Пьющие ветер - Буис Франк
— Так-так-так, похоже, у тебя гости, — произнес Линч, крепче сжимая талию Жюли Бланш.
— Уходите! — твердо сказала Марку девушка.
Марк склонил голову набок, как бы желая ухватить взглядом кусочек голубого неба.
— Оглох? Дама говорит, чтобы ты убирался.
У Марка было ощущение, что он находится под водой, так глухо звучал голос Линча. Он перестал что-либо различать, боролся с желанием вынырнуть на поверхность, ждал спасительное течение, которое отбросит от него это ненавистное тело и голос ненавистного тела, но звуковые волны наплывали, голос опускался в глубину, пока не достиг Марка, доставляя ему ужасные мучения.
— Пожалуйста, уходите, — повторила Жюли с уже меньшей твердостью в голосе.
Линч злорадствовал.
— Надо уметь проигрывать, — сказал он.
Не в силах говорить, Марк умоляюще посмотрел в глаза Жюли Бланш. Линч убрал руку с талии девушки и положил ладонь на револьвер.
— Убирайся отсюда, пока я не потерял терпение.
— Делайте, что он говорит, пожалуйста.
Марк резко вынырнул на поверхность. Звуковые волны исчезли. Он с трудом поднялся на ноги. С ненавистью посмотрел на Линча, пощадив при этом взглядом девушку. Затем оглядел извилистую улицу, усеянную пурпурными листьями клена и ликвидамбара, похожими на забрызганный кровью клинок. Люди, не работающие во второй половине дня, двигались по противоположному тротуару как в замедленной съемке, их маленькие силуэты как будто придавил к земле свет заходящего солнца. Еще Марк увидел каких-то насекомых, те кружились в том же неярком свете. Потом все пропало, и наступила темнота.
Несло потом, прогорклостью, мочой и смолой, и крошечные метеориты пересекали темное пространство. Марк с трудом открыл глаза. Метеориты полетали еще немного. Сначала он даже не пытался пошевелить головой, его щека как будто прилипла к гладкой, покрытой грязью деревянной дощечке. В поле его зрения появились перегородка и дверь-ширма, а за ними — узкий коридор. Он не знал, где находится, не понимал, сон ли это, или он только что проснулся. Когда он немного пришел в себя, то просунул руки между ног, наклонился вперед и принял сидячее положение. Его ступни ударились о землю. Звук срезонировал в черепную коробку, а затем угас, как огонь, который накрыли влажной тряпкой. Затем он различил стук сапог и еще один, непонятный, невыносимый звук. В коридоре появился Линч, он тащил за спинку стул, металлические ножки которого скребли по бетону с протяжным, мучительным скрипом. Он вошел, поставил перед Марком стул, сел, уперся локтями в бедра и облокотился подбородком на сжатые кулаки. Марк мгновенно понял, где он находится и что это не сон.
— Проснулся-таки, самое время!
— Что я здесь делаю?
Линч сделал вид, что очень раздражен.
— Видишь ли, я готов был поспорить, что первым в тюрягу загремит кто-нибудь из твоих братцев... Как же мы иногда ошибаемся.
— Почему вы меня заперли?
— Ты не заперт, дверь открыта.
— Так скажите, что я здесь делаю!
— Ты не притворяешься, ты правда ничего не помнишь?
Марк мотнул головой. Линч наклонился вперед, и сладкий аромат его дешевого лосьона после бритья смешался с другими запахами в комнате.
— Ты упал. Доктор сказал, что это какое-то недомогание, ничего серьезного, что просто нужно подождать, пока ты поправишься, и поскольку я неплохой парень, я любезно предложил позаботиться о тебе.
— Вы могли бы отвезти меня домой.
Линч откинулся на спинку стула. Раздражение исчезло с его лица.
— Я предпочел, чтобы ты был здесь, когда проснешься, хотел убедиться, что ты все верно понял...
— Что понял?
— Жюли Бланш, ты был возле ее дома, когда потерял сознание.
Марк помнил, как Линч сжимал талию девушки, но все остальное было словно в тумане.
— Я как раз говорил, что лучше тебе о ней позабыть.
Чернота рассеялась. Линч сочувственно покачал головой, наслаждаясь реакцией Марка.
— Видишь ли, колесо фортуны вращается не только в одну сторону.
Марк ничего не отвечал, его сильно тошнило.
— Молчишь!
Линч подождал несколько секунд, затем встал, обошел стул и положил руки на спинку.
— Значит, мы друг друга поняли.
Линч сделал вид, что уходит, но обернулся. Так вел себя персонаж фильма, который он смотрел множество раз.
— Уверен, ты прекрасно знаешь, что произошло в день смерти Ренуара и Саллеса, ты и вместе со своей семьей прикрываешь брата. Если вы настолько умны, насколько кажетесь, должны сказать мне правду, пока я не арестовал всех вас за сговор. Сейчас или никогда.
— Я говорил правду.
— Все вы друг друга стоите, — бросил Линч.
Марк посмотрел на него.
— Так что о милой попке Жюли Бланш можешь лишь мечтать, потому что она никогда не будет твоей, — сказал Линч, очерчивая в воздухе женские формы.
Он вышел из камеры. Но как только исчез из виду, его голос раздался в другом конце коридора:
— Тебе лучше убраться отсюда до того, как я выйду из туалета.
Линч считал себя сильным. В мозгу Марка снова начали летать метеориты. Одни бесследно пересекали пространство, другие сходились в одной точке и собирались вместе, мерцая, образуя звезду, за угасанием которой Марку оставалось лишь наблюдать.
Снейк вернулся к Роби, чтобы расспросить его и выяснить, не случилось ли чего-нибудь особенного, пока он был наверху. Кроме того, что Мабель поцапалась с Даблом и что Дабл выпил больше, чем обычно, Роби больше нечего было сказать. Снейк спросил, приходил ли тогда ночью в бар отец той девушки. Роби ответил, что нет, он уверен, что не видел его. Перед тем как покинуть бар, Снейк записал адрес официантки и ушел, переваливаясь.
Вдова Брок с сомнением окинула его взглядом с ног до головы и сказала, чтобы он ждал на пороге, как обычный посетитель. Через несколько минут Мабель вышла к карлику. Она сказала, что отвергла ухаживания Дабла, а затем покинула заведение через черный ход, чтобы избежать с ним встречи и как можно быстрее вернуться домой. С тех пор гиганта она не видела. Снейк наблюдал за ее реакцией, которая могла бы выдать определенную нервозность. Ничего существенного. Девушка казалась искренней, и ее версия ничем не отличалась от версии Роби. Он позволил ей вернуться в пансион, а потом долго стоял перед закрытой дверью. Обычно острое чутье карлика не помогало ему понять, что произошло в ночь убийства. Он медлил, слоняясь по улицам, прежде чем явиться к Джойсу.
*Джойс сидел в кресле за низким столиком, на котором стояла рюмочка для яйца, лежали столовые приборы и безупречно белая салфетка. Снейк хотел с ним поговорить. Джойс поднял руку, чтобы он замолчал, взял нож и аккуратно постучал лезвием по яйцу. Он выглядел хирургом, выполняющим трепанацию черепа и работающим как настоящий профессионал, с особой осторожностью. Джойс снял кусок скорлупы и положил его на край тарелки. Затем погрузил два пальца в отверстие и вытащил за шею эмбрион с выпученными, затянутыми пленкой глазами, покрытый грубым, пропитанным слизью пухом, похожим на клубок мелких ленточных червей. Сердце, все еще наполненное кровью, продолжало биться в этом маленьком деформированном тельце. Джойс разорвал мешочек с кровеносными сосудами, и маленькие лапки цыпленка безжизненно повисли. Он мгновение подержал тельце перед глазами, а потом проглотил птенца, как будто до этого совершил какой-то ритуал, чтобы суметь его проглотить. Он начал медленно жевать, и было слышно, как хрустят мягкие косточки. Закончив есть, Джойс вытер салфеткой рот, затем посмотрел на Снейка, и тот почувствовал себя таким же цыпленком.
— Вы один, — сказал Джойс.
Снейк повторил то, что долго крутил в уме:
— Дабл исчез. Мы ушли вчера вечером, как обычно, из «Адмирала», а когда я зашел за ним сегодня утром, его не было дома.
— Я полагаю, он иногда ночует не дома.
