Рышард Клысь - «Какаду»
— Не подходите ко мне!
Она покорно кивнула, в ее глазах мелькнул страх; поспешно миновав ее, я смешался с медленно двинувшейся в сторону туннеля толпой. У лестницы образовался затор, немцы задерживали всех мужчин с большим багажом и под вооруженным конвоем отсылали на другую сторону перрона. Было ясно, что идет тщательная проверка, я нерешительно потоптался на месте, а потом быстро повернул назад и, пробиваясь сквозь парализованную от страха толпу, ринулся в обратную сторону, но, не пройдя и нескольких метров, вынужден был снова остановиться — полицейские патрули то и дело врывались в толпу и выхватывали из нее мужчин, казавшихся им подозрительными.
Я понимал, что в этой ситуации мне будет нелегко выбраться со станции; можно, конечно, бросить чемодан и удрать, не думая о грузе, документы у меня были в порядке, во всяком случае, достаточно надежные, чтобы пройти контроль, однако я медлил, надеясь, что, может, удастся перебраться на соседнюю платформу, и, сделав шаг-другой, глянул туда, но и там было полно вооруженных полицейских; тогда я снова повернул в сторону туннеля и уже было кинулся вперед, как вдруг передо мной вырос здоровенный детина в кожаном плаще и взял меня за плечо.
— Halt![18] — крикнул он. Я чувствовал, что бледнею, на этот раз я уже точно попался, и терять мне нечего.
— Ausweis wollen Sie?[19] — спросил я с притворной рассеянностью, лихорадочно думая о спрятанном на груди пистолете.
Я решил выстрелить ему прямо в физиономию, сунул руку во внутренний карман пальто, пальцы уже коснулись рукоятки пистолета, как вдруг страшный удар в лицо отбросил меня в сторону, прямо на стенку вагона; я прислонился к ней, но тут последовал еще удар и еще, у меня потемнело в глазах, я осел на землю и, лежа с закрытыми глазами, почувствовал во рту соленый вкус крови. Я был так ошеломлен, что ничего не мог понять из того, о чем вокруг меня говорили, а когда наконец открыл глаза, с удивлением увидел наклонившееся надо мной багровое от злобы лицо майора и только тогда понял, что это он так орал надо мной, это он в тот самый момент, когда гестаповец неожиданно преградил мне дорогу, вдруг что было силы хватил меня кулаком, а теперь стоял, направив на меня пистолет.
— Du Schweine Pole! — рявкнул он с яростью и пнул меня ногой в зад. — Aufstehen! Aber schnell![20]
Я с трудом поднялся, из разбитого носа текла кровь и капала на полы пальто, тут же застывая черными сгустками; с удивлением я взглянул на свои измазанные кровью руки и лишь потом перевел взгляд на немцев, ведущих весьма оживленную беседу.
— Может, вам чем-нибудь помочь? — спросил гестаповец у майора.
— Спасибо, я справлюсь сам.
— Этого мы задержим.
— Нет, — решительно заявил майор. — Сначала он отнесет мои вещи в гостиницу. А потом я позвоню в полицию…
— Гостиница здесь недалеко.
— Да, — ответил майор. — Знаю. Я уже в ней останавливался.
— Надеюсь, вы справитесь с этой скотиной…
— Можете быть уверены!
Гестаповец почтительно поклонился майору.
— Бери чемоданы! — крикнул тот. — Пошли.
Беспрепятственно пройдя все кордоны, мы наконец оказались в туннеле. Я шел впереди, шатаясь, словно пьяный, под тяжестью двух увесистых чемоданов, а майор следовал за мной чуть справа, ни на секунду не выпуская из рук револьвера: мы миновали по пути несколько жандармских патрулей, я видел их удивленные взгляды и иронические улыбки, должно быть, я был хорош с окровавленной физиономией, майор приветствовал патрулей коротким гортанным «heil», а жандармы вытягивались перед ним в струнку, от усердия громко стуча подкованными каблуками сапог.
«Если он выведет меня с вокзала, я прикончу его, — думал я, постепенно приходя в себя. — Даже если это мне будет стоить жизни».
Я уже успел опомниться от полученных ударов и снова мог спокойно размышлять, кое-какое время в запасе у меня еще было; скорее всего, полагал я, майор имеет в виду расположенную неподалеку от вокзала гостиницу на Пиярской улице.
«Прежде чем доберемся до места, я найду какой-нибудь способ выпутаться».
Мы дошли до конца туннеля, теперь нужно было подняться по ступенькам; у входа с одной и другой стороны я снова увидел полицейские патрули.
«Они окружили весь район вокзала».
На середине лестницы, где-то на высоте первого этажа, я остановился, поставил на ступеньку чемоданы и с облегчением распрямил наболевшую спину, тяжело дыша, хватая воздух широко раскрытым ртом, так как в носу запеклась кровь. Сверху на меня подозрительно поглядывали жандармы, я чувствовал на себе их пытливые и недоверчивые взгляды.
«Не сейчас. Сначала надо выйти отсюда».
— Скорей! — крикнул майор со злостью. — Скорее, говорят тебе, если не хочешь, чтобы я еще раз пересчитал тебе ребра…
«Не успеешь. Я прикончу тебя раньше, как только мы выйдем отсюда. Твоя самоуверенность тебя погубит».
Я поднял чемоданы и двинулся по лестнице, майор — по пятам за мной; когда мы миновали последних часовых и вышли на привокзальную площадь, я сразу заметил множество крытых грузовиков и еще один полицейский кордон, а тут же за ним безмолвную и неподвижную толпу, напряженно ожидавшую своих близких, задержанных на перроне, услышал гул возбужденных голосов, а какая-то женщина при виде моего окровавленного лица заохала:
— Ах, боже мой, боже! Ах, боже, боже! Ах, боже милостивый!..
— О господи! Ну и разукрасили его!..
— Заткнись, дурак! Лучше бы помолчал…
— Проклятые негодяи! Нет на них управы!
Люди расступались перед нами, я видел вокруг испуганные лица, выражавшие ненависть и сочувствие.
«Ужасно глупо я, наверно, выгляжу. Вся физиономия и пальто в крови».
Мы ступили на тротуар и шли по самому его краю, вдоль стены деревянного барака.
«Он так уверен в себе, что не отобрал у меня даже оружия. Это его и погубит. Обе руки у меня заняты, но я все равно его прикончу».
Я оглянулся на майора, он по-прежнему шел за мной с правой стороны.
«Брошу ему под ноги чемодан. Он споткнется, и тут я его убью».
Мы повернули за угол барака и, обойдя стоявший у обочины грузовик с потушенными фарами, свернули на улицу, ведущую на Пиярскую, и чем больше отдалялись от вокзала, тем сильнее меня охватывало возбуждение и нетерпение, желание скорее покончить со всем этим, но я старался взять себя в руки, чтобы он раньше времени не догадался о моих намерениях, и лишь чуть ускорил шаг, понимая, что мне легче будет привести в исполнение свой замысел, если майор на быстром ходу со всей стремительностью споткнется о чемодан.
«Еще не сейчас. Еще несколько метров».
Я услышал за собою смех и с удивлением оглянулся.
— Не повезло тебе, а? — спросил майор с искорками иронии в глазах. — Вот и конец приключения. Говорил я, что это может плохо кончиться.
— Что делать! Попался. Придет время, и ты получишь свое, подлюга…
— О, не так скоро!
— Все равно сдохнешь…
— Ты раньше.
— Это мы еще посмотрим.
— Не доживешь и до утра.
— Дерьмо!
— Тебя прикончат.
— Но не в эту ночь.
— Прикончат тебя, — засмеялся майор. — Я знаю, как это делается.
— Плевать мне на них. Можешь им это сказать.
— Сам скажешь!
— Я им еще не то скажу, скотина!
— Ты твердый орешек, да? Но хватит ли сил выдержать все до конца? Они найдут способ превратить в тряпку и такого пижона, как ты.
— Обо мне не заботься. У меня хорошая школа.
— Не вздумай бежать, — предостерег майор и снова засмеялся. — За каждым углом тебя ждет смерть.
— Финиш у нас один. Только неизвестно, кто придет скорее.
— А неприятно умереть в такую ночь?
— Я был к этому готов. Умереть можно и в канун рождества. Но и ты, подлец, тоже в конце концов сдохнешь!
Мы приближались к углу Пиярской.
«Сейчас. Сейчас брошу ему под ноги чемодан».
— Стой! — крикнул майор.
Я тихо выругался, однако, чтобы не вызвать у него подозрений, послушно остановился, обернулся, поглядел на пустую, засыпанную снегом улицу и заметил грузовик — тот самый, мимо которого мы прошли на углу Вокзальной площади, — он медленно и тихо, с потушенными фарами полз вслед за нами; я глянул на огромные и мрачные, с затемненными окнами дома на противоположной стороне улицы, в квартирах этих домов, наверно, как раз сейчас люди садились за праздничные столы.
«Черт бы их всех побрал!»
Я повернулся к майору и спросил с нетерпением:
— Чего ждем?
— А куда ты спешишь, приятель?
— Давайте кончать эту игру, — сказал я. — До гостиницы уже недалеко…
А грузовик все приближался, я заметил двух парней, которые стояли на подножках по разные стороны кабины, держась за дверцы, и ждал, когда они проедут, их присутствие расстраивало мои планы.
