Брендан Кили - Евангелие зимы
– Я должен его увидеть, – сказал я. – Мне страшно, но, по-моему, я должен к нему пойти.
– Я с тобой, – заявила Джози. – Тебе необязательно идти одному.
Я вызвал машину, попросив ожидать на улице. Когда машина приехала, мы тихо спустились по главной лестнице и без проблем вышли с парадного хода, как и обещала Джози. Мы были одеты для школы, но поехали в окружную больницу, надеясь, что Марка еще не успели никуда перевести.
Нам повезло – он был там, на втором этаже, но днем его должны были перевести в крупную клинику в Нью-Хейвене. Джози спросила медсестру на посту, нет ли в палате родителей Марка. Мне такое даже в голову не приходило, поэтому, когда медсестра ответила, что они сегодня еще не приходили, я испытал неимоверное облегчение. Я пока не был готов с ними встречаться – сперва мне нужно было увидеть Марка. Джози обхватила меня обеими руками, и медсестра повела нас в палату. Голова у меня кружилась, подъем на лифте на один этаж показался вечностью. От ярко-белого флуоресцентного света в коридорах я почувствовал себя грязным и беззащитным, но когда медсестра привела нас в маленькую палату, у меня отлегло от сердца: у Марка свет был приглушенным.
Возле койки стоял стул, но ни Джози, ни я не стали садиться. В палате было тесно от приборов, трубок, капельниц и всяких проводов, которые поддерживали в Марке жизнь. Мы обнялись, стоя у больничной койки, и Джози стиснула мою руку. Марк осунулся и побледнел, щеки глубоко запали, обтягивая скулы. Он походил на собственный призрак. Койка была установлена под наклоном. Глаза Марка были закрыты – можно было решить, что он дремлет, если бы не искаженное, изменившееся из-за трубок в носу и во рту лицо. Если бы он спал, его мучил бы сонм кошмаров, рождавшихся под веками. Это был не Марк, которого я видел спящим в канун Нового года, когда его губы размыкались в такт дыханию с легким звуком, прежде чем он заснул. В ту ночь его голова клонилась ко мне, а на губах играла сонная улыбка. Сейчас я едва мог смотреть на него: это была лишь оболочка моего друга, заключенного, запертого в аду безмолвия.
Джози почувствовала, что я отодвигаюсь, и удержала меня. Она потянулась к Марку. Его рука лежала поверх одеяла, и Джози переплела свои руки с его. Так с ее помощью мы снова стали вместе. Джози посмотрела на меня и перевела взгляд на Марка.
– Марк, – сказала она, – нам тебя не хватает. – Повернувшись ко мне, она улыбнулась.
Я посмотрел на Марка.
– Прости меня, – наконец выдавил я, и тут будто прорвало плотину: хлынули слова. Я рассказал ему все, о чем накануне говорил с Джози: об отце Дули, отце Греге, Джеймсе, о самом Марке и обо мне. – Ты не один, – повторил я. – Я хотел тебе сказать, что ты не один. Я расскажу об этом всем.
Джози держала нас за руки, пока я говорил. В разное время люди вроде Донована-старшего, отца Грега, учителей и даже матери и Елены пытались учить меня, кем и каким я должен быть, но сейчас, глядя на Джози, я гадал, не сводится ли эта наука к совсем несложной дилемме: либо ты человек, который в нужную минуту оказывается рядом, либо нет. Разве не в те минуты, когда на пределе сил удается достучаться до другого человека, наконец обретаешь настоящего себя, который так долго был спрятан под маской? Не тогда ли, полностью раскрывшись и обнажив душу перед другим, мы создаем возможность понять друг друга? А как быть с возрождением способности любить? Может, в наших силах создать и такую возможность?
Я наклонился к Марку и поцеловал его в лоб.
Выпрямившись, я увидел в дверях палаты улыбающуюся медсестру.
– Извините, – сказал я.
– Нет-нет-нет, – возразила она, – не извиняйтесь. Делайте то, зачем пришли. – Она снова улыбнулась и пошла в другую палату.
– Марк, – сказал я своему другу, – обещаю, я всем расскажу.
Мы с Джози спустились на больничную парковку, решив, что прежде всего мне надо поговорить с родителями Марка, а потом продолжить свой марш от дома к дому, пока все не узнают правду. Джози напомнила, что она меня поддержит, и добавила, что марш может начаться и с двух участников, а там увидим.
– Я же говорила, это у меня в планах на новый год, – улыбнулась она. – Я с тобой.
– А я с тобой.
Мы побежали вдоль заснеженного бортика парковки на улицу, а оттуда через центр, мимо поля для гольфа, в район Ковольски. Я бежал не ради прощения, Джози бежала рядом со мной не потому, что простила меня, и в конце пути нас не ожидала награда. Не сбавляя скорости, мы мчались через весь город, и я бежал будто в стае собственных страхов, не отстававших от меня.
И только у дома Марка, остановившись, чтобы отдышаться, я почувствовал холод: свирепый ветер, который принес вчерашний снегопад, еще не стих. Джози обняла меня, и вот, собственно, и все, что случилось той зимой, если коротко: несколько теплых тел, незнакомцы, с которыми я захотел поближе познакомиться, прежде чем уйдут они или я.
Мы поднялись по аллее к крыльцу, и я вдавил кнопку звонка. Каблуки Барбары простучали по деревянному полу. Она отодвинула занавеску и испуганно уставилась на меня. Пока она отпирала дверь, я не глядя нашел руку Джози, и она сжала мою ладонь. Раньше так же сделал Марк, подумал я. Среди чужих враждебных голосов Марк когда-то взял меня за руку, а ведь одного этого естественного жеста бывает достаточно, чтобы укрепить наше мужество, когда нам под негодующий гвалт предстоит шагнуть в завтрашний день.
От автора
Прежде всего я хочу сказать, что пострадавшие дети и семьи с аналогичными историями реально существуют. Надеюсь, мне удалось воздать должное мужеству, достоинству и редкой человечности тех, кто еще ищет возможность поделиться пережитым, и тех, кто не побоялся рассказать о масштабах эпидемии педофилии, глубине морального падения причастных к ней и о системе, которая это допустила и покрывала.
Хочу поблагодарить моего друга и суперагента Роба Вейсбаха, который никогда не сдается. Его кипучая энергия, советы и творческое видение помогли сделать из этой истории книгу, которой я сегодня горжусь. Спасибо моему другу Дэвиду Гроффу: без его консультаций, поддержки, редактуры и заботы роман никогда бы не увидел свет.
Для меня большая честь войти в «семью» Маргарет К. Макэлдерри. Спасибо Джастину Чанде и всем в «Саймон и Шустер для детей» – от редакторов и корректоров до верстальщиков и дизайнеров обложки. Спасибо замечательному отделу маркетинга и продаж: вы сделали своей профессией заставлять людей читать, я восхищаюсь вами и благодарю за работу с моим романом. Особая благодарность бесстрашному редактору Руте Римас, чья концепция и правка подчеркнули достоинства книги, а энтузиазм помог сделать историю Эйдена достоянием гласности.
Спасибо Джонатану Раббу, за чьим столом мы сиживали много лет назад: в его мастерской появился этот роман. Однако чтобы вырастить это дитя, понадобилась другая деревня, и я благодарен литературному сообществу Городского колледжа Нью-Йорка за то, что они стали этой «деревней». Спасибо, что вы столько вечеров (хотя их всегда будет мне не хватать) провели в «Саундз энд Дублин хаус», обсуждая наши и чужие книги и всякий раз напоминая мне, почему нам не все равно и почему мы вообще беремся за перо.
Спасибо Фреду Рейнольсу, чья поддержка и наставничество (и приглашение в Арчер-Сити) помогли мне создать себе имя в литературе и определиться с приоритетами не только в творчестве, но и в иных сферах. Глубокая благодарность Биллу Липпману, Дебби Химмельфарб и их команде – они сразу поверили в мою книгу. Через премию Дорис Липпман за литературное творчество они ознакомили общественность с этим романом и попросили отнестись к нему внимательно.
Я не состоялся бы как писатель без двух моих литературных мам, Линси Абрамс и Фелиции Бонапарте, этих двух интеллектуальных, духовных и философских ядер, вокруг которых я вращался в годы учебы в аспирантуре: вы пробудили меня к новой жизни в любви с литературой, и за это я перед вами в неоплатном долгу.
И, наконец, хочу поблагодарить свою семью, клан Кили-Шэннон-Чаффи. Спасибо Хайде и Джону за то, что взяли меня под крыло: ваши блестящие рекомендации, мудрость, знание жизни и книг и ваши идеи повлияли не только на роман, но и на меня. Спасибо Джошуа, Найлу и Триш, братьям и сестре: я безмерно восхищаюсь вашим образом жизни и пойду за вами на край света; ваша неисчерпаемая поддержка и ободрение не раз спасали меня во время работы над романом. Теда, моего большого брата, благодарю за неиссякаемый энтузиазм, способный подпитывать близких хоть всю жизнь, и за постоянное напоминание, почему нельзя прожить жизнь без приключений. Спасибо бабушке Джейн – ее сила духа, любовь, вера, глубокая мудрость и сияющая улыбка всегда были для меня путеводными звездами. Особенно хочу поблагодарить своих родителей, Мэриэнн и Тома, научивших меня определяться с принципами, жить согласно им и любить ближнего – что и значит быть человеком. Отдельное спасибо отцу, единственному настоящему писателю в нашей семье, без чьей красной ручки, настойчивости и терпения я никогда бы не выучил английский язык.
