Глен Хиршберг - Дети Снеговика
– Мэтти, я порыскала утром в архивах и наткнулась на нечто странное; по времени это совпадает со смертью доктора. Не знаю, как это связано с тем, что вы ищете, и какое отношение к этому имеет ваш друг, но я подозреваю, что это может многое объяснить. Подозреваю, что пастор Франклин тоже так считает, хотя, признаться, меня озадачило его нежелание…
Тут Спенсер вскакивает на ноги и выхватывает у нее бумаги. Я отпрянул в ошеломлении. Элиза только чуть вздрогнула.
– Мне очень жаль, – продолжает она. – Мне правда очень жаль, пастор Франклин. Но на мой взгляд, у вас нет выбора. И я не понимаю, почему вы так сопротивляетесь.
– Так что он должен мне сказать? – спрашиваю я.
– Пошел ты…
– Скажите ему.
– Я лишь пытаюсь ее защитить, черт подери!
Он швыряет бумаги на стол, пряча лицо. Когда он поднимает на меня глаза, они горят в глазницах, как два нарождающихся черных солнца. Его тело не столько дрожит, сколько раскачивается на каблуках, сильно отклоняясь то назад, то вперед.
– Спенсер, где Тереза?
Он бухается на стул, безвольно уронив руки, словно я выпустил из него весь воздух, благодаря которому он мог держаться прямо.
Он знает. И всегда знал.
1977
Отец затащил меня в дом, обхватил за плечи и прижал к себе. Мать кричала в трубку, вызывая полицию. Я попытался освободить рот от его свитера и быстро заговорил:
– Пап, я думаю, если бы я мог поговорить с Терезой…
– Ш-ш-ш, – остановил он меня.
– Правда, пап. Я думаю, она что-то видела. Может, он вовсе не…
Наш двор взорвался сполохами огней. Первые три полицейские машины и знакомый красно-белый фургон бригады «Специального выпуска» подкатили одновременно, визжа гудками и сиренами. Все четыре колымаги «закренговались» перед дренажной канавой в торце нашего газона. Конвульсирующие огни «мигалок» и один слепяще-белый луч прожектора телевизионного фургона рыскали по окрестной территории. Боковая дверь фургона отъехала в сторону, и из него выпрыгнула Корал Кларк, выездной корреспондент «Специального выпуска». Волосы у нее были зачесаны на манер Фарры Фосетт,[74] белоснежная куртка, в которой она всегда появляется на экране, наглухо застегнута, воротник плотно облегал шею.
Корал Кларк с бригадой из двух операторов подошли к нашей двери первыми. Отец почему-то отступил назад, а меня понесло на улицу. Я был зачарован огнями, камерами и воркующим голосом Корал Кларк. Призраки отделялись от теней деревьев на нашей подъездной аллее и сползались ко мне. Это соседи, твердил я себе, но лиц рассмотреть не мог. Они спазматически перемещались в вихре огней. В воздухе повис микрофон и закачался у самых моих губ, словно жирная черная оса.
– Что? – переспросил я Корал Кларк, когда до меня дошло, что она задала мне вопрос.
– Не отвечай, – сказал первый офицер полиции, прорвавшийся сквозь кольцо телевизионщиков. Я не видел его лица, но его бейдж мерцал в свете огней, как у какого-нибудь мультяшного спасателя, который явился, чтобы вызволить меня из беды. На бейдже стояло его имя: сержант Росс. Он положил свою огромную руку мне на плечо и сказал: – Пойдем в дом, сынок. – Голос у него был густой и тягучий, как сироп.
Ни с того ни с сего я вдруг залился слезами, и моментально зажужжали камеры. Скорее всего, это были слезы паники. Я не знал, что делать и что говорить. Но чувствовал необходимость срочно сказать кому-нибудь правду. Я не хотел говорить это ни телевизионщикам, ни полисмену. Я думал, что меня посадят в тюрьму, что мисс Эйр и миссис Джапп возненавидят меня лютой ненавистью. Но больше всего я боялся, что мне никогда не разрешат увидеть Терезу.
– Ты видел его лицо? – снова спросила Корал Кларк.
Все еще находясь под гипнозом мерцающего бейджа сержанта Росса и красного от огней снега, я отрицательно покачал головой.
– Машину, – промямлил я, как только ледяной воздух прорвался в мои легкие. По моей задумке, синий «гремлин» проехал по дороге на Сидровое озеро. Он исчез за поворотом, мигнув тормозными огнями. – Она была ржавая. И синяя.
– А твой друг – Спенсер, кажется?
– Он мне помахал, – сказал я, думая о близнецах Кори – как в момент похищения они весело шагали за волосатым мужчиной. Потом я вообще перестал думать. Только в каком-то оцепенении поднял руку и помахал Детройту.
– Отлично! – воскликнул один из операторов.
– Заткнись, старик! – осадил его другой.
Кора Кларк погладила меня по голове. Она была в ярко-красных перчатках, которые еще пахли кожей. Лица соседей были словно выжжены огнями – ни глаз, ни губ, ни носов. Сержант Росс опустил руку мне на спину и буквально пронес меня сквозь толпу. Когда я вошел в дом, родители обхватили меня и принялись рыдать. Стиснутый их телами, я учуял их запах. Словно я присутствовал на собственном зачатии, зависнув так между ними, – тот я, которым я был уже в тот момент, когда они меня сделали. Мало-помалу я стал выходить из ступора самосохранения и попытался заговорить. Мой шепот нельзя было не услышать – сам я слышал его отчетливо.
– Это ложь, – сказал я, и по коже побежали колючие мурашки. Я попытался повторить это погромче, но чем больше старался, тем крепче слова слипались в горле, пока не превратились в неразличимое «этоложэтоложэтоложь».
Рука сержанта Росса снова упала на мое плечо, как лепешка снега с крыши, и он стал подталкивать меня к дивану в гостиной. С перепугу я уперся пятками в ковер, но это было бесполезно. Он подождал, пока я сяду, и потом устроился рядом, всей своей массой прижимая меня к подлокотнику. Мозги у меня зашипели от шквала раскаленных мыслей. Я не мог оторвать глаз от этого нелепого мерцающего бейджа. Твердые пластинки черной лакрицы торчали из кармана под ним, как авторучки. Поймав мой взгляд, сержант предложил мне одну. Я взял, но жевать не стал – не было желания. Должно быть, он из отдела по работе с детьми, решил я.
– Мне кажется, Тереза что-то видела, – сказал я и тут же закусил обе щеки. – Она была в окне.
У сержанта Росса не дрогнул ни один мускул, не упал взгляд, не изменился голос.
– Кто такая Тереза?
– Моя подруга. Она живет здесь неподалеку. Мы со Спенсером играли у нее во дворе. Нам надо было с ней поговорить. Срочно. Мы…
– Мэтти, – перебил сержант Росс. Его голос звучал как флейта заклинателя змей. – Почему бы нам не начать с самого начала?
Я уперся взглядом в буквы на бейдже. Грудь у сержанта мощная. И он молодой.
– Мэтти, что вы со Спенсером делали сегодня вечером?
Я пожал плечами:
– Играли.
– Во что?
– Не знаю. Возились в снегу. – При этих словах я залился краской, и голос у меня задрожал.
– Мэтти, вы не заметили – за вами никто не шел?
Я покачал головой:
– Мы приехали на автобусе. Не знаю, может, кто-то ехал за автобусом.
– Но насколько ты помнишь, на улице никого не было.
– Вот если бы мы с вами сходили к Тер…
– Позволь мне спросить тебя вот о чем. Если бы Спенсеру удалось убежать, куда бы он пошел?
– Не знаю. Ко мне, наверное, если бы убежал сразу.
Сержант немного помолчал, потом спросил:
– А у Спенсера дома все хорошо?
Мне вспомнилась миссис Франклин в своем золотом плаще, и незнакомая, неясная грусть полоснула по мне, как отдаленная вспышка молнии.
– Не думаю, что его мама счастлива.
И снова сержант Росс умолк, но я ощущал на себе его взгляд. Когда я наконец посмотрел в его сторону, он сказал:
– Занятный ты мальчик, Мэтти.
Интересно, насколько занятным я покажусь ему, когда он узнает, что я все наврал, подумал я и снова закусил щеки, на этот раз до крови.
Сержант Росс наклонился вперед:
– Значит так, Мэтти. Теперь я хочу, чтобы ты как следует сосредоточился. Забудь, что ты в этой комнате. Думай об улице. Думай о сегодняшнем вечере. – Он так это сказал, как будто все произошло не полчаса назад, а когда-то раньше. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне о самом последнем моменте, когда ты был точно уверен, что Спенсер с тобой.
– У Дорети на заднем дворе, – с ходу ответил я, радуясь, что разговор вернулся к Терезе. – Я бросил в него снежок, и вдруг увидел в окне Терезу. Надо туда пойти. Идемте!
– Мы кого-нибудь пошлем, Мэтти. Попытайся успокоиться.
– А я как же? – Я вскинул голову, словно мне бросили вызов, но потом заставил себя ее опустить. Мне не понравилось, как этот сержант на меня смотрел. – Без меня нельзя! – Слезы ручьями потекли по лицу.
– Мэтти, – сказал сержант Росс своим сиропно-тягучим голосом, – помоги мне понять, что ты хочешь сказать.
Я сделал глубокий вдох, потом еще один и смахнул слезы, но тут же набежали новые. Это все равно что смотреть сквозь лобовое стекло, заливаемое проливным дождем.
– Тереза… – начал я как можно спокойнее, – она… ей сейчас очень грустно. Она сидит за «Столом одиночества». Она видела, как задавили мистера Фокса, и сидела в его крови.
Тут сержант Росс впервые заморгал от удивления.
