Иосиф Гольман - Хранитель Реки
По дороге свернули к Князь-озеру (с тем же успехом могли свернуть к любому другому – их здесь почти как сосен и уж точно больше, чем автомобилей на шоссе).
Двести метров – и мы на берегу.
Деревенька красивая, но местных жителей – четыре человека. Много домов совсем развалены. Однако заметен и обратный процесс: избы с участками покупают люди из окрестных городов, из Петрозаводска и даже из Питера. Так что сомнений, что эти красивые места возродятся, у меня лично нет.
Кстати, мы сами за двадцать минут остановки – на удочку, купленную в Вытегре, и на купленный в Пудоже хлеб – успели поймать пару приличных рыб.
Следующий раз мы покинули трассу уже целенаправленно – в направлении Онеги. По карте это была прибрежная деревня Вяльма. Точнее, на карте их было две, с одним и тем же названием. Мне вдруг нестерпимо захотелось взглянуть на Онегу, которая по-прежнему пряталось где-то слева от нас, за лесом.
Дорожка теперь пошла по-настоящему лесная, а через небольшую усыпанную валунами речушку вел деревянный мост, «усиленный» досками, обозначавшими колею.
Зато все это было вознаграждено с лихвой: в деревне оказалась деревянная церковь семнадцатого века, с серебряными от старости куполами, но по-прежнему собирающая жителей на молитву.
А еще меня потряс дом (конечно же, деревянный) местного жителя Ефима Каташева, 1906 года постройки. В нем и сегодня, в небольшой его части, живут потомки первостроителя. А в остальных помещениях староста деревни, тоже, понятное дело, Каташев, устроил настоящий этнографический музей. Благо трехэтажная «изба» позволяет: по размерам покруче новорусских сооружений – в «складской» части лошадь, чтоб не распрягать после разгрузки, могла разворачиваться с телегой.
Но дело даже не в размерах домов, нормальных для семей, где дети рождались почти каждый год, а климат не располагал к безответственности. Меня поразила продуманность каждой детали, каждой мелочи. Как будто работали специалисты по эргономике, теплоснабжению, сопромату, логистике и еще десятку дисциплин. Да, настоящая крестьянская жизнь, основанная на опыте десятков поколений, вовсе не была примитивной.
У гостеприимного Каташева провели полтора часа. Я рисовал, а Ленка с пристрастием допрашивала мужика о местной архитектуре и интерьерах.
А потом мы – здесь же, в Вяльме – решили спуститься вдоль местной шумливой речки прямо к Онежскому озеру. Как оказалось, это было судьбоносное решение.
Дорога как таковая отсутствовала – мы ехали к озеру по следам, видимым в примятой нашими предшественниками траве. Ехали неплохо и почти уже добрались до места. Осталось буквально метров двести и даже появилось какое-то подобие колеи – тоже заросшей травой, но все же видимой.
Впереди был неглубокий мини-овражек – с последующим, тоже не крутым, подъемчиком. Он меня не пугал – до того наша «четверка» преодолевала и более серьезные препятствия. Но внизу предательски поблескивала лужица, а идти промерять ее глубину было лень. Поэтому я сделал так, как не учат в автошколах: поддал газку, мотор взревел, скорость заметно возросла, и – почти в самом низу ложбинки – под мой ликующий клич мы… мощно вмазались брюхом во что-то очень твердое! Видно, предшественники ехали на чем-то сильно внедорожном, а то и на колесном тракторе. Потому что поросший зеленым мхом и предательски скрытый травой валун, сидевший прямо посередине колеи, торчал над землей сантиметров на пятнадцать, если не больше.
– Ну, что у нас? – тревожно спросила Ленка, тоже выйдя из салона.
– Каюк, – грустно сказал я. Защита картера была снесена напрочь, а из пробитого радиатора заметной струйкой вытекал горячий тосол. – Приехали.
– Значит, ночуем в Вяльме, – не слишком расстроилась моя женщина. Она не из тех, кто будет кричать и ругаться на неудачника.
– Да, – сказал я.
Добросердечный Каташев нам явно не поможет, мы с ним уезжали из деревни одновременно. Там, в Вяльме, и людей-то совсем мало, в основном на выходные приезжают. Хотя я видел, куда он клал ключ от дома-музея: под половицу на крыльце. Значит, ночевать будет где. А машину придется бросить здесь. Одну я Ленку в сгущавшихся сумерках через лес не пущу.
– Может, все же дойдем до озера? – вдруг предложила Ленка. – Раз уж столько проехали.
Вот за это я ее и люблю.
Конечно, мы дошли до озера. Даже подержали в ладонях онежскую водичку. И хотя та оказалась неожиданно теплой, купаться почему-то не тянуло – все вокруг выглядело необычайно суровым. Это нам, наверное, за порчу валуна.
– Ну, что, пойдем в деревню? – спросил я. Фонарик у меня был, но ночью по дикому лесу даже с фонариком не очень приятно шариться.
– Давай, только вещи из машины теплые заберем.
– Очень своевременная мысль, – одобрил я. Да, жена у меня – кладезь мудрости и житейской многоопытности.
Мы дошли до искалеченного мной «Жигуля», включили свет в салоне и достали свитера, резиновые сапоги, телогрейки – как говорится, «у нас с собой было».
Уходя, как и положено, погасили свет. И сразу оказались в полной, кромешной, черной-пречерной темноте, потому что сумерки перешли в ночь как-то уж очень стремительно. А чтобы жизнь медом не казалась, в довершение ко всему пару раз мигнул и погас мой единственный фонарик.
– Все, – сказал я. – Приплыли. Я рук своих не вижу, не то что тропы.
– Не паникуй, – сказала Ленка. – Что-нибудь придумаем.
– Я идиот, – честно признался я. – Не с тем ты связала жизнь.
– Ерунда. С каждым может случиться, – утешила меня Ленка.
Но почему-то – густым басом. Я понял, что схожу с ума. С кем же я разговариваю?
– Что с тобой? – спросил я. – Ты кто?
– Я – Бакенщик, – снова басом ответила… Конечно, не Ленка! Я уже понял, что чернота правее меня еще чернее и гуще, чем чернота в других местах. А главное – она двигалась и… задавала вопросы! – А ты кто?
– Я Вадик Оглоблин, – зачем-то проболтался я, хотя мы с Ленкой договорились без нужды своих фамилий не называть. – У нас машина сломалась.
И зачем-то самокритично добавил:
– Я газанул и на валун наехал.
– Бывает, – снова утешающе пробасила движущаяся темнота.
А потом включился свет большого аккумуляторного фонаря, и мы с Ленкой обнаружили здоровенного мужика с ружьем на плече.
– Пошли за мной, – сказал он. – Я-то тут уже каждую тропку изучил, а вам лучше под ноги посматривать.
Я почему-то доверился ему сразу. Настолько, что вдруг попросил его нигде и никому не называть моей фамилии.
– Банк ограбил, что ли? – добродушно засмеялся наш спаситель.
– Я художник. Фальшаки лепить не захотел. – Моя откровенность не знала границ. – За это нас и ищут.
– Ладно, никому не скажу, – пообещал этот странный Бакенщик. И вдруг обратился к нам с не менее странной просьбой: – Но и вы, ребята, обещайте, что все, что в моем доме увидите, тоже никому не расскажете.
– Обещаем, – поклялись мы.
Путешествие наше становилось все более интересным.
Глава 20
Третий сон Бакенщика. Проверка
Место: юго-восточное Средиземноморье.
Время: три тысячелетия до точки отсчета.
Очень скоро, буквально через месяц, если не меньше, странного мальчишку с белой козой уже знал весь Город.
Он не стал ни чьим рабом. Скорее по везению, чем по сочувствию горожан: первым встреченным им жителем за городскими воротами оказался… Дариан! Соправитель ехал навстречу на лошади по своим делам, но остановился, удивленный больше не мальчиком, а его козочкой: та, по просьбе хозяина, развлекала девчонку-рабыню, легко передвигаясь на двух задних копытцах. Девчонка хохотала, взрослые рабы тоже улыбались. А вольный охранник и не думал останавливать этот цирк – в благодарность за магически исцеленный желудок.
Впрочем, животное интересовало Дариана недолго. Только до тех пор, пока он не узнал, что хозяин козочки – один из немногих, если не единственный спасшийся из захваченного Кеорксом Маалена.
Рассказ парнишки, выслушанный почти двумя десятками приглашенных Дарианом людей, звучал совершенно фантастически. И если слушали его в мертвой тишине – Дариан не допустил бы нарушения порядка под сводчатыми стенами Совета, – то когда мальчик закончил свое краткое повествование, раздались протестующие возгласы.
– Этого не может быть! – громче всех сказал один из заслуженных воинов. – Человек не может летать, как птица! Он просто нас дурачит!
Игемон, соправитель города, не сказал ничего, но смотрел на отрока недобро. Он тоже не вполне поверил его рассказу, однако не только этим определялось его скорее негативное отношение к незваному гостю Города – а именно такой статус получил мальчишка с легкой руки Дариана.
