Иосиф Гольман - Хранитель Реки
– Я помню, – тоже жестко ответил Агуреев. – В неделю уложимся, мой человек уже работает. Либо да, либо нет.
– Очень хорошо, – закончил обоюдоострый разговор Велесов.
Что ж, все было действительно неплохо. Рязанец согласился на неделю. Если Глеб Петрович выполнит свои обещания – а сомневаться в его способностях пока не приходилось, – то Береславский ничем помочь Агурееву не сможет, по крайней мере в столь короткое время. И если в это же короткое время не объявится, причем каким-нибудь неприятным образом, беглый Оглоблин, то новых фактов Агурееву просто неоткуда будет взять. Отступиться же от такого куша жадный рязанец просто физически не сможет. А значит, через неделю миллион евро будет в руках Велесова.
Остальное – что там вскроется через месяц или через год – его уже особо волновать не будет.
Глава 19
От Москвы до Онеги глазами художника
Место: Москва – Переславль – Ярославль – Тутаев – Вологда – Кириллов – Белозерск – Вытегра – Пудож – Вяльма.
Время: три года после точки отсчета.
Переночевали мы с Ленкой в поселке с прикольным названием Львы, совсем чуть-чуть не доехав до Ростова Великого. Решили, что на трассе будет дешевле, чем в туристическом городе, а деньги нам потом еще понадобятся. Ну и место прельстило. Было еще светло, и мы разглядели симпатичные деревянные домики этой то ли турбазы, то ли пансионата. Мест хватало – там все заполняется только по выходным и праздникам.
Устроились быстро и сразу пошли на берег озера Неро – другой стороной территория выходила прямо на него. Даже канальчик небольшой был предусмотрен – для вывода рыбачьих лодок и маленьких яхточек. Постояли на берегу, наблюдая за закатом. Скромный такой закат, не то что на островах Фиджи, где я никогда не был. Но снова зазудели руки, я остался впивать глазами краски, а моя верная подруга побежала в номер за бумагой, планшетом и акварелью.
До темноты успел сделать по-сырому два этюда. Причем оба – большого формата, пятьдесят на семьдесят. Я расчувствовал его совсем недавно и теперь крайне неохотно работаю с другими размерами. Да и бумага чертовски хороша (приучил-таки меня к дорогим материалам мой недавний работодатель): английская, отлично текстурированная и, как написано, совсем без хлорки. Так что и окружающей среде не повредил, и как минимум лет пятьсот сохранности моим шедеврам обеспечено.
А что, я сам ощущаю, как расту, и работать мне хочется все больше и больше. Вон закат догорает, а меня берет досада, что не успею сделать третий лист. Знаю, как надо, руки чешутся прямо физически, а света уже нет. Можно, конечно, попробовать в номере, при лампах накаливания, но очень опасаюсь проскочить мимо верного тона – когда это со мной случается, испытываю физически ощутимое разочарование.
Нет, не буду торопиться, отложу до завтра.
Тем более что два листа я сегодня уже записал в Переславле-Залесском, не удержался и там.
О Переславле – несколько отдельных слов, он того заслуживает. Наверное, даже раньше стоит начать с Сергиева Посада. Здесь уже есть на чем остановиться глазу начиная с Торбеева озера, где в любое время года сидят рыбачки – то с лодок удят, то со льда.
Четырехполосную магистраль – с разделительными полосами и хорошей разметкой – пролетели быстро. От Верхних Двориков пошла долгая двухполоска, безумно красивая – попеременно взлетающая на вершины невысоких холмов и довольно круто падающая вниз.
Безумно красивая – и безумно опасная.
По обеим сторонам живописнейшей трассы один за другим мелькают то маленькие венки из цветов, привязанные к деревьям, то почти архитектурные сооружения, стоящие на собственных фундаментах. Причина их возникновения, независимо от размеров, одна: здесь погибли люди.
Почему погибли – яснее ясного. Нас, невзирая на постоянно мелькающие памятники, то и дело обгоняют смельчаки. На самых разных машинах – от таких же, как у нас с Ленкой, «Жигулей» до навороченных «Мерседесов». Обгоняют, не обращая внимания ни на разметку, ни на знаки, ни – и это главное! – на то, что подлетающих встречных из-за поворота или очередной вершинки может быть не видно.
В этот день, к счастью, смельчакам везло. Мы не увидели ни одной машины всмятку. Разве что грузовик-автовоз сошел в кювет, побив дорогие перевозимые им «Хонды». Но это мелочи. Главное – обошлось без трупов. Все смельчаки сегодня приедут домой, будут рассказывать, как лихо и быстро домчали. Не исключено даже, что близкие будут ими гордиться – крутых ребят вырастили, смелых и рисковых. Но для меня они всегда просто тупые самоубийцы. И одновременно – подлые убийцы. Потому что во встречном столкновении гибнут не только обгонявшие.
В этой связи почему-то вспомнил происхождение слова «удалец». Все, кого спрашивал, считали, что от слова «удаль», которое, в свою очередь, означает смелость, отвагу. На самом же деле – от слова «уд», которое есть древнее обозначение мужского полового органа…
Но не будем о грустном. Потому что настроение у нас с Ленкой – какого давно уже не было. Ленка простила мне мои страшные тайны, причем все и сразу – и теперь мне очень хочется сделать ей что-нибудь приятное. Например, показать Переславль-Залесский. Когда еще представится такой случай? Тем более что мы – в ближайшие года три – никуда не спешим.
Городок этот – очень хитрый.
Скажем, незнающий автопутешественник, скорее всего, просто его не увидит, потому что, следуя дорожному указателю со словом «Ярославль», просто свернет направо, на объездную дорогу. Однако даже если и не свернет, то, кроме красивых куполов церквей и двухэтажных городских домиков, мало что обнаружит. Проскочит милый городок насквозь по центральной улице – и всё.
Но я-то – знающий автопутешественник! Поэтому, немного не доехав до центра городка, мы свернули налево, по улочке перед древними, слегка сглаженными временем, обросшими зеленью, валами. И оказались в среднерусской Венеции – Ленка аж глаза широко раскрыла. Не ожидала увидеть такое.
Еще бы: в нашу улочку с правой стороны неожиданно… втекла довольно широкая речка! Втекла – и так и запетляла посередине.
По берегам – избы. Лодки вместо машин.
Наш «жигуль» тоже мог ехать, но осторожно и только слева, если смотреть по течению. Но недолго. Потому что, попетляв с километр, речка, слегка еще раздавшись вширь, втекала-таки в огромное Плещеево озеро, а автотропа заканчивалась тупиком.
Правда, мало кто разочаруется, оказавшись в таком тупике. Потому что здесь, вплотную к озеру, на крошечном пятачке-полуострове стоит удивительно красивый, сложенный из красного кирпича православный храм.
Увидеть его с трассы невозможно. И вообще, почти ниоткуда невозможно, разве что с другого берега мелкого, но раздольного Плещеева озера. Впрочем, как я помню, оттуда церковь выглядит всего лишь красным пятнышком. Так что все-таки следует, попетляв вдоль бережка, доехать до тупика. А иначе вам храма не увидеть.
Мы и доехали. Оставили возле церкви машину и пошли гулять пешком: сначала около храма, потом – в обратную сторону, вдоль речки. Постояли на гулком железном мостике, посидели на бережку на перевернутой лодке. Здесь я увидел удивительную игру света: от ярчайшего – голубизны неба и золота церковных куполов, до едва видимого – в тенях под сенью склонившихся к воде деревьев и особенно под перевернутыми лодками.
Нет, и свет и цвет здесь были просто улетные! А потому застряли мы в Переславле по полной программе – не изобразив увиденное, я уже уехать не мог. В итоге Ленка выразила восхищение результатом моих экзерсисов, а я понял, что начинается совсем новая жизнь, несравнимо лучше прежней.
Ночь во Львах пролетела замечательно, начавшись и закончившись так, как и полагается у влюбленных друг в друга супругов. А утром мы уже неслись к Ярославлю.
Останавливаться в нем не стали, это было бы слишком надолго. Зато, объехав город и переехав Волгу, на час заскочили в Тутаев.
Здесь уже экскурсоводом была Ленка – она, оказывается, писала по нему курсовую.
Как я понял, Тутаевых получилось как бы два. Один – обычный, современный, довольно безликий город, неподалеку от областного центра. Второй, отделенный от первого широкой рекой – тот самый купеческий Тутаев, который поражал своей роскошью и богатством пару веков назад.
Сразу скажу – теперь не поражает.
Но ни на миг мы не пожалели, что свернули с трассы и двадцать восемь километров прочесали по неширокой дорожке. Потому что в угасании прежней роскоши тоже есть своя прелесть.
Потихоньку осыпающиеся каменные особняки, насквозь заросшая травой брусчатая дорога – спуск к пристани, пустынные, хоть и довольно широкие, «правильно» нарезанные улицы. Что не поддалось времени – так это Волга, проблескивающая сквозь промежутки между домами. Церковь над берегом, добавившая к своей высоте высоту крутого откоса. И ощущение связи времен, которое делает нас всех слегка бессмертными…
