Гарольд Роббинс - Воспоминания минувших дней
— Ваше бегство будет воспринято как признание вины, — сказал Фостер.
— Я ни в чем не признаюсь. Но и перспектива быть распятым на вашем кресте меня тоже не очень-то радует.
Фостер помолчал.
— Что ж, — сказал он наконец, — тогда идите к кассиру и скажите, чтобы он выдал вам зарплату за все дни до конца недели.
— Спасибо.
— Подождите, — вмешался Мюррей. — Вот ключи от моей комнаты в гостинице Пени Стэйт. Когда соберетесь, приходите туда. После обеда я еду в Вашингтон и могу взять вас с собой. — Он протянул Дэниэлу ключ.
— Спасибо, я буду ждать вас там.
Около четырех часов дня большой черный «бьюик» выехал из Питтсбурга и по пятому шоссе покатил к Вашингтону. Рядом с Мюрреем сидел Дэниэл. Прошло около получаса, прежде чем Мюррей заговорил.
— Вы убили этого охранника? — спросил он, не отрывая глаз от дороги.
— Да, — не колеблясь ответил Дэниэл.
— Не лучшее из того, что вы могли бы сделать. Если вас осудят, это будет для нас большим ударом. Может, мы даже проиграем забастовку.
— Забастовка и так проиграна. Я понял это, когда увидел, что Фостер потерял контроль над ситуацией. Он как будто оцепенел, и все мои слова насчет того, что люди могут пострадать, до него просто не доходили. Мне кажется, он хотел не забастовку выиграть, а добиться чего-то другого.
— В каком смысле?
— Не знаю, — сказал Дэниэл. — Я не разбираюсь ни в забастовках, ни в политике, но мне кажется, тут дело нечисто.
— То есть, вы хотите сказать, бойни можно было избежать?
— Нет, сэр. Но и подставлять людей под дубинки тоже нехорошо. На месте Фостера я бы не стоял в стороне, а поговорил с шерифом. Ему беспорядки тоже не были нужны, с ним можно было договориться. Но мы не использовали эту возможность.
— Так вы действительно думаете, что забастовка проиграна?
— Да, сэр, — серьезно ответил Дэниэл. — Они подготовились гораздо лучше. Насколько я знаю, только полицейских у них было восемьсот человек, и они устроили настоящую облаву в итальянском квартале. Я никогда не поверю, что Фостер не знал об этом. Но что-то заставляет его идти вперед и вперед.
— Что вы теперь будете делать? — Мюррей взглянул на Дэниэла.
— Не знаю. Поезжу по стране, может, найду какую-нибудь работу.
— А вы не хотели бы поработать в Объединенном профсоюзе горняков?
— Что мне надо делать?
— Первые два года только учиться. Чтобы успешно защищать интересы рабочих, вам нужно набраться знаний и опыта.
— Где я буду учиться?
— В Новом институте социальных исследований. Это колледж в Нью-Йорке. Там вы получите диплом. За все платит профсоюз.
— А потом?
— Как сами решите, — сказал Мюррей. — Захотите — останетесь у нас, не захотите — мы никого насильно не держим.
Дэниэл задумался.
— А я смогу там учиться? — спросил он. — Я ведь даже школы не кончил.
— Думаю, да. Для начала вам надо будет усвоить только один урок.
— Какой?
— Самое главное в нашей работе — защищать интересы тех, кто доверил нам свои судьбы. Мы не можем позволить себе решать свои личные проблемы или кому-то мстить за их счет. Они этого не заслуживают.
— Вы хотите сказать… то, что я сделал, недопустимо?
— Да, — прямо ответил Мюррей. — Больше этого не должно повториться.
— И вы все-таки приглашаете меня к себе. Почему?
Мюррей искоса взглянул на Дэниэла, а потом вновь перевел глаза на дорогу.
— Я редко ошибаюсь в людях, и у меня есть предчувствие, что из вас что-то получится. Вы работали не покладая рук, иногда, глядя на вас, я вспоминаю свою первую встречу с Джоном Льюисом. У него тоже был очень сильный характер, к тому же он обладал даром предвидения.
— Джон Льюис великий человек, — ответил Дэниэл, — по-настоящему великий. Сомневаюсь, что мне когда-нибудь удастся походить на него.
— Кто знает, — задумчиво произнес Мюррей. — Но, я думаю, вам не надо никого копировать. Вы сами можете стать великим человеком.
— Мне ведь нет и двадцати.
— Я знаю, — спокойно сказал Мюррей. — Когда вы закончите институт, вам будет двадцать два. Прекрасный возраст для начала карьеры.
— Вы действительно так думаете?
— Если бы я так не думал, я не сделал бы вам этого предложения.
— Тогда я согласен, — Дэниэл протянул ему руку. — Постараюсь вас не разочаровать.
— Думаю, вы меня не разочаруете.
— Спасибо, — торжественно сказал Дэниэл.
— Не благодарите меня, лучше учитесь и потом приходите к нам. Дьявол! — неожиданно воскликнул он. — Дождь начинается.
Как много времени утекло с того дня, думал Дэниэл, лежа в ванной и ожидая прихода Тэсс. Целых семнадцать лет. А ведь там, на Востоке, все начинается снова. Как и прежде, рабочие бастуют. Сейчас все уже по-другому. Льюис отошел от дел год назад, а Мюррей медленно, но верно укрепляет свои полиции. Единственное беспокоило Дэниэла: Мюррей, как ему казалось, делал те же ошибки, которые семнадцать лет назад совершал Фостер.
Глава 10
— Мы живем здесь уже три месяца, — сказала Тэсс, отодвигая тарелку. — Не пора ли подыскать квартиру?
— Зачем? — Дэниэл отложил в сторону вечернюю газету. — По-моему, нам и здесь неплохо.
— За деньги, которые мы платим, можно найти приличную квартиру.
Дэниэл снова углубился в газету.
Тэсс уселась напротив и включила радио. В комнате зазвучала «Фиббер Мак-Ги Молли». Послушав немного, она попыталась настроиться на другую программу, но, не найдя ничего интересного, выключила приемник.
— Дэниэл, — Дэниэл посмотрел на нее поверх газеты. В его взгляде читался немой вопрос. — Ты будешь искать работу?
— У меня она есть.
— Ты хочешь сказать, то, чем ты занимаешься — это твоя работа? — Тэсс знала, что каждую неделю ему с Востока приходил денежный перевод.
— Да. На этой неделе у меня три встречи в разных профсоюзах.
— Это не работа, — неожиданно жестко сказала Тэсс. — Если мужчина работает, он уходит из дома утром и возвращается вечером. А у нас все наоборот. Я ухожу утром и возвращаюсь вечером. Ты же сидишь целыми днями и читаешь галеты. По-моему, это ненормально.
Протянув руку к бутылке виски, Дэниэл налил себе стакан, выпил, налил еще.
— И это тоже, — сказала Тэсс. — Каждый день ты выпиваешь по целой бутылке.
— Ты когда-нибудь видела меня пьяным?
— Не в этом дело. Виски вредно для организма.
— Я здоров.
— Когда-нибудь тебя прижмет. Я видела такое не раз.
Дэниэл допил стакан и молча посмотрел на нее.
— Ну, хорошо, — наконец произнес он. — Оставим это. Что тебя беспокоит?
Тэсс, опустив голову, заплакала. Несколько раз она пыталась что-то сказать, но слезы не давали ей произнести ни слова. Дэниэл вытащил ее из кресла, посадил к себе на колени и заглянул ей в лицо.
— Все в порядке, — ласково сказал он. — Не все так плохо, как тебе кажется.
— Нет, все плохо. Я беременна.
Дэниэл, кажется, не удивился.
— Давно?
— Доктор говорит, десять-двенадцать недель назад. В следующий раз он обещал сказать точно.
Рука Дэниэла по-прежнему гладила волосы Тэсс.
— Значит, аборт делать уже поздно. Это был не вопрос, а констатация факта.
— Я спрашивала его, но он сказал, что не возьмется за это. В Тихуане, правда, есть врачи, которые делают такую операцию, но он не советовал обращаться к ним.
— Как же ты раньше не заметила?
— У меня всегда так бывает, когда я много занимаюсь любовью, — сказала она, взяв в баре стакан. — Мне хочется выпить.
— Я где-то читал, что беременным нельзя пить, — возразил Дэниэл.
— От одного глотка ничего не будет.
Дэниэл налил ей несколько капель виски, наполнил свой стакан и чокнулся с нею.
— За Дэниэла Буна Хаггинса младшего, — торжественно произнес он.
Тэсс поднесла стакан к губам, но в этот момент до нее дошел смысл слов Дэниэла, ее руки задрожали.
— Ты серьезно?
Дэниэл кивнул.
— Не надо. Ты здесь ни при чем. Я сама виновата.
— Никто не виноват. Я уж давно думал об этом.
— Правда? — недоверчиво спросила Тэсс.
— Да. Ты хорошая женщина. Как раз такая, какая мне нужна. Нам будет очень хорошо вдвоем.
Тэсс опустилась на пол и положила голову ему на колени.
— Я так боялась, что ты не поймешь меня. Я очень люблю тебя.
— Не бойся, — ответил Дэниэл, целуя ее в щеку. — Я тоже очень люблю тебя.
Они обвенчались на следующее утро в Санта-Монике. Церемонию бракосочетания исполнил мировой судья.
Дэниэл и Тэсс стояли на пороге домика. В нем было две спальни, ванная, гостиная и большая кухня, где при желании можно было обедать. Дом окружал небольшой сад, с ведущей к гаражу подъездной дорожкой, имелись передний и задний двор.
