Максим Пачесюк - Гринвуд. Легионер Его Величества
— Предлагаю поставить двоих бойцов из второго отряда в качестве охраны. Еще четырех спрячем в стенах. Остальных поставим в большой переговорной. Первый отряд оставляем на постах, я же буду прислуживать в качестве слуги.
— Нет, никакой охраны. Вино я разолью сам.
— Это опасно. При полном отсутствии охраны, у канцлера могут появиться мысли о вашем устранении, даже если раньше таковых не было.
— Я должен показать, что не боюсь его. Не возражай.
— Как скажете сэр.
Малая переговорная была создана для доверительных разговоров. Небольшая комната с маленьким камином, пушистыми коврами и тяжелыми кожанами креслами низкой посадки. Сидеть в них было невозможно. Наиболее подходящим словом для описания взаимодействия тела с креслом было — "развалиться".
Ратлер не стал садится, такое приветствие тянуло на наглость. Но вот в бокале вина себе не отказал.
— Сэр, — секретарь открыл дверь и, дождавшись кивка, впустил первого охранника. Тот обвел цепким взглядом комнату и только после этого, обратился к канцлеру.
— Можно, сэр.
Правитель Свободного Союза Широв мгновенно оценил обстановку, и еще до того, как второй охранник успел переступить порог, приказал, — Оставьте нас.
— Сэр!?
— Вы слышали. — Канцлер ухмыльнулся, сделал несколько шагов к маленькому журнальному столику, подхватил бутылку и налил полный бокал, после чего плюхнулся в кресло. — Привет Обадайя.
— Здравствуйте сэр.
— А, — отмахнулся тот. — Можешь больше не сэрать. — На лице Ратлера мелькнуло удивление и канцлер объяснил. — Читал твою статью. — Обадайя и не надеялся, никого обмануть, но приличия ради изобразил удивление.
— Статью?
— Ну, я только "Трудовой вестник" читал. Хотя не сомневаюсь, что в других газетах твои писаки тоже постарались.
— Сэр… — канцлер властно поднял руку, показывая, что не закончил.
— Слушай, только тупой еще не догадался, что вторжение провалилось. Я не спрашиваю о твоих каналах, уверен информация в скором времени подтвердится, но к тому времени общественное мнение уже будет готово. На следующих выборах у меня не будет и шанса. Вопрос только в том, станешь ли ты ждать этих выборов.
— Сэр!
— Что, — канцлер развел руками, — мы оба знаем, ты не из брезгливых. Я даже облегчу тебе работу.
— В каком плане? — не сдержался Ратлер.
— Помнишь Оксвелл?
— Там все началось…
— Нет, началось все еще раньше в Холлифасте, а в Оксвеле мы сожгли три десятка ведьм и колдунов. — Канцлер допил вино и налил вновь. Ратлер молчал, и потому он продолжил. — После Оксвелла я был не в состоянии интересоваться женским полом.
— Смертное проклятье.
— Ага. Кто-то их этих ублюдков сумел не сойти с ума от боли. Терпел боль и думал обо мне, пока не издох.
— А теперь угадай, чем заплатили Картаэльцы?
— Да ладно, смертное проклятье не снять.
— Тогда маги прекрасно бы истребили друг друга и без нашей помощи.
— В общем, сам понимаешь, мне сейчас померать никак нельзя. Я, можно сказать, только жить начинаю. Даже о стране думать некогда.
— Поселитесь где-то в деревушке и будете портить девственниц как заведенный?
— И оставить такую угрозу всем вам?
— Нет, дорогуша, я должен умереть. Как ты это сделаешь, не интересно. Завтра получишь конверт, с адресом моего двойника, используй с умом. Все, я исчезаю. — Канцлер поднялся с кресла и, оставив Ратлера в плену бешеных мыслей, вышел вон.
