Бенуа Дютертр - Бунтарка
Растерянная, Ольга наморщила лоб в несколько недоуменном ожидании. Барон же, как обычно пребывающий в прекрасном настроении и увлеченный новым своим планом, поспешил успокоить ее:
– Ничего особенного, дорогой друг! Был небольшой ударчик.
Не без героических ноток он подробнейшим образом поведал ей свою драму. Среди ночи дочка обнаружила его лежащим без сознания возле холодильника в кухне их замка; и все-таки, как ни велико было несчастье, ему повезло: инсульт был небольшой, хотя рука и нога оказались парализованными. Правда, в эйфории Сиприана чувствовалась некоторая деланость. С тех пор как барону пришлось возмещать бездействие своих членов механикой кресла на колесах, стала еще явственней некая механическая принужденность его поведения: желание обязательно продемонстрировать, какой он жизнеспособный, активный и волевой, упрямое стремление не сдаваться и выглядеть жизнерадостным во что бы то ни стало.
– Дорогая Ольга, как я рад видеть вас!
И после паузы, уже не так громогласно, он сообщил заговорщицким тоном:
– Я еду по одному сумасшедше выгодному делу. На острове Йе предполагается установить две сотни ветродвигателей… Не хотите выпить бокал вина?
Судно взлетало с волны на волну. Барон пытался направить свое кресло к бару, но колеса не могли преодолеть постоянно возникающий подъем, и Ольга предложила помощь. Она подкатила барона к стойке, и там он, поставив свой экипаж на тормоз, заказал бокал белого вина. Голова его была чуть ниже стойки, которая находилась на уровне подбородка генерального директора, и это как-то способствовало их сближению. Ольга, которая была потрясена тем, что произошло с бароном, заказала еще чашечку кофе и воскликнула:
– Боже мой, как ужасно то, что с вами случилось!
Сиприан ответил с неизменной своей жизнерадостностью:
– Рука у меня восстанавливается очень быстро. И специалисты утверждают, что скоро я смогу ходить с палкой.
Он прикурил сигарету и вернулся к давней теме:
– Жаль, что вы отказались от пояса ветроэлектростанций. Это же гарантированное состояние.
После первой их встречи Ольга Ротенбергер испытывала некоторую симпатию к этому нелепому барону, расчетливому льстецу, но гедонисту, каким может быть только француз. Она охотно встретилась бы с ним снова, если бы только его настойчивое стремление сбагрить свои ветроустановки не вынуждало ее держаться на расстоянии. В рентабельность ветра она не верила, а главное, не терпела смешивать деловые отношения и чувства. Однако сейчас она предпочла не спорить с ним, а он тоном дальновидного финансиста разливался:
– Экология – это перспективнейший рынок. С тех пор как начались катавасии с климатом, для ветроэлектростанций открылись самые благоприятные условия.
– Ну полно, дорогой Сиприан, этого хватит, чтобы заставить крутиться стиральную машину, но не больше. Если серьезно, перспективы я вижу только у ядерной энергетики.
Продолжая свои доказательства, продавец ветроустановок действующей рукой сделал красноречивый жест:
– Я тоже, но вам никогда не удастся внедрить эту идею, так как ядерная энергетика – это воплощенное зло, сатана, правые, насилие, фашизм. В конце концов, даже в умах людей, которые думают как мы…
Его задор позабавил Ольгу. Она чуть насмешливо поинтересовалась:
– И вы серьезно полагаете, что жители позволят вам покрыть остров целым лесом белых стальных мачт и никак не станут реагировать?
– Я не могу вам сказать всего, эта встреча в некотором смысле… конфиденциальная. Меня попросили приехать сегодня вечером, чтобы переговорить об этом. Но если, дорогая Ольга, это вас интересует, я буду постоянно держать вас в курсе.
Что-то у всех сегодня назначены секретные встречи на острове Йе. Удивленная Ольга Ротенбергер подумала, уж нет ли тут какого-нибудь подвоха со стороны Менантро. А Сиприан в своем коммивояжерском запале продолжал разливаться:
– Вы исключительно умная женщина. Истинное удовольствие беседовать с вами…
Ольга посмотрела ему в глаза, и барон подумал, что его обаяние сработало и на этот раз. Да, совершенно несомненно, сегодня он тронул немку, но так, как трогает марионетка, ведомая нечистыми целями, которые зрители прекрасно видят. Уже слегка поломанный паяц продолжал демонстрировать упорную витальность, убежденный, что он умней и хитрей других, и в этой зажигательной, порой гротескной игре крылась трагическая и таинственная глубина… Ольга извинилась и, оставив инвалида наедине с бокалом белого вина, вернулась на палубу глотнуть свежего воздуха. Через несколько секунд бегущие по небу серые тучи, соленый запах ветра, мерный бег волн вернули социальным волнениям их подлинный размер. Глядя на море, она еще острей прониклась тем ощущением бесконечности, какое даже какая-нибудь искорка способна придать игре марионеток. «Вандея» приближалась к острову, на котором директриса ВСЕКАКО попыталась представить огромную чащу ветроустановок. Совершенно очевидно, этот проект был каким-то безумием, ложью Сиприана или тех, кто его вызвал, какой-то очередной махинацией. Не без тщеславия Ольга наблюдала за суетой прочих людей, убежденная, что она-то принадлежит к другой категории – тех, кто молча, без излишнего шума выстраивает мир.
Паром проплыл между яхтами и рыболовными судами и встал у причальной стенки Пор-Жуэнви-ля. Сиприана подняли на палубу два матроса, они же спустили кресло на колесах на набережную. И тут в порыве милосердия Ольга подошла к барону, чтобы помочь ему. Убежденный, что он набирает очки, Сиприан попросил докатить его до небольшой гостиницы, где он заказал себе на ночь номер.
4
Надо было выбрать оружие. Артюр щелкнул по изображению сабли. Тотчас Бунтарка начала рубиться с кровосмесительным отцом, представленным в облике похотливого гнома с эректированным членом. Многократно продемонстрировав выносливость, стремительность, ум, героиня наконец пронзила монстра. Дети, подвергавшиеся насилию, подошли к ней, чтобы поблагодарить, но Бунтарка тут же привычно протянула руку, как она это делала после каждого своего подвига… Она ожидала вознаграждения. Невинным жертвам пришлось уплатить по одной золотой монете или по четыре серебряных либо по корзинке с провизией. Когда освобожденные дети отдали причитающуюся дань, Бунтарка вскинула кулак и прокричала: «Смерть мировому капитализму!»
Сконструированная программистом героиня компьютерной игры – в облегающем боди, рельефно выделяющем каждый мускул, с орлиным профилем, словно вырезанным ножом, упругой походкой и точными движениями – была наделена недостижимым для человека совершенством: была идеально соразмерна, неутомима в бою и вечно носилась по дорогам – на своих двоих, верхом или в бронеавтомобиле… И сейчас Бунтарка устремлялась к очередной битве. На сей раз ей предстояло покарать преступного хозяина предприятия, который уволил всех своих рабочих. Утратившие работу собрались у дверей предприятия в ожидании героини, которая примчалась к ним. Она быстро нашла секретный код и открыла бронированную дверь. Артюр выбрал оружие (пистолет с глушителем), и она начала сражение с хозяином, который в конце концов рухнул на пол, продырявленный пулями. Тогда Бунтарка повернулась к безработным и протянула руку, требуя, чтобы они отдали ей свои сбережения, благодаря которым она сможет продолжить борьбу. Нагруженная золотом, серебром и провизией, она вскочила на мотоцикл, вскинула кулак и рванула с места, крикнув: «Смерть мировому капитализму!»
От звука этого голоса Артюр снова вздрогнул. «Бунтарка» – это была игра, предложенная инструктором компьютерного клуба на острове Йе своим ученикам. Видеоигра вскоре будет выброшена на рынок, а пока дана в порядке тестирования юным интернавтам. Когда Артюр ознакомился с ней, ему стало слегка не по себе. Эта виртуальная героиня напомнила ему маму: такое же сухое, угловатое тело, та же черная одежда, те же ярко-красные губы. А ко всему прочему, название игры «Бунтарка» очень здорово напоминало название телепередачи Элианы. Пребывающий в смятении сын решил, что слегка переусердствовал с косячками, и выбрал самое разумное решение: это не более чем совпадение. Но всякий раз, когда Бунтарка начинала говорить, вскидывала кулак, насупив с гневным выражением брови, ему казалось, будто он слышит видоизмененный голос Элианы, узнаваемый и по хрипловатому тембру, и по той сдержанной ярости, с какой она повторяла: «Смерть мировому капитализму!»
В задумчивости он замер над клавиатурой. В компьютерном клубе игру осваивали одновременно еще шесть юных интернавтов (пять ребят и одна девочка). Лучше помалкивать и работать мышью. На следующем уровне Бунтарка отдыхала в замке, который она построила на дань, полученную за оказанную помощь. Выйдя из бассейна, она досуха вытерлась полотенцем с изображением Че Гевары. Артюр искал, как набрать максимум очков за минимум времени, и одновременно вел разговор с приятелями, которые присылали к нему на экран свои электронные послания и комментарии. Инструктор клуба переходила от одного к другому, чтобы убедиться, что все идет нормально. Когда Артюр с невинным видом поинтересовался, откуда у нее эта игра, Флёр ответила, что это первое творение ее знакомого, который тоже нашел себе работу на острове Йе на время пасхальных каникул.
