Джоджо Мойес - Девушка, которую ты покинул
Ей трудно подходить к Полу Маккаферти с той же меркой, какой Мо меряет всех мужчин. Она считает их помешанными на порнухе, порочными, никчемными, корыстными бездельниками. Пол же очень прямой и для Лив — как открытая книга. Именно поэтому он и не захотел делать карьеру в своем спецотделе нью-йоркской полиции.
«По мере того как ты поднимаешься по служебной лестнице, все черное и белое постепенно становится серым», — объясняет он.
И только когда он заводит разговор о сыне, речь его становится неуверенной и с него мигом слетает вся решительность.
— Развод — жуткое дерьмо, — говорит он Лив. — Мы пытаемся себя убедить, что с детьми все в порядке, что лучше уж так, чем заставлять их слушать, как двое не слишком счастливых людей орут друг на друга, но боимся узнать у них правду.
— Правду?
— Да. Чего им на самом деле хочется. Потому что знаем ответ. Он может разбить нам сердце. — Пол задумчиво смотрит вдаль, но уже через несколько секунд снова улыбается: — И все же Джейк — хороший парень. Действительно хороший. Слишком хороший для нас с Леони.
Ли нравится то, что он типичный американец, не такой, как другие, и к тому же полная противоположность Дэвиду. Пол по природе своей очень обходительный, он из тех мужчин, которые всегда пропускают даму вперед, распахнув перед ней дверь, причем не из желания сделать красивый жест, а потому что ему просто в голову не может прийти не открыть перед женщиной дверь. А еще в нем чувствуется скрытая властность характера: когда он идет по улице, люди стараются уступить ему дорогу. Но похоже, он этого даже не замечает.
— Боже мой, не стоит принимать все так близко к сердцу, — говорит Мо.
— Что? Я только хочу сказать, что приятно проводить время с кем-то, кто…
— С кем собираешься перепихнуться на этой неделе, — фыркает Мо.
Но Лив пока не приглашает его в Стеклянный дом. Мо чувствует, что подругу гложут сомнения.
— Ну ладно, Рапунцель. Если так и собираешься сидеть в своей башне, то должна хотя бы позволить своему принцу подержаться за твои волосы.
— Не понимаю…
— Я вот что думаю, — говорит Мо. — Мы должны сделать перестановку в твоей комнате. Слегка изменить дом. Иначе ты так и будешь переживать, что привела кого-то в дом Дэвида.
Правда, у Лив имеется сильное подозрение, что перестановкой мебели дела не исправишь. Она в любом случае будет переживать. Но во вторник днем, когда у Мо выходной, они передвигают кровать к белой бетонной стене, которая идет, как своеобразный спинной хребет, через центр дома. Честно говоря, здесь не самое подходящее место для кровати, но Лив не может не признать, что есть в этих переменах нечто вдохновляющее.
— Ну а теперь, — улыбается Мо, глядя на «Девушку, которую ты покинул», — картину перевешивать будем?
— Нет. Она остается.
— Но ты же сама говорила, что Дэвид купил ее специально для тебя. Что означает…
— Неважно. Портрет остается. И кроме того… — Лив, прищурившись, смотрит на женщину на картине. — Думаю, в гостиной он будет выглядеть неуместно. Картина… слишком интимная.
— Интимная?
— Она… сексапильная. Ты не находишь?
— Нет, не нахожу, — вглядывается в портрет Мо. — По мне, так лучше туда повесить большой плазменный телевизор.
С этими словами Мо уходит, а Лив продолжает смотреть на картину и впервые за долгое время не чувствует острого приступа тоски. «Как думаешь, — спрашивает она девушку, — может, действительно настало время идти дальше?»
В пятницу утром все начинает идти наперекосяк.
— Итак, у тебя самое настоящее свидание! — Отец делает шаг вперед и заключает ее в медвежьи объятия.
Сейчас в нем ключом бьет joie de vivre.[28] Он опять говорит одними восклицательными предложениями. И к тому же полностью одет.
— Он просто… Папа, я не хочу делать из свидания целую историю.
— Но это же замечательно! Ты красивая молодая женщина! Так предназначено самой природой! Ты должна расправить крылья, показать все, на что ты способна!
— Папа, у меня нет крыльев. И насчет способностей я тоже не слишком уверена.
— А что ты собираешься надеть? Может, что-нибудь поярче? Кэролайн, что ей надеть?
Кэролайн идет на кухню, на ходу закалывая длинные рыжие волосы. Она только что ткала гобелен, и от нее слегка попахивает овцой.
— Майкл, ей уже тридцать лет, и она вполне способна сама подобрать себе гардероб.
— Но ты только посмотри, что на ней надето! Она так и осталась верна эстетическим пристрастиям Дэвида: все вещи исключительно черные или серые, причем абсолютно бесформенные. Дорогая, бери пример с Кэролайн. Посмотри, какие цвета она носит! Такая женщина всегда привлекает внимание…
— Твое внимание может привлечь женщина, даже одетая, как вьючное животное, — беззлобно говорит Кэролайн, включая чайник.
Отец стоит за ее спиной, прижимаясь к ней всем телом. Его глаза закрыты в экстазе.
— Мы, мужчины, первобытные существа. Наш взгляд притягивает все яркое и красивое. — Открыв один глаз, он придирчиво рассматривает Лив: — Быть может, тебе стоит одеваться не так мужеподобно, что ли.
— Мужеподобно?
— Мешковатый черный свитер. Черные джинсы. Отсутствие косметики. — Слегка отступив, отец придирчиво ее разглядывает. — Не чувствуется сладкоголосого пения сирены.
— Лив, носи то, в чем тебе удобно. И не обращай на него внимания, — вмешивается в разговор Кэролайн.
— Так ты считаешь, что я кажусь мужеподобной?
— Напоминаю, что вы встретились в гей-баре. Возможно, ему и нравятся женщины, у которых слегка… мальчиковый вид.
— Ты просто старый дурак, — подводит итог разговору Кэролайн и с кружкой чая в руках покидает кухню.
— Значит, я похожа на лесбиянку, исполняющую роль «мужчины»?
— Я просто хочу сказать, что ты можешь подать себя в более выгодном свете. Возможно, сделать легкую завивку. Надеть пояс, чтобы подчеркнуть талию…
Кэролайн снова просовывает голову в дверь:
— Дорогая, совершенно не важно, что на тебе сверху надето. Главное то, что под одеждой. Самую важную роль здесь играет белье.
Отец смотрит ей вслед и чмокает губами.
— Белье, — мечтательно произносит он.
— Спасибо, пап. Теперь я себя чувствую намного лучше, — оглядев свою одежду, говорит Лив. — Просто… замечательно.
— На здоровье. Обращайся в любое время, — хлопает он рукой по сосновому столу. — И обязательно сообщи, как все прошло! Надо же, свидание! Потрясающе!
Лив разглядывает свое отражение в зеркале. Последний раз мужчина видел ее обнаженной три года назад, а обнаженной и одновременно трезвой, когда ей было не все равно, — то четыре. Она последовала совету Мо: сделала депиляцию, оставив на теле только узкую полоску растительности, натерла скрабом лицо, помыла голову с кондиционером. Ей пришлось хорошенько порыться в ящике с нижним бельем, прежде чем удалось найти что-то более-менее соблазнительное и не слишком старушечье. Отложив в сторону щипчики, она в виде исключения подпилила ногти на руках, а ногти на ногах покрыла лаком.
Дэвида такие вещи абсолютно не волновали. Но Дэвида больше нет рядом.
Она инспектирует свой гардероб, пытаясь отыскать хоть что-то среди вешалок с черной и серой одеждой, практичными, но унылыми брюками и джемперами. В результате останавливается на черной юбке-карандаше и джемпере с V-образным вырезом. А к ним подбирает пару красных лодочек на высоком каблуке, с бантиками спереди, которые она надевала всего один раз, на свадьбу, но так и не решилась выбросить. Возможно, туфли уже не слишком модные, но они явно отличаются от той обуви, что носят лесбиянки, играющие роль «мужчины».
— Вот это да! Приятно посмотреть! — Мо, которой надо заступать в дневную смену, стоит уже в жакете, перекинув через плечо рюкзак.
— А не слишком ли? — держась за щиколотку, спрашивает с сомнением в голосе Лив.
— Выглядишь обалденно. Надеюсь, ты не надела бабушкины панталоны?
— Нет, я не надела бабушкины панталоны, — переводит дыхание Лив. — Хотя и не понимаю, почему вся одежда должна быть подобрана в соответствии с нижним бельем.
— Тогда вперед и постарайся ничего не усложнять. Я оставила для тебя цыпленка и салат в холодильнике. Тебе останется только заправить его. Заночую у Раника, чтобы не путаться под ногами. Так что весь дом снова в твоем распоряжении, — многозначительно ухмыляется она и закрывает за собой дверь.
Лив снова поворачивается к зеркалу. И оттуда на нее смотрит незнакомая, слишком расфуфыренная женщина. Лив, слегка ковыляя с непривычки на высоких каблуках, ходит по комнате и пытается понять, что именно сейчас выводит ее из равновесия. Юбка сидит идеально. Благодаря бегу, форма ног у нее красивая, почти скульптурная. Туфли служат необходимым ярким пятном, гармонично дополняя ее наряд. Нижнее белье красивое, но не вульгарное. Она складывает руки на груди и садится на кровать. Уже через час он должен быть здесь.
