Константин Шеметов - Ослик Иисуса Христа

А зрелище было. Ренар подошла к Ослику, он кивнул ей и взял за руку. В этот момент медведь завалился и издал протяжный вопль. Судя по всему, последний вопль. «Что тебе здесь нужно?» – пришла на память листовка из эссе Мишеля Уэльбека «Что тебе здесь нужно?» (эссе о выставке порнографии в Порт де Шампере). Нет, и вправду, что забыл здесь Ослик – русский эмигрант и учёный из Ширнесса? Что хотел он разглядеть за жестокостью аборигенов (при этом улыбаться и как ни в чём не бывало трогать Ингрид)? Ветер усилился. Нефёдова и Додж выбрались из жилища, а Энди всё предавалась оргазму.

– Страх, – коротко ответил Ослик, тут же помрачнев и сделавшись необыкновенно серьёзным. Он снял очки и принялся чистить стёкла. – Страх, – повторил Ослик и показал Ингрид несколько фотографий.

Фотографии сделал Джони Фарагут вскоре после побега из тюрьмы. На снимках красовалась Москва ранней осенью. Середина сентября, дождь, мокрый асфальт, светофоры. Повсюду переливались красками осенние листья. В глаза бросалась вывеска «Инвестбанк» на Трифоновской улице и тут же «Ирина фарма ягель» (аптека у Рижского вокзала). Уж не та ли это «Ирина» (Ира – как там её, Ингрид уже и позабыла), о которой Джони писал в «Магазине потерянной любви», которую он любил ещё со школы и которая контролировала аптечный рынок в Украинской ССР?

– Да, это она, – подтвердил Генри. – «Фарма ягель» – её розничные точки, обласканные «Единой Россией», а впоследствии и «Народным фронтом» (НФР, «Фронт имени Фарабундо Марти», как иронизировал Ослик, где главным «Фарабундо» был Владимир Путин).

В 2029 году Ира благополучно захватила аптеки Таможенного союза (от Афин до Улан-Батора) и теперь торговала «лекарствами» как хотела, включая подпольную торговлю псилоцибином (для лечения депрессий и боязни смерти), кодеиносодержащими препаратами и ЛСД. Добрая половина населения подсела на наркотики (и коррупцию, само собой).

– Белый же медведь, убитый оленеводами, – заключил Генри, – представляет собой лишь образ для устрашения. Так что, бойся, Ингрид. Страх – на пользу.

Ингрид и вправду боялась. На одном из фото красовалась вывеска «Основного инстинкта» (магазин для взрослых), а у входа в магазин разворачивалась грязная оргия. Прохожие без стеснения занимались сексом, невзирая на дождь, довольно ощутимый холод и ветер. На перекрёстке мигал жёлтым светом сломанный светофор, а вдали виднелась эстакада (с автомобилями и автомобилистами в них).

– А как же образование? – Ингрид словно хваталась за соломинку. – Лучшее в мире образование?

– Какое к чёрту образование! – вскричал Ослик. – Тут – что русскими номерами на иномарках – одна реклама. Они соображать-то разучились, не говоря уже о критическом мышлении. Неспособность к критическому мышлению, – продолжил он, – как раз и есть слабое место советской образовательной системы. Ну и как следствие – современной, – Генри покачал головой, вновь надел очки и полез за сигаретами.

Полуостров Ямал – не исключение. Как и в СССР, он и сегодня демонстрирует весьма показательный опыт «ограниченного» образования. Население там и поныне поклоняется святым духам, включая администрацию Щучьего, Сеяхи и Дровяной («святые духи» правящей партии). Коренное население (а коренное население Ямала – храбрые оленеводы) живёт, как и прежде, в гармонии с природой. К примеру, 2 августа у них «День середины лета» – национальный народный праздник.

По поверьям, как раз с августа у ямальцев начинается отсчет угасанию солнца и праздник связан со старинным ритуалом перехода жизни на «тёмную сторону» – к зиме. В этот день оленеводы просят духов (и чиновников администрации) быть благосклонными к их главному источнику жизни – северному оленю, чтобы в предстоящую зиму их семьи были одеты, обуты и не голодали. К несчастью, северных оленей на полуострове почти не осталось. Аборигены доедали последних, но ни «святые духи», ни администрация им помочь не могли. Охота на медведя – вот последняя радость. Хотя, как знать – население России тем и знаменито, что умеет выжить в любых условиях.

(Удивительно, но ещё лет 30 назад на Ямале было сосредоточено около 20 % российских запасов природного газа. Теперь же от былых запасов осталась лишь незначительная часть, и то – вся выручка от продаж уходила отнюдь не оленеводам.)

Спустя минуту Ренар выключила телефон, вылезла из-под пледа и поставила чайник. «Радуга» попрощалась с нею: «Goodbye, Ingrid, приходите ещё». Ну что тут скажешь? События последних часов обескураживали.

Мозг Ингрид работал вовсю, и она устала.

Усталость? Да как же тут не устать! Она чувствовала себя – что медведь с полуострова Ямал. К Земле приближался астероид Апофис, а в ушах так и стоял этот приближающийся «Бум!»

VI. «Бум!»

Смотрите и радуйтесь!

Как мы уже знаем, вернувшись из Улан-Батора в Москву, Ослик получил два приятных известия: Джони Фарагут сбежал из тюрьмы и Наташа Лобачёва – отнюдь не пропала, а лишь путешествовала по Великобритании (а заодно размышляла, как ей поступить с Вулдриджем). Путь её пролегал сначала поездом из Лондона в Эдинбург, а там и вовсе – куда глаза глядят.

И куда же они глядели? А вот куда.

Клод Вулдридж был неплохим человеком, она же любила Ослика, но Ослик был занят – то почему бы и не Вулдридж? Подобные ситуации не редки, что, впрочем, и к лучшему. Столкнувшись с любовным треугольником, люди, как правило, переживают драму (неразрешимая драма, «чувства и разум»), а затем пишут, сочиняют музыку и вообще – творят.

Вот и Лобачёва туда же. Вернувшись в Лондон, она вскоре объявила о помолвке. Клод был на седьмом небе, а спустя год оба ударились в искусство. Клод писал натюрморты, а Наташа – сперва дневник, затем эссе и наконец рассказы с романами. Первый свой «novel» (на удивление короткий, в духе Амели Нотомб) Лобачёва разослала по издательствам, но, так и не дождавшись ответа, принялась за следующий. Следующий роман тоже остался незамеченным и так далее. Прорыв наступил осенью 2028-го. Osprey Publishing Ltd издали её книжку «She Would Know – Not To Go» («Знала бы – не совалась»).

Роман о миграции животных. Миллионы животных и птиц регулярно мигрируют из одного региона в другой, повинуясь зову природы. Они преодолевают немыслимые расстояния с одной лишь целью – вывести потомство. В главной роли – юная черепашка из Ниаса (остров Ниас, Индонезия, страна с развитой демократией), мигрирует в авторитарную Шри-Ланку. Вместе с нею плывут тысяч двести других черепашек, а когда приплывают, их немедленно ловят голодные тамильцы и тут же съедают. Знала бы – не совалась, короче.

Да и что соваться? Наташа знала всё наперёд, а думала – и вовсе не придерёшься. Много путешествуя, она то и дело встречала интересных людей, набиралась оптимизма и активно занималась сексом. Брак с Клодом не ладился, но, в сущности, это был не самый безнадёжный брак. Оба жили в достатке и творили в своё удовольствие.

К творчеству Лобачёвой мы ещё вернёмся. На первом же месте у неё по-прежнему оставался Ослик. Ему же она посвятит и свой последний роман-исследование. В целом, будучи самодостаточной и свободной, Наташа проживёт долгую и вполне счастливую жизнь.

Относительно Джони Фарагута. Сбежав из тюрьмы, он благополучно прибыл в Москву и 24 декабря явился на Мясницкую в офис «Виртуального клона». Стоял Сочельник («Ночь тиха над Палестиной»), а ближе к вечеру произошла историческая встреча Фарагута с Генри Осликом.

Вот что напишет об этой встрече (спустя время, правда) журнал Nature: «The turning point in the history of science – the meeting of two russian outcasts (scientist and romantic) to a large extent determined the future of mankind, suggesting, in fact, the mechanism of accelerated evolution of consciousness» («Поворотный момент в истории науки – встретились два русских изгоя (учёный и романтик), в значительной степени предопределившие будущее человечества, предложив, по сути, механизм ускоренной эволюции сознания»).

В ночь на Рождество друзья собрались в доме на Солянке у Генри и Додж. Было чему порадоваться, к тому же и символы совпали как надо: Джони хоть и не верил в бога, но вернулся «в точности по расписанию» (из его же слов). Расписание? Даже расписание у этих людей было схожим. Там и поезда приезжали вовремя, и кофе приносили горячим, а на смену средневековью приходили капитализм и либеральные ценности – своевременно и без излишней «самобытности».

Что и говорить – Ослик даже не мечтал о столь гармоничном соединении, казалось бы, чужих людей. Нечто подобное он пережил лишь в дурдоме (в дурдоме на Мосфильмовской) в компании Марка и Тани Лунгу. Марка давно уже нет, а Софи, повзрослев и обретя новых друзей, чуть отдалилась. Но отдалилась не из-за принципиальных разногласий с Генри, а опять же – по вполне естественным причинам «роста». Так что винить там некого, а если кто и ошибся, «виноватых» не искали. Как известно, систему характеризуют не ошибки, а реакция на них. Реакция же была разумной и в соответствии с всё тем же «расписанием». (Уж не оно ли и объединяет приличных людей?)