Макс Фрай - Одна и та же книга

Можно бесконечно, с утра до ночи сетовать, досадовать, жаловаться и ворчать, благо текущая реальность дает немало поводов для недовольства, могло бы и поменьше их быть, честно говоря. Кофе с утра сбежал, бутерброд упал — ладно бы маслом, но еще и деликатесным сыром — вниз, а на улице дождь, а у подъезда лужа, прощайте новые ботинки. Извозчик слушал «Русское радио» или вовсе, не приведи господи, «Радио шансон» все время, пока стояли в пробке, все полтора часа то есть, да-да, телефон практически расплавился в руках, всем от вас что-то надо, и это только начало дня, дальше — больше (хуже).

Поэтому сетовать, досадовать, жаловаться и ворчать можно, конечно. Распоследней сволочью надо быть, чтобы не посочувствовать среднестатистическому жителю среднестатистического мегаполиса, в самом начале среднестатистического рабочего дня.

А в это время где-то — не на краю земли, среди вас — живут исключительные мерзавцы и негодяи, которые если и понимают, что жизнь человеческая — геенна огненная light, то разве что теоретически, да и то если только специально на досуге занимались изучением чужих биографий. Они просыпаются с улыбкой на губах, даже если не добровольно, а по зову будильника. Их бутерброды падают прямо в чистые тарелки, а кофе начинает пениться лишь в тот момент, когда его господин и повелитель соизволит подойти к плите. Когда такой человек садится в такси, водитель испытывает страстное желание немедленно выключить радио или поискать новую какую-нибудь волну, для разнообразия, — вот хочется ему, и все, сам потом объяснить не сможет, если спросят. Такие люди искренне полагают, что автомобильные пробки выдумали разгильдяи, чтобы хоть как-то оправдать собственную привычку всюду опаздывать на час, — сами они редко задерживаются на дорогах больше чем на десять-пятнадцать минут и искренне полагают, что это — нормально.

И так далее.

Фишка в том, что таким восхитительным гадом может стать каждый. Нет, действительно, всякий живой человек имеет шанс вдруг, как бы ни с того ни сего, оказаться в шкуре вышеописанного любимца фортуны и так там славно прижиться, что, того гляди, начнет полагать бесконечное свое везение нормой. И будет прав, это и есть норма, равно как и утренняя улыбка, с которой должен бы начинаться всякий день, вне зависимости от неблагоприятных внешних обстоятельств, которые — вот в чем фокус — боятся этой самой утренней улыбки как огня, я не знаю почему, но — боятся, факт.

Это была великая тайна бытия, спасибо за внимание.

(Но можно, конечно, продолжать сетовать, досадовать, жаловаться и ворчать, а что ж, красиво жить не запретишь.)

Моя знакомая как-то сказала, что одним из самых больших преимуществ взрослой жизни считает свободу от необходимости переступать трещинки на асфальте. В детстве наступить на трещинку — это же была настоящая катастрофа. А теперь хоть сто раз на дню наступай, ничего страшного не случится, проверено опытом.

По-хорошему, именно так и должно бы складываться, жизненный опыт должен освобождать человека от страха, а не привносить в его жизнь все новые и новые фобии. На практике редкая жизнь складывается столь удачно, и в тридцать лет список индивидуальных кошмаров куда длиннее, чем в пять, история о трещинках на асфальте — счастливое исключение.

С этим, кстати, что-то надо делать. Я подумаю что. Но и вы тоже.

Искусство путешествовать, то есть усваивать в сжатые сроки гигантский объем информации о новых пространствах, сродни искусству чтения. Тут требуется та же степень погружения, отождествления себя с происходящим, внутреннего актерства, искреннего, беспощадного, но все же подконтрольного внутреннему наблюдателю, который помнит, что все это ненадолго, еще пару недель (дней, часов) — и finita la comedia, последняя страница путешествия перевернута, экзотические декорации уносят со сцены, и это вовсе не катастрофа, а прекрасная возможность перевести дух и потянуться за новой книжкой.

Те, кто окончательно запутался в моих метафорах, могут пойти умыться холодной водой, тем более что мы уже почти закончили, никаких сногсшибательных откровений не стоит от меня ожидать.

Остальным сообщу (громким шепотом), что как всякий хороший читатель вольно или невольно становится соавтором текста, дополняя и обогащая авторскую работу собственными интерпретациями, так и безупречный путешественник непременно становится демиургом, делает свой вклад в открывшуюся ему сокровищницу.

Помните об этом, планируя грядущий отдых, потому что храбрый покоритель Килиманджаро, обуздавший пригородную электричку дачник и даже курортник, распластавшийся на пятизвездочном пляжном песке под тяжестью солнечных лучей и защитных кремов, имеют равные шансы на собственном опыте понять (или не понять), о чем я тут толкую.

Основное занятие всякого живого человека — жизнь; такие вот очевидные вещи обычно остаются почему-то непроговоренными, и это еще ладно бы, хуже, что неосознанными. Не знаю, с какого слова лучше начать следующую фразу — смешно? печально? — так вот, смешно (печально), что именно в этой области на редкость мало грамотных специалистов. И ладно бы специалистов, даже мало-мальски продвинутых дилетантов — по пальцам пересчитать.

Когда я говорю об искусстве или даже науке жить, я, конечно, имею в виду вовсе не обучение полезным социальным пакостям вроде «хочешь жить — умей вертеться», а элементарные и одновременно фундаментальные вещи. Правильно, с удовольствием дышать, помногу ходить не уставая, глядеть по сторонам с неизменным интересом, наслаждаться звуками, запахами, вкусом — словом, брать все, что можно, от хлеба и зрелищ, именно все, что можно, а не надкусить и бросить, как это у нас заведено.

Учебников по этому, столь важному для нас предмету, можно сказать, вовсе нет, хотя, конечно, драгоценные крупицы полезных знаний можно добыть из великого множества источников. Лекторов хороших тоже не сказать чтобы много, на все человечество явно не хватит, и это, честно говоря, печально, потому что мало кто обладает способностью учиться самостоятельно.

Я — не самый компетентный специалист, мне бы хоть кандидатский минимум когда-нибудь, триста лет спустя сдать, с девятнадцатой, скажем, попытки, зато я отличный лектор-популяризатор, вот и стараюсь как могу по мере сил пропагандировать полезную эту науку. Вряд ли стоит доверять мне в вопросах эффективного освоения целины бытия, зато иногда у меня получается пробудить в людях интерес к этой науке, и это самое главное, потому что «мне интересно» — наиважнейший, если не единственный двигатель нашего личного, персонального прогресса.

Это я все к чему. Субботнее утро — не худшее время для того, чтобы с интересом оглядеться по сторонам и попробовать начать сначала — не жизнь, конечно, а для разминки мелочь какую-нибудь, а если получится и понравится, еще одну, и еще, и еще. Этого вполне достаточно, потому что существование наше только из них и состоит, да-да, что-то вроде супермаркета «Тысяча мелочей», построенного на огромном пустыре, пролегающем между рождением и смертью, а больше и нет ничего, и это, будете смеяться, никакая не экзистенциальная драма, а очень даже хорошая новость.

Лучшее в городе Вильнюсе кафе (а заодно целая сеть крошечных лавочек, торгующих прекрасными пустяками вроде японских пиал, медных чайников, брусков пуэра, кофейных зерен и вишневого табака) называется «Skonis ir Kvapas», «Вкус и запах» то есть. Так просто, да.

Мне еще в раннем детстве казалось, что вкус и запах — очень важные составляющие бытия. Нюхать ветку цветущей липы, жевать щавелевый лист или свежий еловый побег — не только приятное, но и бесконечно увлекательное занятие, ничем не хуже мультфильмов или даже книжки. Больше так почему-то никому не казалось, ни взрослым, ни сверстникам, хоть и были среди них обжоры, каких мало. Но обжорство имеет столь же мало общего с гурманством, как, скажем, буйный нрав с мужеством, хоть и путают иногда одно с другим, но люди по большей части неважно соображают, путают что угодно с чем угодно, малахольные. И ладно.

Поэтому если не досталось сегодня на вашу долю ни романтических предложений, ни авантюрных сюжетов, ни международных рейсов, ни даже билетов в кино, имейте в виду, есть еще велосипеды, пригородные электрички и маршрутные такси, которые доставят вас в ближайшую страну чудес. Любая роща, луг или овраг, любой безлюдный парк или сад подойдут для приключений носа и нёба, которые ничем не хуже приключений, придуманных для иных частей организма, уж поверьте на слово.

Какой все же восхитительный холодный июнь достался нам — к пылающим щекам прикладывать всякий его день, лбом разгоряченным прижиматься к низкому, бледному небу, по улицам не ходить — бежать все время не останавливаясь, увертываться от порывов ветра, как от дружеских оплеух, втискиваться между струями дождя, так чтобы только край рукава замочить.