Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю
Он чуть не задел Лимона, встал на углу и расстегнулся. Нет уж, злорадно подумал Лимон, делай в штаны… И рубанул его кабелем в темя. Дверь сарайчика скрипнула — вероятно, второй охранник услышал шум.
— Ну, что там?
— Черт, не пойму, — хрипато буркнул Лимон. — Иди сюда!
Второго он ударил неудачно — вскользь. Тот охнул и завертелся волчком, подвывая и пытаясь ухватиться за кабель. Лимон, сдерживая подступившую тошноту, бил гориллу, но попадал то по вскинутым рукам, то по плечам…
Охранников он сволок в сарайчик, извел полрулона клейкой ленты, спеленал горилл, как младенцев, и рты залепил. Автоматы сунул в дрова, а обоймы забросил в бабкин огород. В несколько взмахов вырыл в мягкой земле под стеной сарая яму, бросил туда кошку и ненужный баллончик. Заровнял землю и помочился сверху, скрипя зубами от наслаждения.
Не таясь, пошел по кирпичной дорожке к даче, на свет окна. Под водоотливной трубой стояла бочка, туда с плеском падала вода с крыши. Подержал руки под струей, смыл чужую кровь и грязь. По ставне взобрался на крохотный балкон мансарды и заглянул в стекло. Молодой человек, которого Лимон до сих пор видел только в бинокль, спал на диванчике, ногами к балконной двери, с книжкой на груди. Плутарх, прочитал Лимон. Ишь ты, интеллигент… Он присел, чтобы свет не падал, достал из-за шиворота финку и тихо повел лезвием по дверной щели. Вроде не заперто… Надавил на дверь.
В комнате он уже потянулся было за шприцем, да решил поплотнее прикрыть дверь. А когда прикрыл, увидел в стекле отражение летящей человеческой фигуры. Откуда взялся четвертый? Их же было трое! Он успел удивиться и потерял сознание.
Вероятно, он недолго пробыл в отключке, потому что, когда очнулся, его еще обыскивали.
— Ого, шприц-присоска! — сказали над ухом. — Может, снотворное? Или что-то из цианов?
— А ты проверь, — сказал другой голос. — Вкати этому подонку, и все дела.
— Куда его потом девать? — вздохнул человек рядом с Лимоном и поднялся.
— Рессору на шею да в пруд.
— А ты уверен, что мы вообще отсюда выйдем? Бьюсь об заклад, этот размалеванный не один. Потому и молчат охранники.
— Тогда надо прорываться. Патронов на всех хватит.
— Прорываться? И оставить тут кучу трупов, лабораторию и сырец… У нас и так на хвосте сидят. Во всяком случае, в управлении по борьбе с наркотиками знают, что на какой-то даче рядом с кольцевой — база. Я же говорил, давно было пора съезжать. Ну, прорвемся, откроем карты… А если наши гориллы живы?
Думай, Жора, думай, сказал себе Лимон. Надо выбраться…
— Гориллы мало что знают. Думаю, ничего не подозревают.
— Зато догадываются. Расколются на допросе, а газеты потом жахнут: коммунистическое подполье не брезгает наркобизнесом! Представляешь реакцию в нашем ЦК? Только вроде начали завязывать нормальные контакты с эсерами… А после такого прокола эсеры постараются от нас откреститься. Они-то свою историю помнят, хотят чистенькими остаться.
«Вот это влип», подумал Лимон.
— Буди подкидыша… Может, он из СГБ?
Лимону брызнули водой в лицо, пнули ногой под ребра. Он застонал от боли в затылке, решил больше не сдерживаться и не притворяться. Открыл глаза. Его рывком подняли за связанные руки и прислонили к стене. Хозяин дачи сидел на диване, заложив ногу за ногу, а второй, небритый чернявый парень в спортивном костюме, стоял над Лимоном, уперев в бока крепкие кулаки. Имущество Лимона, включая носовой платок, было на туалетном столике рядом с диваном.
— Открыл глазки? — спросил чернявый, и Лимон понял, что это он предлагал прорываться. — Ну, колись, зачем без спросу в гости пришел, из какой конторы?
— Я не из конторы, — вздохнул Лимон. — Я из бригады…
Так на Руси теперь назывались банды.
— А бугор у вас кто? — наклонился небритый. — Только не ври, а то выну лампочку из торшера и начну тебя вместо нее ввинчивать. Осознал?
— Осознал, — прикрыл глаза Лимон. — Торшера не надо — паленого не люблю. Бригадиром у нас Косматый.
Хозяин дачи и чернявый быстро переглянулись. Чернявый усмехнулся. Лимон почувствовал опасность и поправился:
— Был Косматый… Да его позавчера патрули в облаве посекли.
— Ладно, — сказал после некоторого размышления чернявый. — Допустим, ты из бригады Косматого. Зачем сюда залез?
— За бабками, за чем же еще! — огрызнулся Лимон. — Мне барахло без интереса.
— Много собирался взять бабок?
— Много… Сказали, тут даже камушки есть.
— Интересно, — задумчиво протянул хозяин дачи. — Кто это такой информированный? Кто наводку давал?
— Есть люди, — неохотно сказал Лимон. — Из СГБ…
— Фамилию можешь назвать?
Лимон сделал вид, что колеблется. Чернявый взял торшер за витую ножку. Лимон изобразил испуг:
— Не знаю фамилии, век свободы не видать! Знаю, что он унтер-офицер, был на стажировке в Америке, недавно начал патрулировать на Сретенке. Там и видел. Усы как у таракана, здоровый бугай.
В глазах чернявого мелькнуло изумление. Думай, думай, Лимон, верти динамо… Чернявый обернулся к хозяину дачи:
— Представляешь, о ком он говорит? Я тебе рассказывал… Ну, тот шустрый парень, который отличился во время визита высокого гостя. Теперь я почти верю этому раскрашенному!
К великому удивлению Лимона, чернявый говорил по-немецки — на чистом хох-дойче, с характерным грассированием. И хозяин сказал по-немецки:
— Вероятно, ты прав… Так сыграть нельзя. И все же, Виктор, это не уголовник. Я на них насмотрелся.
— Что делать? — вздохнул чернявый.
— Договариваться, — сказал хозяин дачи. — Мы сейчас в положении дуэлянтов, которые приложили пистолеты друг другу ко лбу. В этом положении победителей не бывает…
Лимон решился.
— Здравая мысль, — сказал он тоже по-немецки. — Я действительно не уголовник. Служил в армии, унтер-офицер, десантник. А потом меня — под зад коленом. Вот и пошел работать в бригаду.
— Где выучил язык?
— На Африканском Роге, — вздохнул Лимон, — в иностранном легионе. У нас в полку были только восточные немцы да русские. Командовал полком майор Продль, если вам это интересно, господа. Нас все боялись, все, даже американцы.
— Интересно, — покивал хозяин дачи. — Но ваши мемуары мы послушаем в другой раз. Сейчас, по-моему, самое время договориться, если не возражаете.
— Не возражаю, — согласился Лимон. — Только руки развяжите, пожалуйста. И поверьте, если бы знали, что вторгаемся в деликатные дела… великой державы…
— Что? — прищурился хозяин дачи. — Ну-ка, растолкуйте намек насчет великой державы!
— Какой намек, — усмехнулся Лимон. — Правда, я только теперь все понял… Мы за вами давно наблюдаем. И сейчас я знаю, откуда эта аккуратность: зарядка, прогулка, обед — все в одно время. Даже, извините, девочки… И выговор вас выдает. Держу пари — вы выросли в берлинском пригороде. Взрослым так выучить язык нельзя.
Лимон не знал, что попал в точку. Хозяин дачи действительно вырос под Берлином, в Вюнсдорфе, где его отец работал в Группе Советских войск.
— Выходит, вы принимаете нас за немецких шпионов? — рассмеялся хозяин дачи.
— Принимаю, — сказал Лимон. — И сразу заявляю: мы с разведками не воюем… Будем считать, что налета не было. Я дам команду своим людям. Пока они не снимут блокаду дачи, можете держать меня в заложниках. Устраивает такой выход?
— Пожалуй, — задумался хозяин дачи. — Виктор, развяжите человеку руки…
Чернявый перерезал веревки, и Лимон с облегчением пошевелил затекшими кистями. Небритый вытащил пистолет.
— Как вы свяжетесь со двоими людьми? — спросил чернявый, настороженно наблюдая за Лимоном.
— Я должен помахать из мансарды горящей высокотемпературной спичкой. Она дает, как вы знаете, характерное белое пламя.
— Каким образом помахать? — не отставал чернявый.
— Ну, — улыбнулся Лимон. — Это несерьезно… Это мой шанс, если хотите. Позвольте инструменты! Если вы разбираетесь в подобной технике, то не станете осуждать меня за мелочное жлобство…
— Инструменты классные, — согласился чернявый.
Он протянул мешочек с отмычками. Лимон повесил его на шею, помотал головой, поудобнее устраивая отмычки за пазухой, и вдруг почувствовал, как что-то тянет ворот куртки. Финку они не нашли! А то уж он собрался было сигать рыбкой в стекло мансарды.
Лимон достал из мешочка коробку охотничьих спичек, чиркнул одной, поднял над головой шипящее белое пламя и трижды нарисовал в воздухе косой крест. И почти не удивился, заслышав через минуту неподалеку скрип тормозов, — так в образ вошел. Чернявый опустил пистолет и прильнул к стеклу. Больше не повезет, подумал Лимон. Он сунул еще горящую спичку, трещащую, как бенгальская свеча, за шиворот чернявому, прыгнул назад и через мгновение уже зажимал в сгибе руки шею хозяину дачи, одновременно приставив ему финку под ухо. Чернявый с матом сорвал с себя затлевшую куртку и приложился обожженной спиной к стеклу балконной двери.
