Роберт Динсдейл - Хижина в лесу
— Эту историю, утверждал… — решил подсказать он, но дед продолжал молча брести по снегу к шалашу.
Оленина жарилась на костре, а мальчик, сидя у пряничного домика, изучал выражение стариковского лица в отблесках огня, пытаясь разглядеть в нем человека, которого впервые увидел в проеме двери городской квартиры. Что скрывается в глубине этих темных глаз, которые когда-то были ясно-голубыми? Теплится ли жизнь в дереве, чья кора мертва и покрыта изморозью? Если на коже выпал иней, значит ли это, что сердце под ней мертво?
Во время еды мысли его перекинулись на девочку.
— Деда, можно мне пойти поиграть в бабушкином доме?
Старик, вгрызаясь в оленье мясо, взглянул на внука.
— Этот дом уже не дом твоей бабушки. Они отобрали у нас дом, но оставили лес.
Мальчик наелся до отвала. Мяса было больше, чем он мог себе представить, больше, чем мог справиться его желудок. Оно было питательным, красным на цвет и на вкус отдавало бескрайним лесом. Дед сказал, что оленину надо есть недожаренной, с кровью, тогда мясо передаст тебе свои силы. В противном случае вся сила утечет вместе с жиром в костер и с шипением сгорит там без остатка. Мальчик съел, сколько смог, и залез в пряничный домик, сытый до тошноты. Он думал о том, что где-то в лесу лисы и рыси пиршествуют на останках оленя, а тысячи мелких лесных зверьков собираются отовсюду полакомиться мясом…
Настало утро. Весело танцевали высокие языки пламени костра. Деда нигде не было видно. Остался, правда, широкий, словно траншея, след, исчезающий где-то в сосняке.
Мальчик как раз согревался недоваренным бульоном, когда его взгляд привлекли три небольших снежных холмика, украшенные чем-то сверху. Поднимающийся дым мешал разглядеть, что же это такое. Отставив консервную банку, мальчик поднялся на ноги и, обогнув костер, увидел, что в бумажных одеяльцах-салфеточках, теперь крепко-накрепко примерзших, лежат три пряничных человечка, такие же, как и тот, что хранился у него в пряничном домике.
Мальчик хотел со всех ног броситься к ним, но сдержался и начал осторожно приближаться к странным холмикам. Каждый пряничный человечек имел разного цвета и вида украшения, пижамы из глазури и чепчики. У одного не хватало изюминки-глазика. У другого засахаренная вишня изображала удивленно открытый ротик. Сначала мальчик не решался к ним прикоснуться. Со стороны это напоминало ловушку с положенной в нее приманкой. Он и сам делал нечто подобное, вот только вместо печенья использовал кусочки бельчатины или сердце ласки, любое мясо, способное привлечь голодную лисицу. Мальчик обошел вокруг холмиков, стараясь на поддаться зову сахара и меда.
— Так и будешь ходить и смотреть?
Мальчик резко развернулся и уставился на заросли папоротника за спиной. День сегодня выдался сумрачным, а дым, поднимающийся от костра, еще больше затруднял видимость, но ему все же удалось разглядеть Лену. Рядом крутился Мишка. Шерсть у него на холке стояла дыбом. Видно, так пес защищается от зимней стужи.
— Ты мне спасибо скажешь или как?
Мальчику понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что же происходит. Его удивление сменилось чувством стыда. Видно, Лене удалось каким-то образом его выследить, и теперь она может наблюдать за ним, как он за ней. Впрочем, девочка ничего не смыслит в том, как идти по следу. Мальчик растерянно огляделся. Костер и дом из веток со сложенными из снега стенами скрыть было никак нельзя.
— Ладно, поговорим об этом позже. Будем считать, что сегодня ты играешь со мной в молчанку.
— Я не играю, — возразил мальчик.
— Ну, тогда я жду благодарности.
— За что?
— Я же тебе принесла…
— Что принесла?
— Пряничных человечков. Мама таких печет, но я не решаюсь их есть. Слишком уж они красивые.
Мишка рванулся вперед, шумно втягивая воздух, принюхиваясь к запаху, исходящему от пряников.
— Вот, значит, где ты живешь…
Мальчику почудилось, что он слышит хруст сучка под сапогом и мягкое шлепанье усохшей ноги.
— Ты не можешь здесь оставаться, — хотел прошептать он, но звонкий мальчишеский голос заполнил собой, казалось, весь лес.
— Я догадывалась, что ты живешь в лесу, но не представляла, что в таких условиях. Ты мальчик-маугли?
— Мальчик-маугли? — не понял он.
— Ну, мальчик, воспитанный волками. Я слышала, что в России есть один такой.
— Но мы же не в России.
— В России не так уж плохо. Папа однажды возил меня туда. Он даже подумывал о том, чтобы переехать в Россию жить. У них там огромные леса. Ты даже представить себе не можешь, насколько огромные. Мой папа — лесоруб.
— А что делает лесоруб?
— Рубит деревья. Я бы хотела, чтобы он поскорее срубил все деревья в этом лесу. Тогда мы сможем отсюда уехать…
Девочка подошла к пряничному домику совсем близко. Она явно намеревалась отодвинуть в сторону закрывающие вход сосновые лапы и пролезть внутрь. В три прыжка мальчик преодолел разделяющее их расстояние и загородил ей путь.
— Тебе надо уйти отсюда!
Почему-то, мальчик так и не понял почему, Лена довольно улыбнулась. Одна из косичек выпала из-под капюшона ее куртки, и девочка заправила ее обратно.
— Зачем уходить? Я только что пришла.
— Скоро вернется мой дед.
— Ты не хочешь со мной поиграть?
— Если дедушка…
Воспользовавшись удобным моментом, девочка проскользнула мимо него в шалаш. Секунду мальчик чувствовал себя так, словно угодил в ловушку, хотя, по правде говоря, это он был снаружи, а Лена — внутри пряничного домика. Ничего не оставалось, как лезть вслед за ней. Мишка, смешно фыркая, пробрался за детьми между сосновыми ветвями.
В шалаше девочка выпрямилась во весь рост. Из земли то тут, то там пробивались корни дуба. В углу были сложены сосновые ветки, служащие мальчику постелью. Рядом на земле лежал пряничный человечек.
— Вижу, и ты не смог его съесть! — просияла Лена. — Что нам с ним делать?
— Пожалуйста, — прошептал мальчик, — уходи отсюда.
— Знаю! Мы отрубим ему голову.
Девочка направилась к выходу, но у сосновых лап остановилась и вернулась на прежнее место.
— Ты серьезно здесь живешь?
Мальчик воспользовался выпавшим шансом и соврал:
— Нет. Я здесь не живу… Это секретное место… мое убежище…
— Понятно. Я вижу, ты тут спишь.
— Я тут изредка прячусь.
— Здесь все такое… мерзкое.
— У меня есть дом. И мама… И я…
Покачав головой, девочка вылезла из шалаша. Мальчик хотел последовать за ней, но Мишка не позволил, немилосердно хлеща мальчика по лицу хвостом и тыкаясь в него мордой. Видно, пес решил, что с ним хотят поиграть. Когда мальчик все же выбрался из шалаша, Лены нигде не было видно, только раздавался топот ее ног.
Мальчик прищурился, хотя свет снаружи был по-зимнему неярким, и тут, повернув голову, заметил розовые сапожки, замершие у костра. Что-то заставило Лену остановиться, но ничего, кроме языков пламени, мальчик пока не видел. Как ни странно, но огонь разгорелся не на шутку, пламя было гораздо больше, чем еще совсем недавно.
У ног девочки что-то блеснуло, и мальчик узнал топор. Снег, тая, сверкал на его лезвии. Казалось, топор так и просится девочке в руки.
Подняв голову, мальчик увидел ее широко раскрытые глаза. Сперва он подумал, что девочка смотрит на топор, соображая, как бы половчее отрубить пряничному человечку голову, но потом понял, что ее взгляд устремлен поверх костра. Мальчик взглянул туда же.
В отблесках пламени дед выглядел еще изможденнее, чем обычно. Он стоял, опираясь на палку, до ужаса ссутулившись, словно старая ведьма, над котлом. На лицо его свисали длинные пряди волос. От котла поднимался пар.
— Деда…
Старик повернул голову и сразу же узнал внука. Черты его лица смягчились, в глазах вспыхнули огоньки.
В сторону девочки старик даже не взглянул. Он обошел костер, и лицо его показалось из-за дымовой завесы.
— Кто она?
— Эта девочка живет в бабушкином доме.
Лена повернулась к мальчику. Ее розовые сапожки оттолкнули топор.
— В чьем доме? — удивилась она.
— Лена, это мой дедушка, — сказал мальчик.
— Но это же дикий человек из леса! Он охотился на оленя! Я все видела! Ты сам хотел, чтобы я за ним следила!
— Нет, не хотел, — запинаясь, возразил мальчик.
— И он говорил все эти ужасы… Почему ты мне ничего не сказал?
— Ну, это мой дед… Он привел меня сюда… в лагерь…
Лена с трудом оторвала взгляд от старика и посмотрела на пряничный домик.
— Все здесь неправда… грязные фокусы! — подзывая Мишку, заявила она.
Дед настолько сутулился, что сейчас казался ненамного выше Лены. Он сделал несколько шагов к ней. Пальто висело на нем мешком. Под ним старик казался усохшим до состояния карликового дерева, пострадавшего от бури.
