовец?
— Русский! — Журавлев протянул ему листок. — Сказано же — Иванов. А какое значение имеет национальность?
— Готовясь к сложному и ответственному разговору, нужно собрать как можно больше информации о собеседнике. — Данилов взглянул на листок, сложил его пополам и убрал в карман. — Ты что, не читаешь умных книжек, которые учат правильно общаться?
— А ты изучаешь?
— Иногда. Кто он по профессии, не знаешь?
— Нет. Мы не о нем беседовали, а о его жене. Интеллигентный мужик, и язык хорошо подвешен…
Язык у Пятраса Альбертовича был подвешен не просто хорошо, а превосходно. Сразу чувствовалось, что человек любит поговорить и не испытывает недостатка времени. Данилов представился, сказал, что хотел бы поговорить о супруге, и сразу же утонул в словах.
— Если это поможет Танечкиному здоровью, я готов общаться с вами сколько угодно, хоть по телефону, хоть тет-а-тет, лишь бы только с ней все было хорошо. Вы не представляете, как много она для меня значит. Принято считать, что бездетные супруги не испытывают особой любви и сильной привязанности друг к другу, но это далеко не так. Мы вместе уже без малого пятнадцать лет, и я ни капельки не преувеличу, сказав, что наши чувства…
Можно было бы и перебить словоохотливого собеседника, но это рискованно — говоруны не любят, когда их перебивают. Еще обидится и, чего доброго, снова настучит в департамент. Пришлось слушать и радоваться тому, как сильно подешевела с годами мобильная связь.
Минут через пять Пятрас Альбертович спохватился, оборвал себя на полуслове и спросил:
— Могу ли я узнать, почему вы мне звоните? С Танечкой что-то не так?
— С ней все в порядке, — не подумав, ответил Данилов и сразу же поправился: — Я хочу сказать, что состояние у вашей супруги стабильное, поводов для волнения нет. Но есть кое-какие вопросы. Вам удобно общаться по телефону, или вы…
— Удобно, удобно! — раздраженно перебил собеседник. — Давайте не будем терять время, ведь в нашем случае время не деньги, а жизнь! Цена каждой минуты слишком дорога, поэтому спрашивайте, я весь в вашем распоряжении, готов ответить на любые, пусть даже и самые откровенные…
— Спасибо, Пятрас Альбертович, — Данилов понял, что или он возьмет инициативу в свои руки, или единственным результатом разговора станет списание пары-тройки сотен с его мобильного счета. — Первым делом я бы хотел узнать, не забыли ли вы о каких-то проблемах со здоровьем вашей супруги?
— Уж не думаете ли вы, что я ввел вас в заблуждение? — завелся на ровном месте Пятрас Альбертович. — Или это врачебная традиция — валить с больной головы на здоровую?
«Это просто такой тест, Вольдемар, — сказал себе Данилов, — на терпение и выносливость. Пройдешь — станешь мастером предпоследнего дана, второго по счету с начала».
Согласно известному анекдоту, первый дан за терпение дается тому, кто, набрав в рот воды, может сесть голым задом на включенную плиту (тип плиты не имеет значения) и досидеть до того, пока вода во рту закипит.
— Нет, что вы! — проникновенно ответил Данилов, дивясь своей дипломатичности. — Никто так не думает, уверяю вас! Просто от волнения вы могли забыть что-то важное или, может, есть что-то такое, что вам кажется несущественным, но что нам бы очень помогло. Поэтому я и спрашиваю. Меня интересуют любые проблемы со здоровьем или жалобы…
— Ах! — Пятрас Альбертович шумно вздохнул. — Ну, какие там проблемы! Простуды были один-два раза за зиму! К стоматологу иногда обращалась по мелочам — пломбу поставить или камень удалить! Иногда месячные наступали не в срок! Это, кстати, было самой большой проблемой.
— Почему?
— Ну, как почему? — удивился Пятрас Альбертович. — Когда что-то не в срок — это же ужасно! Ходишь весь вечер в приподнятом настроении, рассчитываешь на секс, и вдруг — на тебе!
Данилов подумал о том, что определение «приподнятое настроение» оказалось весьма уместным в данном контексте. Действительно, приподнятое в ожидании секса. А Пятрас Альбертович — молодец, общается с докторами откровенно. Так и надо.
Не мытьем, так катаньем, но Данилову удалось вытащить из собеседника кое-что, могущее оказаться полезным. Во-первых, пациентка долго и безуспешно лечилась от бесплодия. Пятрас Альбертович даже пообещал порыться в секретере у жены («Только ради спасения Танечкиного здоровья я осмелюсь вторгнуться в ее приватность!») в поисках какой-либо медицинской документации, Во-вторых, в клинике неврозов пациентка все же лечилась не от усталости (такого диагноза не существует, во всяком случае, в международной классификации болезней десятого, самого последнего варианта), а от депрессии, которая, по мнению мужа, была вызвана бездетностью.
— Я предлагал другие выходы! Можно же усыновить ребенка, если он так нужен! — судя по тону, самого Пятраса Альбертовича радости отцовства особо не прельщали. — Но Танечке был нужен именно свой ребенок! Свой или никакой! Она воспитывалась без отца, был отчим, с которым у нее не слишком-то складывались отношения…
Покончив с уточнением анамнеза, Данилов отер тыльной стороной левой ладони вспотевший лоб (правильно говорят, что болтать — не мешки ворочать, это гораздо тяжелее) и осторожно поинтересовался, какие мотивы побудили собеседника подключать к процессу лечения супруги Департамент здравоохранения города Москвы. Оказалось, что их не было, просто у Пятраса Альбертовича есть двоюродный брат, который (так уж сложились обстоятельства) работает в департаменте здравоохранения «главным бюрократом».
— Руководителем? — осторожно уточнил Данилов, представляя, как Журавлева, узнавшего новость, хватит кондратий.
— Я же сказал — «главным бюрократом»! — раздраженно повторил Пятрас Альбертович. — Руководитель руководит, а через руки Виктора проходят все документы. Хотя, в некотором смысле, Виктор значит больше, чем руководитель. Без него все встает.
«Хрен редьки не слаще, — без всякого почтения к высокому руководству подумал Данилов. — Бедный Толик, влип так влип».
Было немного странно, что родственница большого человека лежит в совершенно обычной, ничем не примечательной и, если уж начистоту, далеко не самой крутой городской больнице. Обычно департаментские протеже лечились в Боткинской, Первой градской или где-то там еще, но не в семьдесят седьмой. Хотя, возможно, и нет в этом ничего удивительного. Родственница не особо близкая, сильно напрягаться из-за нее, организовывать процесс не хочется, а позвонить главному врачу той больницы, в которой она уже лежит, недолго.
Журавлев, как нетрудно было догадаться, новостям не обрадовался. Но поблагодарил Данилова и поинтересовался, на месте ли заведующий кафедрой. Ясное дело — в ход пошла тяжелая артиллерия, консультации самых авторитетных специалистов.
