Наталья Нестерова - Портрет семьи (сборник)
— Что?
— Колыбельную! Ты обещал!
Его песнь вызвала у дочери приступ заливистого смеха.
В комнату заглянула жена:
— Что здесь происходит?
Не отвечая, Олег положил дочь, укрыл одеялом, погасил торшер. Он взял Лену за руку (тысячу лет к ней не прикасался) и отвел в ее комнату:
— Ложись спать. Спокойной ночи!
— Обойдусь без твоих указаний!
Она вступила на привычную тропу войны. Но Олег не был расположен пререкаться.
— Ленка? — спросил он. — А почему ты сама меня не бросила? Отсудила бы имущество, разменяла бы квартиру? Что за удовольствие было жить с таким злыднем, как я?
— Ты уходишь? — вопросом на вопрос ответила Лена. — К Вере?
— Почему? — не слушая ее, повторил Олег.
— Тебе не приходило в голову, — после продолжительного молчания глухим голосом проговорила Лена, — что я люблю тебя? Безумно! Все эти годы!
Она сидела на кровати, натянув одеяло до подмышек, судорожно сдавив край своими длинными костлявыми пальцами. Почти красивая в страсти, даже нос пропал, уменьшился. И абсолютно, абсолютно нежеланная!
— Каждую ночь! — говорила Лена. — Все эти годы! День за днем я ждала, что ты переступишь порог моей комнаты. Что ты… хоть спьяну! Хоть еще раз! Олег! Как я тебя ненавижу! Пожалуйста! Ты все равно меня бросаешь! Неужели… из сострадания… Ну, хоть просто полежи рядом со мной! — закричала она в полный голос.
«Черт дернул меня выяснять отношения!» — подумал Олег.
Вдруг вспомнилось давно забытое чувство: бессилие зверя, попавшего в ловушку. Много лет назад, в институтской аудитории, когда Лена распласталась у его ног. Он тогда чувствовал себя медведем, провалившимся в яму, вырытую для него охотником. Ты силен, крепок, но ты пойман, и тебе остается только выть от отчаяния.
Второй раз Олег не даст себя поймать.
— Извини, — сказал он и вышел.
Его комната не запиралась на ключ, и Олег трусливо соорудил у двери баррикаду: придвинул тумбочку и стеллаж, чтобы Лена не проникла, не забралась к нему под одеяло. В их семейной жизни только этого не хватало: мужу отбиваться от сексуальных домогательств жены.
Когда кто-нибудь из приятелей, друзей или знакомых говорил Олегу, что у него «приятная», «оригинальная», «интересная» жена, он мгновенно записывал этого человека в подхалимы, которому от него, Олега, что-то нужно. Теперь он впервые подумал: может, она действительно бывает небезобразной? И любовники Лены — не всеядные юбочники? То, что любовники были, он знал, она не скрывала («сегодня у меня свидание, ты посидишь с Катей?»), хотела вызвать у него ревность. Да спи хоть с бомжами в подвале! Кому еще ты нужна?
Застарелая ненависть и отвращение Олега были столь велики, что он не мог допустить иного, кроме брезгливого, взгляда на жену. Неужели ошибался? Да какая разница, ошибался или нет? Зачем думать о Буратине, когда можно предаться любимым мечтам о Кире?
* * *На следующий день Олег не вышел на работу.
Пренебрег всеми делами, срочными и не очень.
Позвонил заместителю, сделал несколько распоряжений и заявил, что по телефону его искать, только если станет известно о начавшейся ракетной атаке.
Олег снял деньги в банке и отправился на свидание к Лике. Она ждала его у входа, пританцовывая от холода и волнения. Длинная, неуклюжая и грациозная одновременно — беременный жирафчик.
«Какие они смешные, эти девочки, — думал Олег, подходя. — И Катька, и Лика… И у меня будет еще одна маленькая дочь, и жена! Бабье царство! Красота!»
— Здравствуйте. Почему вы смеетесь? — поздоровалась Лика.
— Добрый день! Я высчитывал, кем вы будете мне приходиться, когда мы с Кирой Анатольевной поженимся. Ваш сын, понятно, внуком. Улавливаете, какие замечательные перспективы меня ожидают? Жена, дочь, внук, сын жены и его жена. Лика, я запутался!
— Но, судя по вашему лицу, будущее вас не пугает?
— Безмерно радует! Вы совсем замерзли. Держите деньги. — Олег протянул конверт. — Вас проводить?
— Нет, я боюсь, Лешка в окно увидит.
— Держите меня в курсе дел!
— Обязательно! — Лика помахала на прощание рукой.
Олег приехал на работу. Проходя в свой кабинет через приемную, сказал секретарше:
— Не верьте своим глазам! Меня тут нет! И крепкий чай, пожалуйста!
Секретарша у Олега была новенькой, прежнюю переманили в коммерческую фирму. Новенькая точно попадала под определение птица-секретарь.
Серьезная, лоб нахмуренный, в морщинках вертикальных. По документам ей было сорок лет, на вид — все пятьдесят. За месяц, что она проработала, Олег ни разу не видел на ее лице улыбки, что, впрочем, его устраивало.
Связей в медицинском мире у Олега не было.
Пластическому хирургу, который собирался делать Кате первую операцию, Олег уже не доверял. Тот был озабочен получением неустойки больше, чем судьбой девочки.
Олег мысленно перебрал в уме знакомых, которые занимали высокие посты и были слабы здоровьем. Остановился на академике, который пережил пять инфарктов и на пенсию не собирался. Олег набрал номер его телефона.
У академика не было знакомых хирургов, которые исправляют носы, зато в приятелях числились все ведущие российские кардиологи. А врачи, как и портные, прекрасно знают друг другу цену: кто работает виртуозно, а кто тяп-ляп. Поймать в середине дня активно практикующего врача — все равно что с первого раза вытащить золотую рыбку.
Секретарь принесла очередной стакан чаю, невольно подслушала разговор начальника и, когда он опустил трубку, спросила:
— Олег Петрович! Почему вы не доверяете мне подобную работу?
— Конечно, вы бы лучше справились. Но дело личное…
— Вот и займитесь служебными! Ваш заместитель принес гору бумаг. Если вы их не завизируете, может начаться атомная война. (Оказывается, шутить умеем!) Давайте ваши листочки! Что конкретно нужно? На чем вы остановились?
Около семи вечера секретарь принесла листочек, на котором были написаны фамилия, имя, отчество и телефон хирурга:
— Лучше его только господь бог! По вашему поводу предупрежден заместителем министра здравоохранения. Честно говоря, ходят слухи, что он под следствием.
— Хирург?
— Нет, замминистра. Сейчас хирург только закончил операцию. — Секретарь посмотрела на часы. — Через двадцать минут у него следующая. Вы будете звонить или я?
— Спасибо, я сам позвоню!
Олег дождался, пока секретарша выйдет, и набрал номер. Начал говорить сумбурно:
— По моему поводу вам звонил замминистра, который…
— В чем у вас проблема? — перебил хирург.
— Не у меня, а у дочери. Отвратительно уродливый большой нос.
— Сколько дочери лет?
— Шестнадцать.
— Запишитесь на прием. Но сразу предупреждаю: ждать придется два-три месяца.
Очевидно, протекция проворовавшегося замминистра большой роли не играла.
— Я не могу провести два месяца, — сказал Олег, — сидя рядом с дочерью и держа ее за руку. А если я отпущу ее, она может снова попытаться выброситься в окно!
— Ну что с вами делать? — по-стариковски вздохнул хирург. — Ладно, приезжайте. Сегодня в девять вечера.
И положил трубку. Олег бросился в приемную, выяснять у секретарши: куда, собственно, приезжать?
* * *Они с Катей просидели добрый час перед кабинетом хирурга. Он пришел около десяти. Вовсе не старик, возраста Олега. Дико усталый. Олег знал эту усталость за собой: когда не продохнуть от бесконечной работы, но если без нее — лучше смерть.
Хирург не пригласил их в кабинет, плюхнулся на соседнее кресло и заинтересованно уставился на Катю. Глядя на дочь Олега, никто никогда не улыбался. А хирург (и Олег мгновенно проникся к нему благодарностью и доверием) расплылся в улыбке:
— Прекрасно! — Пальцами помассировал Катин нос и остался еще более доволен. — Чудно! Замечательный материал! — Поднял ей брови, потянул за краешки нижних век и сообщил: — Уговорили! Глазки тоже подправим! Ух ты, малышка! — Он по-отечески взлохматил ей волосы.
— Вы меня исправите? — прошептала Катя.
— По высшему разряду. Нет, я, конечно, не могу обещать, что тебя начнут снимать на обложки журналов! Но пацаны за тобой будут ходить толпами. При условии аутотренинга, конечно. Ты зубы чистишь? Два раза в день? Хорошая девочка! Начиная с сегодняшнего вечера начинаешь говорить своему отражению в зеркале: «Я чертовски красивая и привлекательная!» Повтори!
— Я чертовски… буду… — промямлила Катя.
— Никаких «буду»! Папаша, позанимайтесь с ребенком. Так, что дальше? Красота требует, сами знаете. После операции месяц на носу гипсовая повязка, само лицо — сплошной синяк и прочие прелести. Надо пережить. На люди лучше не появляться. Рекомендую: во-первых, временно учиться дома, во-вторых, поменять школу. Тактика ясна? — спросил врач Олега.
