Максим Пачесюк - Гринвуд. Легионер Его Величества
— Вы не знаете своего командира?
— Он с нами около недели, — пожал плечами Брукс. — Для проформы можно пообещать трибунал или еще какие-то страхи, но на самом деле, главное чтобы лейтенант Гринвуд не попадался ему на глаза.
— Лиам?
— Я не против, сэр. Можете и дерьмом полить, если делу поможет.
Глава 69
Привести Кловза в чувство было делом не из легких. У того оказалось сильное сотрясение, трещина в челюсти и откушенный кончик языка. По приказу подполковника Рикмана, который как и все остальные офицеры бригады, оказался человеком достойным, целители начали именно с языка, не спеша выводить командира из забытья.
— Значит так, Ливси, мозги ему не трогай, — сказал Рикман, пока целитель склонившись над пациентом колдовал над челюстью. Предварительно он конечно же выгнал из палатки остальных целителей и докторов.
— Почему? — не понял он, и закинул упавшую руку обратно на койку.
— Придумай сам, но чем дольше он будет мучиться с головой, тем спокойнее нам будет.
— Можно сказать, травма челюсти настолько серьезна, что мы не могли наложить других заклятий.
— Исключено. Ни челюсть, ни тем более язык не пострадали. Нам с Легионом ссоры не нужны.
— Тогда что?
— Вот и придумай.
— Тогда только идиотом прикинуться остается.
— А что, давай.
— Он же меня живьем съест… — простонал Ливси.
— Главное убрать его от командования бригадой, а то положим тут всех ребят.
— Ладно, придумаю чего-то. Будить?
— Буди.
Ливси щелкнул пальцами по лбу полковника. Целую минуту офицеры напряженно ждали, пока не раздался слабый и полный вселенских страданий стон. Кловз открыл налитые кровью глаза, скользнул взглядом по офицерам и почти сразу же свесился с койки, чтобы выблевать завтрак.
— О, Луна… помоги… мне, — давясь рвотой, едва выговорил он. Офицеры ждали. — Целителя, — простонал Кловз, бессильно откинувшись на койку.
— Я здесь, сэр, — сказал Ливси.
— Сделай что-то.
— Не могу сэр. Мы едва убрали с вас смертельное проклятье!
— Проклятье? — страх заплясал в глазах Кловза, а Рикман удивленно взглянул на целителя. — Это тот ублюдок-легионер?!
— Нет, сэр. Проклятью уже где-то две недели. Если бы подполковник вас не ударил, оно бы продолжало расти, и мы бы его ни за что не выявили.
— Какой еще подполковник?
— С которым вы подрались. Ох и знатно же вы ему под глаз съездили. — Рикман незаметно пнул целителя ногой, чтобы тот не увлекался.
— Подполковник, под глаз… Ничего не понимаю.
— Позвольте мне, сэр, — вмешался Рикманн.
— Это вам, подполковник…
— Нет сэр, тот легионер, с которым вы поссорились, был их командиром в звании подполковника.
— Но его мундир…
— У них другие мундиры и знаки различия.
— А тот первый солдат…
— Лейтенант.
— Но все равно они были непозволительно грубы.
— И, тем не менее, сэр, вы пытались ударить одного, и ударили другого.
— Я?
— Ливси, — Рикманн неуверенно взглянул на целителя, — говорит, что это из-за проклятья. Оно делало вас слишком агрессивным. Когда Ливси начал вправлять вам мозги, он заметил темные эманации и удалил их, но теперь невозможно избавится от сотрясения. Придется потерпеть, сэр.
— Но кто, кто хотел избавиться от меня?
— Неизвестно, сэр.
— Две недели… Да это же Топпер! Проклятый ублюдок всегда завидовал мне! — Рикман и Ливси переглянулись. Никакого Топпера они не знали, но уж лучше он, чем они. — Капитан, — внезапно окрепшим голосом сказал Кловз.
— Да, сэр? — насторожился Ливси.
— Вы спасли мне жизнь. Я этого так не-е-е-е, — полковника вновь скрутил приступ рвоты, и он свесившись с койки щедро полил сапоги целителя, — не забуду! — закончил Кловз, после приступа.
— Сэр, — заглянул в палатку лейтенант Брукс. — Подполковник Нэн, пришел извинится за неподобающее поведение.
— Извинится? — удивился Кловз. — Какой благородный человек! Впустите его.
— Сэр, — поздоровался Нэн, — позвольте представится…
— Не стоит, подполковник, мне уже рассказали о вас. Прошу прощения за то, что так налетел на вас. Я вижу ваш глаз не сильно пострадал.
— Глаз?
— Простите меня сэр, я распорядился, чтобы наши целители тот же час сняли отечность, пока не напухла гематома, — сказал Рикман, в то время, как Ливси яростно мигал подполковнику невидимым Кловзу глазом.
— А, да сэр, они справились на славу, хотя признаться голова еще гудит.
— Не так как у меня, подполковник. Ваш удар просто сокрушил меня. Вы боксировали?
— В колледже, сэр.
— Видно вы были прекрасным бойцом.
— Выиграл несколько медалей…
— Не скромничайте, сэр. Впрочем, мне сказали вы пришли извиняться?
— Да, сэр.
— Не стоит. Напротив, это я должен извинится. Перед вами, и тем лейтенантом.
— О, лейтенант Гринвуд уже наказан, сэр.
— Да?
— Да сэр, ведь он сломал ваш стек!
— А, ну да… Рикман, будьте добры проводить… — Кловз слегка позеленел, а расторопный подполковник схватил Нэна под локоть и даже успел повернуть к выходу, когда командира вновь стошнило. Оба офицера мгновенно оказались снаружи.
— Что за цирк? — спросил Нэн.
— Импровизация капитана Ливси, — ответил Рикман. — Значит, так. Придурка смертельно прокляли, а ваш удар позволил выявить растущее проклятье. Проклятье сняли, но вот теперь нельзя вылечить его от сотрясения.
— Ловко. А что с моим глазом?
— Так ведь это Кловз на вас напал, в глаз дал.
— Понятно, а почему?
— Так ведь из-за проклятья.
— А нельзя признать его не способным командовать?
— Много возни. Пускай уж лучше наш доблестный командир отлеживается и радуется спасенной жизни, а мы давайте пробежимся по тому, что известно о Леже. Какими силами располагает враг, да что это за враг в конце концов.
Глава 70
Шон был в бешенстве. Сначала, когда его выбрали новым денщиком, он наивно полагал, что будет теперь купаться как сыр в масле. Да и уважения от солдат прибавится, но поскольку Кловза в бригаде презирала последняя собака, капралу тоже ничего не доставалось. Хотя нет, были глупые шуточки пополам с жалостью и насмешкой. И черт с ним с увольнением от занятий. Раньше у Шона даже при самом насыщенном дне со стрельбой, маршем, и штыковыми упражнениями, оставалась еще куча времени на отдых. А теперь… То подай ублюдку то, то принеси это, почему, мать твою, задержался!
— Я-тя, говнюка лично удушу. Выродок ты благородный… — бормотал он себе под нос, идя от повара с очередной порцией печеных перепелов и бутылкой белого вина подмышкой. Предыдущую, господин полковник благополучно сожрали, и так же благополучно вытошнили на ковер, который Шону еще предстояло отдраить.
Весь лагерь, кроме часовых уже спал. Спали все незанятые рядовые и офицеры, уж тем более спал повар, которого Шону пришлось будить. Да Шон и сам с превеликим удовольствием уснул бы. Не успел еще он дойти до палатки, как в голову ворвалась мысль. Конечно же не из разряда прекрасных или гениальных. Он воровато огляделся. Здесь, среди простых солдатских палаток его никто не мог заметить.
Шон поставил поднос с перепелами на землю, схватил покрепче торчащий в пробке штопор и потянул. Хлопнуло. Шон замер, но похоже вымученных дневным маршем солдат такой слабый звук не потревожил. Денщик щедро приложился к горлышку, залпом всосав едва ли не полбутылки.
— И как только этот компот может стоить семнадцать фунтов за бутылку! — про себя поразился он. — А, да и черт с ним. — Шон расстегнул ширинку и постарался восполнить потери жидкости в бутылке собственной мочей. Но чертов полковник сегодня так загонял, что парень не имел времени и на глоток воды, потому бутылка оставалась немного не полной. — Можно долить водой… — Подумал Шон, а после вспомнил, что у него еще припрятано полбутылки отличного белого рому. Возможно, если ублюдок напьется, он наконец-то уснет. — Да, — решил Шон, заткнул бутылку пробкой, и в тот же миг за спиной что-то гулко ударилось о землю. Не успел он обернуться, как чья-то крепкая рука сунула под нос влажный платок. Сладкий, дурманящий запах ударил в голову и ноги Шона подкосились. Звезды в глазах поплыли, а веки налились тяжестью и сомкнулись.
— Просыпайся мой дорогой.
— А-а-а-пчхи! — За первым чихом последовал второй, а после и третий. Но вот жуткий смрад, обжигающий ноздри и глаза отступил и Шон начал приходить в себя. Он попытался было поднять руку протереть глаза, но та отказывалась повиноваться. Вернее это только так казалось, поскольку и руки и ноги Шона были привязаны к корявой, выбеленной временем и солнцем колоде. — Ты кто? — Спросил он склонившуюся над ним фигуру с длинными вьющимися волосами.
